Александр Аронов - Цирк приехал!
— Не знаем… — растерялся Борька.
— Это просто кость! — торжествующе воскликнул Лешка. — Значит, чем её склеивать нужно?
— Столярным клеем! — сказал Борька.
— Наивно! — ответил Лешка. — Столярный клей всегда заметен и кости может не схватить, известный клей под названием «гуммиарабикус» тоже не прихватит, мучной клейстер не подойдет, о резиновом и говорить нечего, о канцелярском и думать не приходится! Может, скажете, казеиновым? Отвечаю — нет! Обойным? Смешно! Картофельным клеем или крахмалом? Никогда!
— Какой же клей подойдет? — перебил доведенный до отчаяния Борька.
— А клей в данном и конкретном случае может подойти только один. Синдикон. Рыбий клей.
— Синдетикон! — поправил Павлик.
— Синдикон, синдетикон, все равно его нигде в городе не достанешь! — радостно заявил Лешка.
— Чему же ты радуешься, дурак? — рассердился Влас.
— Я знаю, где можно найти такой клей! — заявил вдруг Валька. — Знаю, лопни мои глаза! Только в одном месте он и есть!
— Где?
— У нэпмана одного. У него мой отец рыбий клей доставал, когда у нас поломался объектив от фотоаппарата. Отец рыбьим клеем приклеил даже стекло к железу. До сих пор держится!
— Говори скорей, где находится твой нэпман? — торопил Влас.
— За рынком… Там стоит его магазинчик. Чудный магазинчик! Вот увидишь, Борька, закачаешься!
— Да что за магазинчик?
— «Похоронные принадлежности».
Раздался взрыв хохота. Открылась дверь, и появилась нянечка Ариша.
— Так-то вы уроки учите?
Увидев около скелета Лешку Косилова со сломанным ребром в руках, она запричитала:
— Такой шкилет нарушили… Опять мне от Аркадия Викентьевича влетит за вас. Опять он на меня будет…
Борька с Валей быстро прошмыгнули в дверь.
Хозяин и гость ели воблу, пили пиво. Хозяин сидел без рубашки, с полотенцем на шее, время от времени утирая пот. Взяв рыбину за хвост, он колотил ею по столу, и от этого кожица снималась ну просто сама собой. Перед хозяином стоял жбан с пивом, около которого росла гора шелухи и обглоданных хвостов. Гость отставал от хозяина: его горка была намного меньше. Хозяин потянулся к жбану:
— Гляди-ка, незаметно опрокинули! Полстаканчика еле нацедишь…
— А может, хватит? Ограничимся?
— Что вы, что вы! Сейчас кликну хозяйку, она из подпола холодненького приволочет. Эй, Манечка!
— Сейчас иду-у-у, Ванечка, — отозвалась жена.
— А не захмелеем?
— С пива-то? А хоть и захмелеем — невелика беда! Да и положено выпить. За встречу. Редко захаживать стали, Сергей Михайлович! Нехорошо забывать старых друзей.
В комнату вошла Манечка — суровая на вид, худая женщина. Она приветливо улыбнулась Сергею Михайловичу, показав золотые зубы:
— Сейчас все сделаю. А вы пока в магазин пройдите и постойте вместо меня.
— Дело! — Хозяин утерся полотенцем и стал натягивать рубаху.
Проходя через мастерскую, в которой трудились несколько плотников и цветочниц, приятели остановились.
— Ну, какие пироги? — спросил хозяин у низенького старика с рубанком в руках.
— Какие пироги могут быть, когда еле управляемся, — ответил плотник. — Боюсь, не поспеем к сроку.
— Надо поспеть.
— И так стараемся.
— Что это такое? — спросил Сергей Михайлович, с изумлением разглядывая огромный гроб, над которым трудились плотники. — Для кого такая махина? Кто помер-то?
— Никто не помер, — громко расхохотался хозяин.
— Неужели для рекламы? Да он в витрине у вас не поместится. Баркас, одно слово — баркас.
— Ковчег, — согласился хозяин. — Нет, не для рекламы. На живого человека гроб делаем. Срочный заказ.
— Так для кого же он предназначается?
— Ни в жизнь вам не угадать! Для цирка! Сергей Михайлович рассердился:
— Тьфу! Не ожидал я от вас, Иван Пантелеймонович, что богохульству станете потакать. Нешто можно, чтобы публично измывались над религией? Будь он, анафема, трижды проклят, этот цирк! Каково вам будет, ежели в гроб наложат клоунов поганых либо собак ученых? Не стыдно вам будет?
Иван Пантелеймонович объяснил, для каких целей нужен гроб, рассказал, что цирк не государственный, а частный и что гроб заказывали солидные люди.
— И все же цирк — дело не божеское, — не согласился Сергей Михайлович. — Я, например, в него не пойду ни за какие блага небесные.
— А я пойду! — возразил Иван Пантелеймонович. — Мы с Манечкой цирк любим. На открытие сегодня и пойдем.
Сергей Михайлович отвернулся и снова посмотрел на гроб.
— Сколько же в нем росту, в циркаче?
— Два метра тридцать сантиметров замерян гроб, — ответил старенький плотник. — А росту в нем два двенадцать. Попросторнее, пошире просили гроб изготовить, чтобы побольше воздуху было…
— Ладно, ладно, работайте, а то не поспеете. Вот-вот заказчики явятся.
Сергей Михайлович и Иван Пантелеймонович через мастерскую прошли в магазин.
— А что до рекламы, то думаю организовать выставку, — сказал хозяин. — Снимки похорон, поминки, гробы разных фасонов. Сегодня как раз фотограф должен прийти. Принесет снимки.
— Дело неплохое. Реклама — она никогда не повредит.
— А сейчас мне особенно понадобилась реклама. Новую государственную погребальную контору в городе открыли, подлецы! Конкуренция! Хоть волком вой!
— И ещё хуже нам будет от большевиков!
— Да, хорошего не жди…
Сергей Михайлович, нежно поглаживая обитый серебряной парчой гробик, задумчиво спросил:
— Вам, Иван Пантелеймонович, поскольку вы имеете дело с таким деликатным товаром, наверное, многие доктора известны в городе?
— А в чем дело, Сергей Михайлович?
— Да так, ничего особенного… Нет ли у вас среди докторов друга верного, чтобы был не очень болтливым?
— А для каких целей? — сощурил глазки хозяин.
— Заболел тяжко человек один. Кто — сказать не могу, не моя это тайна, а только очень ему требуется доктор.
— А чего же ваш человек не обратится в больницу или не пойдет к частнику?
— Он куда угодно пойдет, если будет знать наверняка, что доктор тайну умеет хранить. И деньги заплатит за это немалые.
Иван Пантелеймонович задумался:
— А что за человек?
— Я сам того человека в глаза не видел. За него хлопочет другой человек. Я с этого дела буду иметь комиссионные. И вы, конечно, свое получите. Больной — очень богатый. За то, чтобы тайну сохранить, никаких денег не пожалеет.
— Все хорошо, конечно, было бы, да жаль, нет у меня доктора такого, — вздохнул гробовщик. — Но вы не огорчайтесь. Я подумаю, где доктора найти, чтобы тайну умел хранить.
— Дело-то уж больно срочное. Прямо-таки неотложное дело.
— А мы и найти срочно постараемся. Иван Пантелеймонович посмотрел в окно:
— Вот и рекламу несут, — и направился встречать фотографа. — Привет, привет, тезка! Показывай скорее снимки.
Фотограф разложил фотографии.
— Очень хорошо, очень натурально получилось! — похвалил работу похоронных дел мастер. — А что, ежели плотников во время работы заснять? — предложил он фотографу. — Аппарат-то у вас с собой.
— А что! — согласился Иван Михайлович. — Очень даже неплохо будет для витрины.
Приятели проводили фотографа в мастерскую и снова вернулись в магазин.
В дверях показался Валька. Борьку он оставил на улице.
— Тебе чего, мальчик? — спросил гробовщик.
— Здравствуйте! Вы не узнаете меня? Я Ивана Михайловича Кадулина сын. Он меня к вам прислал по делу. Я прямо от него.
— От него? — недоверчиво переспросил Иван Пантелеймонович и переглянулся с Сергеем Михайловичем: — Ну, ну, слушаю…
— Вся работа встала у отца, — продолжал врать Валька. — Снова у нас отклеился фотообъектив от «Гиганта». Рыбьего клейку накапать у вас не найдется ещё? Отец очень просил.
— Сейчас, мальчик, — ответил Иван Пантелеймонович и скрылся в дверях.
Валя подбежал к окну и стукнул в него. Борька обернулся. Сквозь витрину, заставленную гробами и венками, он увидел расплывшееся от счастья лицо друга. Борька прижался носом к стеклу. Вдруг чья-то широкая спина загородила Вальку.
— А он вот утверждает, что вы сейчас находитесь в ателье. Как же так получается? — с невинным видом спросил Иван Пантелеймонович.
— Ну? — повторил Кадулин-старший. — Как же так получается? Почему ты не в школе?
— А зачем ему клей понадобился?
— А зачем тебе клей понадобился? — грозно повторил отец.
— Для опытов. Приборы клеить. Учитель велел. Для опытов с лягушками.
— Что же вы, рыбьим клеем лягушек друг к дружке приклеивать будете? — язвительно спросил Иван Пантелеймонович.
— Лягушек друг к дружке? — как эхо отозвался отец.
— Лягушек… — подтвердил, не моргнув глазом, Валька.
— А может, вы опять со скелетом чего-нибудь вздумали учудить? — подозрительно поглядел на сына фотограф.
