Чудеса Дивнозёрья - Алан Григорьев
— Ну-ну, Пушочек, хороший мой… Иди сюда скорее, дай я тебя обниму.
Снежок поможет!
Снежок положил морду на колени Алёнке и тяжко вздохнул. Маленький симаргл видел, как по лицу хозяйки катятся слёзы, и пытался утешить её, как мог. А ещё силился понять: что же случилось? Почему Алёнка впервые закрылась от него, не пуская в свои мысли? Чем же он так провинился?
Ну да, перевернул с утра ведро с помоями и потом ещё гонял по двору кур — но так не в первый раз же! Да и вообще, подумаешь — какие-то куры дурацкие!
Он изо всех сил старался быть хорошим мальчиком: научился прятать крылья и притворяться обычной собакой, перестал валяться в лужах (Алёнка очень ругалась, когда ей приходилось мыть и вычёсывать густую белую шерсть), охранял двор, не топтал грядки и вообще вёл себя как паинька. Ну, почти…
Симаргл выбрал Алёнку своим человеком уже полгода назад, и до сих пор они жили душа в душу. Что же теперь пошло не так?
Кусая губы, девочка что-то чертила в блокноте, раскладывала на столе сушёные травы — и их запах Снежку очень не нравился. Нет, вы не подумайте, он хорошо относился к заговорам, потому что и сам был волшебным созданием. Но ведь колдовство колдовству рознь! Обычно от Алёнки пахло добрыми чарами — как и от её подружки Тайки, старшей ведьмы. О, кстати, а вот и она, легка на помине!
Снежок почуял Тайку, когда та ещё не открыла калитку, и залился приветственным лаем. Алёнка, охнув, накрыла свои почеркушки краем скатерти, схватила кружку с остывшим чаем и вытерла слёзы. Успела как раз вовремя — Тайка взбежала на крыльцо и постучалась.
— Заходи, открыто! — крикнула ей Алёнка.
Снежок, виляя хвостом, бросился к гостье: ему непременно нужно было поставить лапы ей на плечи и облизать лицо. С тех пор, как симаргл из смешного круглого щенка превратился в поджарого пса-подростка, он ни разу не смог отказать себе в этом удовольствии. Стыдно было признаться, но его забавляло возмущение людей. Тем более, что никто и не думал возмущаться всерьёз.
— Ну-ну, — Тайка встряхнула зонтик, обдав симаргла дождевыми каплями. — Уймись, чудище косматое. А то мне Пушок потом всё выскажет, мол, что это от меня собачьим духом пахнет.
— Пусть! Пусть! — гавкнул Снежок. — Так. Ему. И надо!
С Тайкой, в отличие от Алёнки, он мог разговаривать вслух, и та прекрасно его понимала. Она вообще была хорошая. Вот только помощника завела себе дурного: коловершу, представляете? Пф-ф, это же наполовину кот, наполовину сова, причём обе половины худшие! Вдобавок у этого коловерши был ещё на редкость сварливый нрав. Неудивительно, что с маленьким симарглом они не поладили с самого первого дня знакомства…
— Ты чего расселась? — вдруг напустилась Тайка на подругу. — Время видела? В школу же опоздаем!
— Я никуда не пойду, — буркнула Алёнка, беспокойно ёрзая на стуле.
— Заболела?
— Угу…
Симаргл недовольно заворчал: он всегда знал, когда хозяйка врёт. Эту ложь почувствовала и Тайка. Вместо того чтобы отругать Алёнку, она перевела вопросительный взгляд на симаргла.
— Здорова, — неохотно признался Снежок. — Но беда! Со вчера! Сама не своя. Плачет. Молчит. Мысли. Прочитать. Не даёт. Закрылась. Может, обиделась? На меня?
Он поджал хвост, и Тайка потрепала его между ушей.
— Тише, хороший, ты ни в чём не виноват.
Симаргл приободрился, лизнул её в ладонь и пролаял:
— Алёнка. Колдовство. Замыслила. Вонючее. Прячет! Прячет!
Тайка приподняла бровь, а после сняла резиновые сапоги, протопала через всю террасу, пощупала Алёнкин лоб (температуры не было) и, несмотря на все протесты, откинула завёрнутую скатерть. Её глаза округлились, рот раскрылся от удивления, а в голосе прорезались металлические нотки, от которых Снежку захотелось спрятаться под стол (что он, впрочем, и сделал):
— Алёна! Что это такое?!
— Порча, — девочка сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Сама вижу, что порча. Разве я тебе не говорила, что хорошие ведьмы вроде нас таким не занимаются? А ты, выходит, тайком, за моей спиной… Всё, не буду тебя больше учить!
Тут уже Алёнка не выдержала и опять разрыдалась.
— Тая, я не могу. Это всё из-за Семёнова, чтоб ему пусто было!
— Какого ещё Семёнова?
— Ну, Борьки! Это одноклассник мой. Достал он меня, сил нет!
— Обижает? — Тайкин голос вмиг помягчел.
Алёнка сглотнула слёзы:
— Угу. Толкается, дерётся, подножки ставит. Других ребят подговаривает, чтобы мне кнопки на стул подкладывали, бумажки обидные на спину лепит, смеётся. А вчера вот жвачку в волосы засунул, пришлось выстригать.
Симаргл подбежал к ней, встал лапами на колени и заглянул в лицо. А Тайка нахмурилась ещё больше:
— Это никуда не годится. Ты учительнице жаловалась?
— Конечно, — всхлипнула Алёнка, обнимая за шею своего пушистого защитника и зарываясь носом в его мягкую шерсть. — Только хуже стало. Теперь ребята ещё больше меня ненавидят, ябедой обзывают. А Марьиванна говорит, мол, не обращай внимания, и они отстанут. Типа нравлюсь я Семёнову, вот он и пристаёт.
— А мама?
— Маме я не говорила. Ей и без того несладко приходится…
Тайка придвинула себе стул и, присев рядом, потрепала Алёнку по светлым, лёгким как пух волосам.
— Учительница не права, — тихо, но твёрдо сказала она, — когда взрослые говорят, что мальчишки обижают тебя потому, что ты им нравишься, — это всегда неправда. Значит, она не хочет вмешиваться или ей просто всё равно. Запомни: когда тебя дразнят или обижают — это никакое не проявление внимания, а самая настоящая травля. Проучить надо твоего Семёнова!
— Вот я и пыталась, — Алёнка кивнула на травы и исчерканный блокнот.
— Только не так. Я понимаю, тебе больно и горько, но, причинив реальное зло своему обидчику, ты будешь ничем не лучше него.
— Да? — девочка захлопала чистыми голубыми глазами. — Об этом я как-то не подумала. Тая, давай сожжём всё это, ладно?
Она спешно собрала все листочки и травинки, скомкала и бросила в печь. Снежок высунул розовый язык, его маленькие крылышки затрепетали за спиной от радости — дурным колдовством в доме больше не пахло.
— Но что же мне делать? — Алёнка отряхнула руки. — Может, я сама виновата, что они все против меня? Может, надо что-то изменить в себе?
Её губы снова задрожали.
Тайка подошла к подруге и обняла её за плечи, а Снежок, прижавшись к ногам хозяйки, усиленно подумал: «Ты у меня самая лучшая».
— Ты тут ни
