Лев Рубинштейн - Честный Эйб
Выдержка аппарата на полях сражений требовала от тридцати секунд до двух минут. За это время пушка иной раз успевала выстрелить, сидящий на лошади офицер в широкополой шляпе зачастую получал пулю в грудь и падал на траву, солдаты с банниками бросались чистить орудие. Но Брэди снимал ещё раз, проявлял и печатал снимок, который в наши дни кажется кадром из исторического фильма.
Началось это с Булл-Рана.
У «Национальной галереи Брэди» было отделение в Вашингтоне. Однажды Брэди прибежал туда из Белого дома, размахивая пропуском на передовые позиции.
— Я видел президента лично! — шумел Брэди. — Начальник разведки Пинкертон выдал мне пропуск, а президент написал на нём аккуратным почерком: «Пропустите Брэди». Немедленно переснимите этот исторический документ! Во вторник армия выступает на Юг, и мы идём вместе с ней. Вперёд!
Вторник, 9 июля 1861 года, был похож на праздник. Войска, санитарные повозки, зарядные ящики и обозные фургоны часами тянулись через мост на реке Потома́к и углублялись в мятежный штат Виргиния. За армией ехали коляски с изящно одетыми джентльменами и дамами. Многие взяли с собой бутылки с шампанским и холодные закуски.
Фургон «Что за чёрт?» двигался в течение нескольких суток в столбах пыли, поднятых федеральной армией. Джуджо сидел на облучке рядом с кучером. Внутри фургона находился сам Брэди, одетый в широкий пыльник и плоскую соломенную шляпу. Рядом с ним на скамейке тряслись три человека — два газетных корреспондента и художник Во́уд. Художник был в красивых альпийских, горных чулках до колен и в новом шотландском берете с ленточками.
Война оказалась сложнее, чем думали. До воскресенья не было больших боёв. Брэди по ночам ощупывал драгоценные ящики, в которых хранились в растворах фотопластинки.
— Джуджо! — кричал он. — Где у нас сернокислое железо?
— Если вы имеете в виду проявитель, сэр, то он готов. Находится в коричневой бутылке, привинченной к борту лаборатории.
— А гипосульфит?
— Не беспокойтесь, сэр. Раствор готов к работе.
— Нужно быть сумасшедшим, чтоб возить эту фотокамеру на позиции, — ворчал элегантный мистер Воуд. — Солдаты рассказывают, что Брэди тащит с собой новейшую секретную паровую пушку, которая выпускает пятьсот снарядов в минуту. Победа обеспечена!
Возглас его совпал с отчаянной трескотнёй винтовок. Земля содрогнулась от залпа ближней артиллерийской батареи. Воуд выскочил из фургона, посмотрел в подзорную трубу и сообщил:
— Началось!
— Все по местам! — закричал Брэди.
И Джуджо мгновенно очутился на облучке. Оттуда виден был лес, в котором извивался болотистый ручей Булл-Ран. Из леса тянулась низкая, широкая полоса дыма, похожая на туман.
Возница погнал лошадей вдоль леса. Пальба усиливалась.
По дороге скакали адъютанты в запылённых мундирах.
— Где здесь ферма Мэ́тьюза? — крикнул Джуджо одному из этих элегантных всадников.
Тот махнул рукой и уехал.
Возница резко осадил лошадей. Корреспонденты попадали друг на друга. Только один голенастый Воуд остался на ногах. Из лесу несли на носилках раненых пехотинцев.
Двое санитаров поставили носилки под деревом. Один из них нагнулся, чтоб расстегнуть куртку раненому. Второй снял кепи и растерянно вытер лоб. Брэди подошёл к нему.
— Не знаете ли вы, друг мой, — спросил он, — где можно найти в этом районе батареи Гри́ффина и Ри́ккетса?
— А кто их знает, — сказал санитар. — Ох ты господи, жара какая!
— Где находится противник?
Санитар посмотрел на него пристально.
— Этого никто не знает, дедушка, — отвечал он искренне. — Спросите у Эйба Линкольна.
Брэди гордо выпрямился.
— Я это несомненно сделаю, когда вернусь в Вашингтон со снимками! Эй, Джуджо, неси камеру!
Камеру установили на дороге. Брэди сделал свой первый снимок: раненые под соснами. Пока он вставлял в аппарат следующую деревянную кассету с влажной пластинкой и накрывался чёрной тканью, Воуд скрылся в лесу со своим альбомом.
— Держу пари, — сказал один из газетчиков, — что этот парень с карандашом сделает сегодня больше, чем вся ваша лаборатория. У него ведь не «мокрый», а «сухой» метод.
— Мы это увидим после войны, сэр, — надменно отвечал Джуджо.
