Жаклин Уилсон - Печенька, или История Красавицы
– Ни в коем случае!
– Все-таки нужно ему позвонить, – вздохнула мама. – Вот сейчас и позвоню!
– Мама, не звони!
– Сколько можно тянуть? Все равно ведь придется. Это будет правильно и ответственно.
– Он все испортит!
– Красавица, он твой отец.
– Лучше бы не он!
– Не говори глупостей!
– Он вот хотел бы другую дочку.
– Да ты что? Папа тебя очень любит.
– Он меня стыдится. Он бы вмиг променял меня на Скай.
– Ерунда, – сказала мама, но отвела глаза и снова начала кусать губы. – Никогда так не думай!
– Мам, я не думаю. Я знаю!
– А я знаю, что ты просто болтаешь всякие глупости, чтобы меня отвлечь. Не выйдет!
Мамины пальцы забегали по клавиатуре мобильника, и я опомниться не успела, как она уже нажала зеленую кнопку.
– Вы позвонили в фирму «Счастливый дом». Джерри Печенинг у аппарата, – произнес профессионально-приветливый папин голос.
Мы с мамой переглянулись. Папа говорил бодро и жизнерадостно, как будто ничего не случилось.
– Мам, он в полном порядке! Отключайся! – зашептала я, но мама уже начала говорить.
– Алло, Джерри! Здравствуй, милый.
Мама поморщилась – очевидно, слово «милый» выскочило по привычке.
– Дилли? Какого черта?! Что за игру ты затеяла?
Папа резко прибавил голос. Я каждое слово слышала. Наверняка и в кухне было слышно, и даже на пляже.
– Джерри, это не игра, – сказала мама.
– Ты третий день где-то пропадаешь! Ладно, я все понял, теперь живенько возвращайся домой.
– Мы не вернемся, – сказала мама.
– Что за бред! Конечно, вернетесь. Какая ты мать вообще, удрала из нашего чудесного дома и бедную Красавицу с собой потащила!
Я хотела схватить телефон и заступиться за маму, но она не отдала.
– Джерри, ты сам сказал, чтобы мы выметались.
– Потому что ты совсем от рук отбилась, подергушка чертова! – заорал папа.
– Очень приятно узнать, как ты обо мне думаешь, – ответила мама. – Джерри, послушай, я стараюсь вести себя ответственно. Я понимаю, тебе необходимо знать, где сейчас Красавица…
– Нет! Нет! НЕТ! – Я подпрыгивала на месте от волнения.
– Мы остановились в маленьком городке на побережье, называется – Кроличья бухта. Место очень живописное. Поверь, Красавице здесь хорошо.
– Хватит чушь пороть! Возвращайся немедленно!
– Джерри, мы пока останемся здесь. По крайней мере на летний сезон.
– Дура! А жить на что будете? Я тебе денег слать не намерен, и не надейся!
– Я нашла работу, – гордо сказала мама.
– Рабо-оту?! И кем же ты работаешь? Никому-не-нужной-стареющей-безмозглой-блондинкой?
Мама отвела руку с телефоном подальше от уха, брезгливо посмотрела на крошечный экранчик и оборвала звонок.
– Давно пора, – сказала я.
– Господи… – Маму затрясло.
– А я тебе говорила!
– Красавица, не надо!
У мамы в глазах заблестели слезы.
– Прости! Я сама ненавижу, когда говорят: «Я тебе говорила».
Мы с мамой обнялись, но все время тревожно косились на телефон. Он почти сразу снова зазвонил. Мама отключила его, держа на вытянутой руке, как будто папа мог выскочить оттуда и броситься на нее.
– Ладно, маленькая, пошли на пляж, – сказала мама.
Телефон мы оставили в тумбочке.
Нас обеих бросило в жар. Страшно хотелось искупаться, но мы не подумали захватить купальники. Мама сказала, что я вполне прилично выгляжу в футболке и трусиках.
– Ты что! Как я пойду купаться в трусах?
– Позавчера ты ходила так по пляжу.
– Я просто сидела. А до моря через весь пляж идти! Все будут на меня смотреть и смеяться.
– Не будут! Смотри, я тоже пойду в одном белье. Я как раз надела сегодня старый красный лифчик и трусики, очень похоже на бикини. Раз, два, три – раздеваемся!
Мама сбросила блузку и джинсы. Я так рот и раскрыла – а потом тоже стянула джинсы. Мы помчались к морю. Вода была жутко холодная, но мы не стали пробовать ее ногой и визжать, а сразу вбежали поглубже и давай брызгаться как ненормальные.
Мы увидели, что Майк устанавливает свой мольберт у каменной стены, и позвали его к нам, но Майк оказался вреднюгой – даже близко к воде не подошел. Зато он нарисовал, как мы прыгаем в волнах: мама в красном «бикини», а я – в просторной футболке.
