Огонёшка - Маргарита Константиновна Агашина
— Если разобраться, Суханов прав! Сколько можно писать об одном и том же?! И вообще, шестой «А» — думающие ребята.
Но пока в шестом «А», забыв о Толькиной двойке, торжествовали по поводу «думающих», бешки выпустили стенгазету под лозунгом: «Продолжаем соревнование — обгоним шестой «А» по всем показателям!»
Когда в начале прошлого года соревнующиеся шестой «А» и шестой «Б» собрались на первый совет, учёт показателей решили вести по очкам. После долгих споров была выработана строгая такса.
За одного отличника — 10 очков.
За одну тонну металлолома — 15 очков.
За одну тонну макулатуры — 10 очков. (Макулатура, то есть старые газеты, была легче и чище ржавых труб и ненужных кроватей, которые приходилось откапывать на пустыре или тащить с верхних этажей.)
За одну стенгазету — 5 очков. (Учитывалось и оформление, и содержание газеты. А то можно каждый день выпускать, если писать кое-как и о чём попало.)
Заодно интересное дело — 10 очков. (Диспут, поход в кино или музей, переписка с ребятами стран народной демократии.)
За одно полезное дело — 15 очков. (Любая работа, зелёные насаждения, подшефные старушки.)
За одну благодарность от подшефных — 10 очков.
Хотели еще написать 15 очков за дружбу. Но потом пришли к выводу, что дружбу как-то неудобно очками подсчитывать. Потому что, как сказала на собрании обоих классов Инна Вострикова, у дружбы нет цены.
— Молодец, Вострикова, прекрасные слова сказала! — похвалила Инку Надежда Тарасовна — классный руководитель шестого «Б». Толька Суханов тут же предложил внести в таксу хоть 5 очков за прекрасные слова. Над ним посмеялись, а в таксу записали: каждая двойка — это минус два очка!
Во время большой перемены, читая стенгазету «Школьные годы», Инна Вострикова грустно вздыхала:
— Ну вот, счёт открыт: бешкам — пять очков за стенгазету, а нам — минус два за Толькино сочинение… От двух до пяти, по книге Корнея Чуковского!
Инна не только сочиняла стихи, она читала, наверно, все книги на свете. И помнила, кто какую книгу написал. И любила цитировать самые мудрые места из этих книг.
Толька начал оправдываться:
— Я ж лучше хотел, я ж думал, время сэкономлю…
— Вот дать тебе по затылку за такую экономию! — налетела на Тольку Стрепетова.
— Уж не ты ли? Уж не мне ли? Уж не по затылку ли?..
Но дать Тольке подзатыльника было просто некому. Даже самая отчаянная из девочек Тала Стрепетова не умела, а может, не хотела драться. Конечно, если бы попросить мальчишек, они с радостью дали бы по затылку кому угодно, даже не спросив, за что. Но к мальчишкам обращаться не хотелось принципиально: они ещё в прошлом году отказались соревноваться за честь класса. Они сказали, что им и так, без всякого соревнования, надоело каждый год собирать лом, петь «В лесу родилась ёлочка» и ходить в кино парами.
— Придумайте что-нибудь интересное, может, и нам захочется соревноваться… — сказал Антошин. А уж раз Антошин сказал, значит, так и будет: неизвестно почему, но все мальчишки его слушались.
Придумайте им интересное! Будто кто-то обязан за кого-нибудь думать!.. Девочки решили: мальчишек окружить презрением или хотя бы не обращать на них внимания; за честь класса бороться до победного конца и — приняли вызов бешек.
Конечно, бешки победили: у них было больше людей и больше сил. У них все мальчишки не только бегали по дворам, собирая ржавое железо, но даже пели в классном хоркружке. Каждый концерт хора считался полезным делом и приносил бешкам десять очков. А в классе «А» из мальчишек в соревновании участвовал один Суханов. Но от этого было не легче. Потому что, хотя Толька и собрал больше всех металлолома, никакой лом не мог покрыть Толькиных двоек.
Дальше так продолжаться не могло! Надо было что-то делать. После уроков все до единой девчонки шестого «А» остались в классе. Они заперли дверь стулом и стали громко спорить о том, что же делать дальше…
Несколько минут в классе стоял отчаянный крик. О чём кричали, разобрать было невозможно: все говорили одновременно.
Вот так, для начала, они кричали каждый раз. А накричавшись, давали клятву в следующий раз не надрываться понапрасну, а говорить только о деле, без крика и по очереди. Но никакая сила не могла удержать девочек. Клятвы оставались клятвами. В следующий раз все опять начиналось сначала.
Одна только Тала Стрепетова не кричала, ничего не предлагала и ни с кем не спорила. Стоя перед старым шкафом, в который на ночь убирали мел, тряпку и ящик с чернильницами, она осваивала прическу последней моды. Стеклянные дверцы шкафа были изнутри задрапированы тёмно-зелёной материей, и затемнённое стекло отлично заменяло Тале зеркало. Она расчесала волосы и, отделив расчёской пышную волну, стала укладывать над левой бровью аккуратную чёлку. Как и требовала мода, челка полностью скрыла тоненькую Талину бровь. В зелёном стекле отразился лукавый глаз, еле видный из-под нахлобученных волос.
В это время девочки, устав кричать, замолчали, и Тала, которая, оказывается, всё слышала и тоже думала о том, как быть дальше, неуверенно спросила:
— А может, у бешек просто мальчишки ненормальные? Где это видано, чтобы мальчишки девчонок слушались?
— Мальчишки как мальчишки, даже хуже наших, — ответила председатель совета отряда Света Денисенко. — У них девочки дружные, это да. Они уж как решат, так и делают…
— Ну решать-то мы тоже вон сколько всего нарешали… — Тала ещё раз взмахнула расчёской, и тут Света заметила всё сразу: и челку, и зелёное зеркало — и это её разозлило.
— Решать-то мы решали, а всё без толку. Ведь договорились: презирать и не обращать внимания! — Света вскочила с парты и шагнула к шкафу: — А вот вам Талочка, видали, как она не обращает внимания?
Все, как по команде, повернулись в сторону шкафа и стали смотреть, как Тала, улыбаясь и склонив голову набок, прилаживала чёлку уже над правой бровью.
— Видали? — продолжала возмущённая Света. — Мы мучаемся, кричим до хрипоты, а она причёсочки крутит. Для кого, думаете, старается? Не для нас же! Вот она пройдёт со своей чёлочкой мимо мальчишек — и, конечно, все они сразу поймут, что мы их не презираем…
— Девочки, — протяжно, как всегда, когда ей