В этот момент Воуд выбежал из лесу с криком: «Поворачивайте обратно!» У него не было ни берета с ленточками, ни альбома. Следом за ним весь зелёный склон холма запестрел красными шапками и малиновыми штанами нью-йоркских зуавов.
Они бежали с отчаянными лицами со стороны ручья. Джуджо разобрал только отдельные крики: «Потеряны обе батареи!»
— Мистер Брэди, — тревожно сказал Джуджо.
— Внимание! — отвечал Брэди. — Прошу приготовиться!
Зуавы перебежали через дорогу и исчезли в зарослях. Санитары подхватили носилки и последовали за ними. Дорога опустела.
— Мистер Брэди, — повторил Джуджо, — нам пора ехать.
Теперь через дорогу бежали со штыками наперевес пехотинцы в серых куртках[9] и широкополых шляпах. Офицер с обнажённой саблей в руке подошёл к аппарату.
— Внимание! — завопил вдруг Джуджо, хлопая себя по коленям. — Огонь!!
Брэди широким жестом открыл объектив. Офицер попятился.
— Что… за чёрт? — спросил он.
— Это паровая пушка, лейтенант, — быстро отвечал Джуджо. — Уберите-ка своих людей, а то сейчас здесь будет светопреставление! Огонь! Огонь!
— В лес, ребята! — закричал офицер, и дорога снова опустела.
Джуджо подхватил аппарат и бросился к фургону. Через минуту «Что за чёрт?» летел в обратном направлении. Три пули пробили обшивку, одна из них разгромила бутыль с закрепителем. Воуд подскакивал, держась обеими руками за борт вагона.
— Быстрее! — кричал он. — Ради бога, быстрее!..
— Быстрее нельзя, — перебил его Брэди, — здесь стеклянные пластинки. Что случилось?
— Старый тюфяк! Мы наткнулись на южан! Это был неприятель!
— Вот как! — сказал Брэди. — В таком случае, у меня есть редкий снимок неприятеля, атакующего фотокамеру. А где ваш альбом, Воуд?
Воуд не отвечал.
Дамы и господа, приехавшие из Вашингтона с шампанским и закусками, бросили всю свою снедь и устремились обратно в столицу. Армия отступала. Все дороги были забиты. У Брэди появилось несколько снимков, изображающих дерущуюся толпу штатских на просёлочной дороге. Но на переправе через речку «Что за чёрт?» опрокинулся. Вся лаборатория и сама фотокамера утонули. Джуджо успел подхватить драгоценный деревянный ящик с кассетами.
— Следуй за мной! — скомандовал Брэди.
Поверх пыльника на маленьком фотографе была надета кавалерийская сабля. Он был полон боевого задора.
— Хотел бы я увидеть теперь офицера, который напал на мой аппарат! Ему несдобровать бы! Джуджо, где кассеты?
— У меня за спиной, в ранце, сэр.
— Откуда ты взял ранец?
— Подобрал на дороге, сэр.
— Молодец! Когда ты освоишь «мокрый» метод, из тебя выйдет первоклассный фотограф.
— Если к тому времени не придумают «сухой» метод, сэр.
— Гм… пожалуй, ты прав… как я не подумал об этом? Следуй за мной!
Джуджо следовал за своим начальником трое суток. Они ночевали на сеновалах, покупали на фермах молоко, переходили ручьи вброд и, наконец, прибыли в Вашингтон. Первым движением Брэди было встать перед фотокамерой в своём грязном пыльнике и помятой шляпе. В виде особой чести этот снимок разрешено было сделать Джуджо.
В феврале 1863 года Джуджо находился на своём посту, возле двери вашингтонского отделения «Национальной галереи Брэди», когда колокольчик прозвенел дважды и у входа показался красивый молодой человек с длинными, откинутыми за уши волосами и маленькой бородкой.
— Я секретарь президента, — сказал он. — Доложите мистеру Брэди, что господин президент ожидает в коляске.
Джуджо кубарем бросился в лабораторию, где Брэди покрывал стеклянные пластинки хлопком, растворённым в смеси эфира и алкоголя.
В студии началось смятение. Двух лейтенантов, ожидавших своей очереди в приёмной, попросили пропустить вперёд президента. Лейтенанты вытянулись во фронт. Линкольн вошёл в студию и заполнил её до потолка. Джуджо вспоминал впоследствии, что цилиндр великого Эйба, поставленный на пол, доходил ему до колена.
Брэди видел так плохо, что не решился сам навести аппарат на фокус. Вместо него это сделал его помощник — француз.
— А я влезу в аппарат? — беспокойно спросил Линкольн.
— Что мосье президан хотель выражать? — осведомился француз.
— Во мне роста шесть футов четыре дюйма без каблуков, — сказал Линкольн.
— О, это совсем не имель никакое значение! Мы снималь большой дом на один маленький негатив. Я просиль бы мосье президан смотрель совсем натурально, как будто в семейный уют.