Когда мы вернулись на берег, я обтерлась полотенцем и побежала к Майку рисовать красками. Нарисовала еще один портрет Сэма и Лили: как Сэм загорает в смешном старинном полосатом купальнике, а Лили сидит в пляжном шезлонге и ест морковное мороженое, а на носу у нее темные очки. Я тихонько напевала песенку из «Кроличьего домика» и сказала за Сэма: «Эй, привет!»
– Привет! – сказал Майк; он подумал, что я к нему обращаюсь.
Я снова сказала:
– Привет! – и захихикала.
Мама грелась на солнышке, пока не просушилась как следует, а потом оделась, собрала пляжные вещи и подошла к нам.
– Дилли, хотите с нами порисовать? – предложил Майк.
– Издеваетесь! – ответила мама. – Нет, я пока пойду, если вы не против. Я тут задумала маленький сюрприз.
Я догадывалась, что это за сюрприз. И точно, когда мы с Майком вернулись в коттедж «Лилии», нас встретил чудесный запах свежеиспеченного печенья.
– Что это твоя мама учинила? – спросил Майк, вдыхая полной грудью.
– Печенье!
Оно оказалось в виде рожков мороженого: разноцветная глазурь изображала мороженое, белое, розовое и нежно-кремовое.
– Ой, мороженое! – закричала я. – Мама, как ты ухитрилась так ровненько нарезать тесто?
– В магазинчике у пляжа продавали такой смешной набор формочек для песочных куличиков, – ответила мама. – Там было три вида формочек для вырезания: русалки, морские звезды и рожки с мороженым! И всего за один фунт пятьдесят пенсов. Я решила, что мы можем себя побаловать. Муку, яйца и сахар я тоже купила на свои деньги! Майк, я хотела сделать вам небольшой подарок в знак благодарности за вашу доброту.
– Дилли, спасибо, это чудесный подарок! А как много вы напекли!
– Я подумала: когда постояльцы придут с пляжа, можно им предложить по чашке чая с печеньем. Вдруг им понравится, – сказала мама.
Печенье очень понравилось – и не только детям. Старушки больше всех восхищались и даже спросили Майка, где он купил такое замечательное необычное печенье.
– Оно не покупное. Дилли его испекла собственными прекрасными ручками! – ответил Майк.
– Подумать только! Дорогая, оно просто восхитительно. Раньше мы держали маленькое кафе-кондитерскую, и мы бы с удовольствием закупали у вас печенье! – с жаром объявили старушки.
Мама вся порозовела от гордости. Мне ужасно хотелось ее обнять. Когда мы поднялись к себе на чердачок, мама чуть не пустилась в пляс.
– У меня получается, у меня правда получается хорошее печенье! – Она бросилась на кровать и задрыгала ногами. – Красавица, я всю свою жизнь ровно ничего не умела, а теперь я могу себя назвать мастером печенья! Как я рада, как я рада!
– Я тоже, мам!
Я облокотилась на подоконник и стала смотреть на море, сверкающее за крышами домов.
Потом я случайно посмотрела вниз и увидела, как на нашу улицу въезжает серебристый «Мерседес». Я замерла, повторяя про себя, что это не может быть папа, никак не может. В Англии сотни серебристых «Мерседесов»! Но тут дверца машины открылась и из нее вылез низенький лысоватый человечек с ярко-розовым лицом. Это был папа.
Я открыла рот, но не могла выговорить ни слова. Папа подошел к двери дома номер один и заколотил по ней кулаком. Дверь открылась, папа что-то сказал, выслушал ответ и зашагал к дому номер два. Он методично нас искал.
– Мама! – просипела я.
– Что, моя хорошая?
– Там папа! Он обходит все дома, один за другим. Через минуту к нам постучится! Мама, бежим отсюда скорее!
Мама бросилась к окну.
– Господи! Посмотри на его лицо, он прямо жаром пышет! – Мама глубоко вздохнула. – Но мы не побежим. Встретимся с ним… Поговорим спокойно. Может быть, он поймет.
– Мам, ты с ума сошла? Папа никогда ничего не понимает! Бежим, ну пожалуйста!
Я тянула маму за руку, но она не сдвинулась с места.
– Мы не будем трусливо прятаться! Выйдем и встретим его лицом к лицу.
Мы спустились в прихожую, держась за руки, открыли зеленую дверь и встали на пороге. Было слышно, как папа стучится во все двери подряд и требовательно спрашивает: «У вас остановилась миссис Печенинг с дочерью Красавицей?»
Вот он протопал по дорожке от соседнего крыльца и ворвался в нашу калитку. От ярости он ничего не видел перед собой. Шел прямо на нас, а нас не замечал. Вдруг он остановился, разинув рот.
– Джерри, здравствуй, – сказала мама спокойно, хотя я чувствовала, что она вся дрожит.
Папа медленно багровел.
– Так, немедленно собирайте барахло, и едем домой. Вы ни минуты в этой дыре не останетесь!
Я вцепилась в мамину руку. Папа был такой бешеный – я испугалась, что он просто возьмет и засунет нас в багажник «Мерседеса».
