Александр Панов - Жизнь только начинается
Не успели ребята как следует осмотреть дом, как пришла повариха. Была она очень толстая, румяная, в белом халате с засученными рукавами.
— Хлопцы, а ну в столовую, — приказала она, чему ребята охотно повиновались.
Столовая оказалась тоже новым, большим домом.
— Хорошо у вас, — сказал Саша поварихе, — как в ресторане.
— Сейчас не жалуемся, а было плохо. Видите, глиняный сарай, показала повариха в окно. — То была наша столовая. Ох, помучились!
Она с удовольствием смотрела на ребят, на то, с каким аппетитом опустошали они тарелки.
— Ешьте, ребята, сытнее. Как покушаешь, так и поработаешь.
Когда ребята вернулись, дом стал обжитым. Крашеные полы были застелены новыми половиками, на них лежали матрацы.
— Отдыхайте, ребята, — сказала им незнакомая женщина. — Вода в баке кипяченая, сырую не пейте.
Костя с удовольствием растянулся на матраце. Его примеру последовали и все остальные.
Саша сидел, поджав под себя ноги, молча, казалось, что, он чего-то не сделал. Он чувствовал себя одиноким. Если бы Иван Сергеевич и Вася были здесь! Саша вскочил и выбежал на улицу. У конторы он догнал мастера и пошел рядом.
— Петр Александрович, почему вы нам не приказали остаться на станции? Помочь ведь надо, — с обидой оказал Саша.
— Правильно, помочь надо, — согласился Петр Александрович.
— А вы ничего не сказали…
— А что я должен был сказать?
— Хотя бы подсказали…
— Сердце должно подсказывать, а не мастер.
Корнаков повернулся и побежал к дому. Ребята приподнялись, когда он, взволнованный, появился на пороге.
— Лежите? Ну и лежите, спасибо вам!
Костя поднял голову.
— Чего орешь?
— А то… Ты бездельник и думаешь, все такие? — Саша обвел глазами ребят. — Мы уехали, пообедали, животы греем, а ребята там работают. Хорошо?
— Ну и езжай назад! — насмешливо посоветовал Ярков. — Тоже, удовольствие: доски таскать.
— Это же для новых домов, — сказал один из ребят. — Видишь, как хорошо в новом доме. Идемте, поможем разгружать.
Ребята охотно повскакивали. Только Ярков вызывающе лег на спину, задрав ногу, положив ее на колено, и стал насвистывать бойкий мотив.
— Ну и свисти, сверчок! — сердито бросил Саша, хлопнув дверью.
Женщины, разгружавшие недалеко от конторы доски с машин, встретили ребят ласково.
Разгрузив одну машину, Саша по-взрослому, важно и немного торжественно сказал женщинам:
— Мы решили без вас справиться. Идите, хозяйством занимайтесь.
Воспитанники хором принялись доказывать, что им укладывать доски в штабели даже интересно. Женщины слушали с улыбкой. Плотники на минуту перестали стучать молотками, а один из них крикнул весело:
— Вот так мужики! Идите, женщины, домой, такие орлы и вправду лучше вас дело поставят.
Саша написал записку и передал шоферу. В ней говорилось: «Ваня, мы на разгрузке стоим. Неужели вы не справитесь одни, без женского пола? Пусть едут домой. Ждем леса. С приветом Саша и другие, кроме Яркова. Он скотина».
Только поздним вечером Вася, Иван Сергеевич и остальные ребята подъезжали к МТС. Несмотря на то, что практика началась несколько необычно, не так, как они еще вчера себе ее представляли, ребята остались довольными. Внутренне каждый из них гордился тем, что они выручили МТС, как сказал директор.
Глава тридцать восьмая
В МТС
Кто-то тихонько, но настойчиво теребил Васю за плечо. Он открыл глаза.
— Вставай, Вася, посмотри! — Юра кивал на окно.
Вася нехотя поднялся с матраца, потянулся так, что затрещала грудная клетка, и на цыпочках подбежал к окну.
Безграничная теплая степь была чуть подернута туманом, который висел тонкой живой полосой, как бы отделяя землю от свежего, сияющего солнца, уверенно поднимавшегося над степью.
В такое утро нельзя было спать. Вася быстро оделся, хлопнул Юру по спине и выскочил во двор. «Пусть дрыхнут», — подумал он о ребятах, которые спали после вчерашнего трудового дня как убитые.
— Степь! Настоящая степь! — Юра, завороженный, оглядывался по сторонам. Неожиданно он, широко раскинув руки, побежал по полю, возбужденно выкрикивая: — Небо голубое-голубое!.. Руки протяну и на небо полечу!
