Рудо Мориц - Его большой день
Когда немцы подошли к Мартину, отряд из-под Сухого Верха получил новое задание: остаться в тылу врага. Разрушать железные дороги, мосты, шоссе, наносить урон захватчикам.
Но прежде чем вернуться в горы, партизаны пошли в Сучаны, чтобы защитить их от фашистов. Все село поднялось на врага. Лишь хозяин магазина Волавец в последнюю минуту куда-то исчез, да не которые богатые крестьяне заперлись в своих домах. Казалось, они ничего не хотят знать о том, что делается вокруг.
На околице люди рыли окопы, а народная милиция организовала отряды обороны.
Отряд Шимака защищал подступы к Сучанам со стороны Вага.
Но все-таки немцы заняли Сучаны: они пробились в село с другой стороны, стали стрелять по окопам, сучанцы не выдержали огня и отступили. Тогда отряд Шимака открыл по врагу стрельбу с флангов и долго не давал ему войти в село. Немцы повернули минометы за Ваг, и партизанам пришлось отступить в лес.
Двое из отряда погибли.
Командир Шимак понял, что, не имея серьезного вооружения, в открытом бою его небольшой отряд ничего не сумеет сделать, и велел отступать к Сухому Верху.
— Нам бы хоть одну пушку, — сетовал командир отряда.
Партизаны тоже ходили мрачные.
Йожо пришлось в тот день пережить тяжелые минуты. Он был так близко от дома и не мог туда заглянуть. Когда они вернулись к Сухому Верху, он не смог высидеть в землянке; нашел место, откуда было хорошо видно его родное село, долго смотрел вниз, и ему было тоскливо до слез. В чистом и прозрачном воздухе долина была как на ладони. Только под Лысой горой мирно висело в небе белое облачко. Рядом с Йожо стояли Хорват и Шимак. Бинокль командира переходил из рук в руки.
Вся долина казалась Йожо какой-то настороженной. Сучаны жались к Буковинке, как испуганная стайка цыплят к квочке. Стройные трубы кирпичного завода не дымили. Некому было развести огонь в печах: оставшиеся в селе люди попрятались в подвалах и укрытиях. А большинство рабочих ушли в горы.
По улицам села медленно ползли танки, на которых враг пробился в Сучаны.
Хорват, смотревший в бинокль, крикнул:
— Двигаются к «Взрыву»!
Йожо вздрогнул. К «Взрыву»! Двигаются к «Взрыву»! В ушах у него зазвенело. Он подумал о матери и маленькой Зузанке. Где они, дома или куда-нибудь спрятались?
На этот вопрос он не мог ответить. А вопрос возникал все настойчивее. И он все сильнее дрожал от страха.
Отец тоже встревожился. Он судорожно сжимал бинокль обеими руками. Пальцы в суставах побелели, а сухие губы превратились в узкую бесцветную полоску.
— Остановились прямо во «Взрыве», гады!
— Дай бинокль, — попросил мальчик и, не ожидая разрешения, выхватил бинокль из рук отца.
Он увидел, как из трех стальных чудовищ с длинными стволами орудий стали выскакивать люди в черном. Они казались маленькими, как муравьи.
Сейчас начнут шнырять, найдут маму, и…
И вдруг земля словно бы вздрогнула, и между корпусами «Взрыва» взлетел вверх фонтан черных комьев.
— Папа… стреляют!
Бинокль перешел в руки Шимака.
— Наши. По «Взрыву».
— Да, — кивнул Шимак совершенно спокойно. — На холме напротив наш артиллерийский наблюдательный пункт. Место идеальное. Они и увидели танки.
Теперь в бинокль смотрел Хорват. Остальные с трудом различали, куда падают снаряды.
Отец считал вслух. Один, два… пять, шесть взрывов. И с каждым взрывом лицо его прояснялось. Он словно совсем забыл, что на недостроенном заводе прячутся его жена и дочка. Видел только вражеские танки и меткие, точные попадания снарядов.
— Один уже загорелся! — обрадовался он.
Взрывы на миг умолкли. Этим воспользовались экипажи остальных двух танков, включили моторы и на полной скорости рванули в сторону села.
— Бегут!.. Бегут! — вскрикнул отец Йожо.
Командир отряда взял у него бинокль и стал изучать ситуацию.
— Папа! А в наш дом не попали? — спросил мальчик.
— Представь себе, нет. Я и не знал, что наши артиллеристы такие мастера. Здорово они их!
Все трое повеселели, как будто у них с души сняли тяжелый груз.
Успех артиллеристов обрадовал и всех остальных бойцов отряда. Только Йожо ходил сам не свой, не мог найти себе места. Его преследовала мысль: а вдруг все-таки что-нибудь случилось с мамой или Зузанкой?
