Виктор Московкин - Как жизнь, Семен?
Тот, видно, только этого и ждал: вскочил на ноги и понесся к забору. Игра началась.
Мячей сорок Валерка пропустил, штук десять поймал. Футболисты были довольны вратарем. Все трое перебрызгались. Наконец Валерка, у которого по щекам протянулись черные полосы, просительно сказал:
— Может, хватит, а?
Тогда все сели на просохшие под весенним солнышком ступеньки подъезда и стали знакомиться.
Ромка говорил:
— Это Федька Рыжик. И ты его так зови, он не обижается. Мы с ним в четвертом классе учимся. Он троечник.
— А сам-то, — ехидно вставил Рыжик.
— У меня только по арифметике, а у тебя чуть не по всем.
— Ну и что! Все равно ты троечник… Троечник! Троечник! — запел Федька.
Валерке он не нравился все больше и больше. «Хвастунишка, должно быть, и дразнится, как девчонка». И он сказал:
— Ромка не троечник, потому что у него одна тройка. Одну тройку исправить всегда можно. А тебе не исправить, у тебя их много. Ты троечник.
Но такие разумные доводы не убедили Рыжика. Они только разозлили его.
— Захочу и исправлю, — упрямо сказал он. — Начну учить, учить… Тогда и исправлю. А Ромка задачки не умеет решать…
— Умею, — с обидой возразил Ромка.
— Не умеешь! Не умеешь, — снова запел Рыжик.
«Как есть девчонка», — решил Валерка.
— А у тебя тройки есть? — спросил его Ромка.
— Сказали!.. Я когда третий класс кончил, мне «Занимательную физику» подарили, с картинками.
И он рассказал, что в этой книге прочитал однажды про бумеранг, который похож на большой угольник. Австралийские охотники с таким бумерангом ходят на охоту. Кинут его в кого-нибудь, и, если промахнутся, бумеранг прилетает обратно. Валерка тоже сделал такой бумеранг. Правда, он не охотился с ним, но никогда не терял. Бумеранг падает у самых ног.
— Соврешь — не дорого возьмешь, — сказал Рыжик.
— Может, ты и соврешь, — вдруг встрепенулся Ромка. — А ему чего врать?
Неожиданно Ромка взмахнул руками и стал рассказывать про учительницу Елену Григорьевну, которая, по его словам, совсем не строгая, только кричит иногда.
Рассказывая, Ромка мусолил палец и рисовал на ступеньке человечка. Валерка с интересом наблюдал за ним.
Рыжик все это время сидел насупясь. Он тоже хотел рассказать что-нибудь, но, как нарочно, ничего не мог придумать.
— Давай друг дружке уши драть, — предложил он Валерке.
— Зачем драть? — не понял тот. Он подумал, что Рыжик хочет устроить какую-то пакость. «Знаем, не обманешь», — мелькнуло у него. Он уже ученый. Однажды его заставили закрыть глаза и открыть рот, а потом сунули туда одуванчик — минут десять плевался.
— Зачем драть уши? — снова спросил он. — Это взрослые дерут, когда что-нибудь не по ним сделаешь. Раз один мальчишка, знакомый мой, полез в огород, а его поймали и стали драть… Знаешь, как больно! — И Валерка для убедительности потрогал ухо.
— Вот давай! — не уступал Рыжик.
— Он всем предлагает. У него уши крепкие, никто не вытерпливает, — пояснил Ромка.
— Боишься, ха! Боишься! Боишься!
— Давай! — решительно сказал Валерка. — Только чур, кто скажет «хватит», — значит, хватит. — Он не надеялся вытерпеть и соглашался только потому, что иначе Федька задразнит.
Они сели друг против друга, уперлись коленка в коленку и ухватились за уши. Федька сразу начал крутить Валеркины уши во все стороны. В глазах у Валерки потемнело, в виски заколотила кровь, но он сцепил зубы и тоже тянул твердые Федькины уши. Несколько секунд лица их оставались каменными, потом глаза у обоих повлажнели, и, наконец, Федька захныкал, но тянуть не переставал.
— Ребята, хватит, — испугался Ромка. — Выдергаете.
Его не услышали.
— Да хватит же! Честное слово, ребята, я кого-нибудь позову.
— Пусть он отпустит, — сказал Валерка, морщась и слизывая со щеки слезу.
— Сам отпускай, — взвыл Федька. — Уцепился тоже! — и выпустил первый. Вскочил на ноги, пнул Валерку и с плачем побежал домой.
— Сейчас наябедничает матери, — предупредил Ромка. — Она тебе даст. Будешь знать, как связываться с Федькой.
Едва Ромка договорил, распахнулась дверь и в подъезде показалась высокая худощавая женщина в белом фартуке с мыльной пеной на руках.