Вася, поглядывая на товарища, покачивал головой. Таким от Юру никогда не видел. Схватились бороться, но вспомнили, что они шефы, трактористы и товарищи механизаторы, что теперь они взрослые люди, «орлы», и громко засмеялись.
— Ну, пошли, — сказал Юра, тяжело дыша. Еще с вечера он шепнул Васе, что завтра пораньше его разбудит и они вдвоем обследуют МТС, но уснул он поздно, ночью дважды выходил на улицу, прислушивался. Было очень тихо, даже собаки не лаяли. Он долго сидел на бревне, наблюдая, как постепенно разрывались, таяли облака и все больше звезд мерцало в вышине.
И вот сейчас, в сияющее утро, ребята входили в большой двор МТС. Все постройки были новые. Двор МТС оказался пустым, лишь один трактор сиротливо стоял возле главного, самого большого корпуса. Под, двумя навесами вдоль забора были расставлены «голубые комбайны».
Когда-то Васе эта машина казалась непонятным чудом, а сейчас для него это «чудо» было обыкновенной машиной, у которой он знал каждую деталь.
Через открытую дверь просторной кузницы Вася увидел Федьку. Ребята перешагнули через порог кузницы и остановились.
Федька задумчиво наблюдал за работой кузнецов. Гудели приводы, подающие воздух горну. Живым вьюном весело искрилось и взметывалось вверх голубое пламя. Кузнец — энергичный паренек в рукавицах — ловко орудовал молоточком, словно для пробы, пристукивал по раскаленному куску железа, поворачивая его щипцами и так и эдак. Молотобоец — здоровенный широкоплечий мужчина — ухал увесистой кувалдой. Размягченное железо, брызгая искрами окалины, послушно меняло форму, гнулось, становилось толще или тоньше, как желали того кузнецы.
Юра обошел кузнецов кругом.
— Ловко стучите! — крикнул он, сложив руки рупором.
— Не очень! — ответил кузнец.
В короткий перерыв, пока разогревались детали в горне, кузнец подозвал ребят к высокому окну и указал на пневматический молот, стоявший под навесом.
— Вчера привезли. Поставим — тогда красивая работа будет.
— А сейчас насколько процентов куете?
Кузнец поколебался, переглянулся с молотобойцем, усмехнулся:
— Если на проценты переводить, на двести пятьдесят куем.
— За нами дело не станет, — вмешался молотобоец. — Пациентов не задерживаем.
— А у вас спина не болит? — вдруг спросил кузнец.
«Шутит, что ли, над нами?» — обидчиво подумал Вася. Федька с Юркой тоже переглянулись: при чем тут спина?
— Мы вчера видели, как вы горячо работали. Нам таких горячих побольше надо.
Юра сразу схватился за спину.
— Ломит немножечко, — признался он.
— Побольше движений — и все пройдет, — серьезно посоветовал кузнец. Вас кузнечным работам учили? — он почему-то испытующе посмотрел на Федьку.
— Учили немного… — поспешно ответил за него Вася.
— А ну возьми молот…
Молотобоец передал Васе кувалду. И снова ловко застучал маленький молоточек. Вася ударял кувалдой. В эти минуты ему вспомнился класс в училище, где мастер втолковывал им теорию кузнечного дела, потом кузница, где они учились ковать. Вспомнилась и колхозная кузница. Много часов он простоял в ней, наблюдая за работой отца. При желании, всему можно научиться. Кузнечное дело Вася сдал в училище на «пять».
«Хорошо, что он взял молот. Я бы провалился с треском. И когда он так наловчился?» — изумлялся Юра.
Кузнец внимательно осмотрел работу, перевел глаза на ребят.
— Ежели все такие хваткие — молодцы.
Неожиданно он снял рукавицу и пожал Васе, а затем Юре с Федькой руки.
— Я вижу, кузнечное дело тебе по душе, — обратился кузнец к Федьке.
Тот согласно кивнул головой.
— Ничего, тракторист тоже у нас первый человек. Жмите на все педали. Погода нам ножку подставила: сегодня тридцать первое марта, а пахать только начали. В прошлом году к этому времени всходы были. Крепко вам придется поработать.
В центре главного корпуса сборки тракторов был установлен мостовой кран, которым перевозили громоздкие тяжелые детали. Сейчас там слесари натягивали на трактор гусеницы.
Ребята немного постояли и принялись помогать. Федька не знал, что делать. Постоял, постоял и потихоньку вышел из цеха.
— Боится ручки замарать… — оказал один из рабочих.
— Не боится, не умеет еще. Новенький.
Потом ребята попали в токарный цех. Токари склонились над вертящимися деталями. Падала мелкая стружка.
— Оборотов тысячу станок дает? — понимающе спросил Вася у пожилого токаря.
— Побольше… Раньше и шестисот не давал. Переделали кое-что, и теперь он на тысячу двести тянет.