Вечером пастух Матуш стал играть на губной гармонике разбойничьи песни. Партизаны запели.
До самого хребта Сухого Верха разносилась разбойничья песня:
Эй, козопас,Еще не пробилНаш последний час!
Но сидели недолго.
Группа партизан, оснащенная взрывчаткой, отправилась в долину к шоссе.
Остальные ушли в землянки отдыхать.
Вскоре в партизанском лагере не спали только часовые на постах.
Мальчиков поселили в «командирском» бункере. Партизаны назвали так этот бункер потому, что здесь жил командир отряда Шимак и проводились военные советы. Кроме командира и мальчишек, в бункере жили комиссар Хорват, Ганзелик, Выдра и Никита. Это была первая землянка у Сухого Верха, а они — ее первые жители. Ганзелик сделал из тесаных бревен двери, и внутри было вполне уютно. Печки не было. Вместо нее устроили нечто вроде очага. Дым уходил через отверстие в потолке.
— Не самый удачный способ. Дым будет есть глаза… Но лучше так, чем совсем без печки, — успокаивали себя партизаны, закончив подготовку к приближающейся зиме. Было уже ясно: отряду придется зимовать в горах.
Готовились к зиме и жители остальных землянок. Каждая свободная минута использовалась для оборудования подземных укрытий.
Для Грома Йожо вырыл в склоне глубокую нору. Выстлал ее мохом, сухой травой и черничником, чтобы псу было потеплее. Но Гром своей «берлоге» предпочитал землянку. Особенно полюбил пса Никита. Он не хотел допустить, чтобы его на ночь выгоняли из землянки.
— Не гоните его, — говорил он, — пускай спит здесь, у дверей! Места хватит, а на дворе ему будет тоскливо.
Ребята подружились с Никитой. Они часто сидели возле него и смотрели, как он отбивает ключом морзянку. Следили за каждым словом нового сообщения. А иногда он учил ребят стрелять из автомата. И так выучил, что они без труда сбивали шишки с верхушек высоких елей. У Габо получалось лучше, и Йожо злился.
Отряд остался в горах как на острове. Фронт передвинулся к югу, и враг занял долины у подножия гор. Правда, глубоко в леса идти не осмелился, потому что знал: хозяева здесь — партизаны. Нога захватчика не осквернила гор Малой Фатры.
Связь отряда с остальными повстанцами поддерживал Никита при помощи своего передатчика, который ребята назвали «пулеметом» — так быстро работал Никита ключом. Но сводки, которые он сообщал отряду, были не особенно утешительными:
— Отступление из Турца к Банска Бистрице и Зволену…
— Вражеские самолеты бомбили Свободную радиостанцию…
— С юга тоже теснят, гады…
— Отступаем!..
— Преимущество в технике!..
«Пулемет» Никиты принял также и радостные известия о наступлении при Телгарте, откуда эсэсовцы бежали, как спугнутые зайцы, и о приземлении самолетов с красными звездами на аэродроме «Три дуба» с подкреплением — бойцами второй парадесантной бригады.
— Послушай, Габо, что значит парадесантная бригада? — спросил Йожо у товарища.
— Ну… я думаю… — стал рассуждать Габо, но ничего придумать не мог. Потом глаза у него сверкнули: — «Пара» — это ясно. Это что-то связанное с паром.
— Осел! Что общего у солдат с паром?
— Ну, если надо, они могут исчезнуть, как пар, — изрек Габо.
— Да ну тебя, болтун! Не пар, а пара! — рассмеялся Йожо.
Думали, думали, но ничего толком не придумали. Тогда пошли к Никите.
— Вторая парадесантная бригада? — улыбнулся Никита. — Это ваши ребята из Первого чехословацкого корпуса.
— А почему их так странно называют?
— Так называют парашютный десант.
— Ага, вот оно что!.. — вздохнул Габо.
— Вот видишь, а ты говоришь — исчезнуть, как пар, — дразнил его Йожо.
Каждый раз, когда в командирской землянке заходил разговор о положении на повстанческом фронте, Хорват мрачнел и скрипел зубами.
— Почему они отступают?.. Надо вырываться вперед, а не пятиться.
Никита был с ним полностью согласен:
— Правильно. Если ты не перейдешь в наступление, это сделает противник и окажется в более выгодном положении. Так говорит наша военная стратегия.
— А что мы можем против тридцатитонного немецкого танка? — оправдывал отступление Ганзелик.
— Но ведь нам сбросили противотанковые ружья. Отличное оружие… — не согласился с ним Никита. — Хотя без настоящего руководства не поможет и самое лучшее оружие.
— Руководства? — спросил удивленно отец Габо.
— Руководства!.. Вы что ж думаете, что там все на своих местах? Как бы не так!