— Зимогор! — во всю мочь крикнула она, решительно направляясь к ребятам. — Жаловаться буду! Небось, управу найдем. Только приехал и уже хулиганить…
Валерки давно и след простыл, а Федькина мать еще долго кричала у подъезда. Она здорово умела ругаться.
2. Песочные часы
Когда Валерка перелез через забор и очутился возле длинного одноэтажного дома с большими окнами, в ушах все еще звенели обидные слова Федькиной матери. Он не знал, что есть матери, которые поступают так. Сыновья у таких матерей никогда не бывают виноватыми.
Он озирался, хотя опасаться было нечего: Федькина мать, наверняка, через забор перелезть не сможет. Сообразив это, он перевел дух и уже собирался было начать исследование этого незнакомого края, как вдруг воинственная песня за домом заставила его насторожиться. Кто-то пел:
Бью налево, бью направо,Раз-два, раз-два!Разбежались в стороны!Ага-а-а!
Валерка с любопытством выглянул из-за угла и еле увернулся от кулака рослого мальчишки, который рубил руками воздух и, видимо, воображал, что сокрушает несметные полчища врагов. Косая челка закрывала ему правый глаз, но левый смотрел зорко: он сразу заметил Валерку.
— Ты откуда? — удивленно спросил мальчишка, не переставая махать руками.
У него было добродушное лицо, пухлое, с крапинками веснушек. От усердного размахивания руками на лбу проступили капельки пота. На нем были штаны с пузырями на коленях, пиджак и смятая кепка. Словом, одет он был легко, по-летнему.
На его вопрос Валерка показал рукой в сторону забора и сказал:
— Оттуда, — и добавил, хмыкнув: — С неба.
— А я гимнастикой занимаюсь, — похвастался тот. — Сам придумал.
— И песню сам.
— Все сам. Вот слушай: «Бью налево, бью направо, раз-два, раз-два!» Нравится?
Песня нравилась, не нравилось только то, что, распевая, он приближался к Валерке — того и гляди заденет.
— Ты долго махаться будешь?
— Нет, живо! Пять минут отмахал, пять осталось. — И мальчишка еще усерднее стал рубить воздух. — Пока трудно заниматься без часов, я пока на глазок. Но то-то и оно, что я часы делаю.
На лавочке, возле дома, лежали две стеклянные банки из-под овощных консервов, маленький фанерный кружок, молоток и длинный гвоздь. Одна банка до краев была наполнена речным песком.
— Песочные часы будут, — пояснил он.
Валерка рассмеялся. Смешной какой-то мальчишка: из стеклянных банок часы! Это то же самое, что из палки делать пушку.
А тот, не замечая пренебрежительного взгляда, говорил:
— От такой гимнастики руки развиваются… У меня брат сильный. Он на фабрике слесарем работает. Двухпудовую гирю бросает, как мячик. Он даже в клубе выступал с гирями. Не видел? Напрасно, в следующий раз обязательно посмотри. Ахнешь! А я конструктором буду. Вот выучусь и буду. Я радио умею чинить, а сейчас, понимаешь, часы делаю.
— Как ты их сделаешь?
Мальчишка оживился, потащил Валерку к лавочке и стал объяснять:
— Совсем просто! Беру банку с песком — раз! Закрываю ее фанеркой — два! На фанерке дырка гвоздем проверчена, прямо посредине. Ставлю на фанерку другую банку, только вверх дном — три! Потом все это связываю и переворачиваю. Самое главное, как привязать банки к фанерке.
И верно, интересно делать песочные часы. Валерка сказал:
— Это пустяки. Это мы быстро… Проволока тонкая есть?
Проволока нашлась. Валерка обмотал ею шейки банок, пробил на краях фанерки дыры и, просунув в них концы проволоки, накрепко закрутил. Банки к фанере как прилипли. Затем мальчишка принес краюху хлеба, и они для крепости замазали края банок мякишем. Часы были готовы. Правда, это были не настоящие песочные часы, но все-таки часы.
И только тут мальчишка вспомнил, что им надо познакомиться.
— Василий, — сказал он, протягивая руку. — Меня Василием Самариным зовут.
Валерка с удовольствием протянул ему руку.
— Ты в каком классе учишься? — спросил Василий.
— В четвертом.
— А я в шестом. Я, брат, скоро уже школу кончать буду. На фабрику поступлю.
Они подождали, когда песок пересыплется из одной банки в другую, затем снова перевернули часы. И снова тоненькая ровная струйка песка потекла в нижнюю банку. Ребята были очень довольны своей самоделкой.
И вот в это самое время, когда они любовались часами, над головами просвистел комок снега. Валерка присел от неожиданности, а Василий, не поднимая глаз, сердито закричал:
