Последний фейерверк(Повесть и рассказы) - Яковлев Юрий Яковлевич
Бамбус не поверил:
— Зачем вы меня успокаиваете? Что было, то было. Я ведь взрослый человек.
— Так вот, взрослый человек, — сказала она с раздражением, — верьте, когда вам говорят. Это фронтовое ранение.
Но ее слова не доходили до Бамбуса. Он молчал, уставившись в одну точку. А Певица Тра-ля-ля рассердилась не на шутку:
— Если вы не верите мне, я вам докажу! Вечером вы придете за мной. И мы пойдем в школу. Ясно?
Все это она произнесла так решительно, как будто перед ней стоял не пожилой человек, а пятиклассник Бамбус с последней парты.
Вечером он ждал ее у подъезда. Накрапывал дождь. Его волосы слиплись. Усы отвисли двумя черными сосульками. Он жевал мундштук погасшей трубки и ходил взад-вперед, стараясь подавить свое нетерпение.
Мимо, не обращая внимания на дождь, шел мальчишка с воздушным шариком. Бамбус схватил мальчика за руку и спросил:
— А ты знаешь, что накануне землетрясения сурки выбегают из своих норок?
— Не-а, — ответил мальчишка.
— А знаешь песню про сурка?
— Не-а!
— Ничего ты не знаешь! — рассердился Бамбус.
— Знаю, — возразил мальчишка. — Вас зовут Бамбус! Вы предсказатель землетрясений. А дождь предсказывать не умеете.
«Губа домиком» расплылась в улыбке, и под ней сверкнули два крупных зуба. А Бамбус выкатил от удивления глаза.
И тут появилась Певица Тра-ля-ля.
В школе был выпускной бал. Звучала музыка, и девочки в белых юбках-колоколах носились по коридорам, кружились, шумели — словом, вели себя как третьеклассники. Мальчики были более сдержанными — им хотелось выглядеть взрослыми людьми.
Веселье разгоралось все сильнее, и грусть расставания со школой никак не могла найти щелочку в этом веселье — ждала своего часа.
Певица Тра-ля-ля и Бамбус пробирались сквозь шуршащие белые купола: впереди бывшая учительница с воинственно вздернутым носом, за ней бывший ученик в грязных сапогах, с обвисшими усами, с погасшей трубкой. И от них обоих на паркете оставались мокрые следы.
Никто не понимал, зачем они пришли и что им, хмурым и озабоченным, нужно на этом прощальном празднике.
Кто-то засмеялся. Кто-то спросил:
— Вам кого?
Кто-то протянул тарелку:
— Хотите бутерброд с колбасой?
Они свернули в коридор и скрылись, как два видения. И долго блуждали по пустынным этажам старой школы, пока наконец не очутились в классе пения.
— Сядьте на свое место! — строго сказала бывшая учительница.
И бывший ученик послушно поплелся на последнюю парту.
— Теперь следите внимательно. В тот день я стояла у окна. Правильно? — Она подошла к окну и стала смотреть на улицу. — Я стояла здесь, а вы выстрелили с последней парты. В какой глаз вы могли мне попасть?
— В левый, — ответил Бамбус.
— А теперь подойдите ко мне, — властно сказала Певица Тра-ля-ля. — Посмотрите, какой глаз мой, какой чужой… Что вам еще от меня надо! — Она почти кричала на Бамбуса. — Заставляете старую женщину бегать под дождем, чтобы…
Она замолчала, потому что не нашла нужного слова. А Бамбус быстро подошел к ней. Посмотрел ей в глаза и опустил голову.
— Простите, — сказал Бамбус. — Я думал, что это забудется… с годами. Но есть вещи, которые сильнее нас. От них не убежишь даже на край света. Судьба кидала меня, как мальчика с сурком, но я всегда думал при случае попасть в родной город, разыскать вас и сказать: «Простите».
Певица Тра-ля-ля задумчиво подошла к роялю. Открыла крышку и вдруг заиграла старинную песенку про маленького бродягу и про сурка.
И Бамбус глуховатым, бесцветным голосом запел:
— По разным странам я бродил, И мой сурок со мною. И сыт всегда, везде я был, И мой сурок со мною, И мой всегда, и мой везде, И мой сурок со мною.Двери класса бесшумно отворились — на пороге стояли девочки в белых колоколах. Они уже не смеялись. Притихли. Печаль нашла к ним лазейку. Сперва они, дыша в затылок друг другу, слушали Бамбуса. Потом, не сговариваясь, запели, словно подбросили в потухающий костер сухих веток и пламя ожило:
— Господ немало я видал, И мой сурок со мною. И любит кто кого, я знал, И мой сурок со мною, И мой всегда, и мой везде, И мой сурок со мною.Песня зазвучала с новой силой, и Бамбус почувствовал себя не лысым и усатым предсказателем землетрясений, а большеголовым детдомовцем в стираной-перестираной курточке, сидящим на уроке пения на своей излюбленной «Камчатке» и поющим песню о себе, о своем одиночестве… А молодая Певица Тра-ля-ля бьет по клавишам, утешает его…
Музыка вдруг умолкла. Девочки убежали. И в классе снова остались двое: Бамбус, пожилой, пропахший табаком, и старая женщина, которая уже никогда не съедет вниз на перилах.
Всю ночь Бамбус ходил по городу. Накрапывал дождь. С залива дул ветер. А он шел нетвердой походкой человека, разбитого дальней дорогой.
Погруженный в свои мысли, он дошел до темного здания глазной больницы. Сюда он бегал мальчишкой — потерянным, несчастным от запоздалого сознания своей вины перед учительницей пения. Он заглядывал в окна первого этажа, где лежали люди с белыми повязками на глазах. Певицы Тра-ля-ля нигде не было. Может быть, ее палата была на втором этаже? Он не знал тогда, что с ней, не знал, что она не в больнице, а на фронте. Несчастье случится позже. От пули фашиста.
И все-таки сознание своей вины не оставляло взрослого Бамбуса, стоящего под дождем у глазной больницы. Оно причиняло боль, как незаживающая рана.
Откуда-то из сетки дождя выплыло белое облако. Это шли, сбившись в кучу, девочки-выпускницы. Их колокола намокли, опали, прилипли к ногам. Но они не обращали внимания на мокрые платья. И весело на мотив какого-то фокстрота распевали:
— Девиц веселых я встречал, И мой сурок со мною. Смешил я их, ведь я так мал, И мой сурок со мною, И мой всегда, и мой везде, И мой сурок со мною.Бамбус стиснул зубами мундштук трубки и отвернулся к стене, чтобы не быть узнанным.
Бамбус долго не появлялся в Музее музыкальных инструментов. Но через несколько дней тяжелые сапожищи все же загремели по паркету. Бамбус как-то поскучнел. Его глаза стали темнее, волосы спутались, а усы беспорядочно торчали в разные стороны.
Он прошел мимо скрипок, стоящих, как винтовки в пирамиде, мимо медных труб всех калибров, мимо дудочки-жалейки и наконец встретил смотрительницу музея.
— Пришел прощаться, — сдержанно сказал он.
— Очень хорошо, что пришли. Я хочу вам что-то показать. — Она впервые улыбнулась. — Идемте!
Они пришли в небольшую светелку, где в углу стоял шест, на котором была натянута басовая струна. Посередине шеста крепился барабанчик. Кончался же шест маленькой головой. Черные волосы — из конского хвоста, такие же усы, глаза навыкате. А вместо шляпы — на голове медные тарелки.
— Это бамбус, — сказала смотрительница музея, — инструмент бродячих музыкантов.
Предсказатель землетрясений долго рассматривал диковинный инструмент. И вдруг тихо начал смеяться. И его спутница тоже начала смеяться. И они долго смеялись вместе каким-то детским облегчающим смехом. Посетители музея оглядывались на них и пожимали плечами.
Настала пора расставаться. Бамбус отвел Певицу Тра-ля-ля в сторону и сказал:
— Я помню, в третьем классе у меня заболел зуб. И вы приласкали меня. Я прижался к вам, вцепился и не хотел отпускать. Меня до этого никто не ласкал… Почему я выстрелил в вас из рогатки?
