Огонёшка - Маргарита Константиновна Агашина
— Давайте отнесем ей букет. Ведь она первый раз в жизни в такой день без цветов и без нас…
Все стали с радостью совать Наташе самые лучшие цветы — кто астры, кто георгины. А новая классная, увидев, как полысели букеты пятого «А», сказала недовольным голосом:
— Ну вот, выдумали — букеты портить! Теперь у нас класс общипанный.
И тут Наташа, которая вообще-то была зубрилкой и тихоней, посмотрела Александре в глаза и сказала:
— А мы и вам 1 сентября принесем букет, когда вы на пенсию уйдете…
Все увидели, как побледнела их новая классная, как закусила она губы. А тут еще Толька, который не мог перенести, чтобы его товарищ — пусть этот товарищ и девчонка — пропадал в одиночку, проглотил от страха слюну и добавил, обращаясь к Александре:
— Мы принесем вам букет. Хоть вы и не учили нас читать, и писать, и делать задачки.
Весь класс целый день ждал, что Наташу и Тольку вызовут к директору: должна же Александра наябедничать или хоть влепить им в дневники по паре за поведение. Но Александра не наябедничала. И пару никому не влепила. С тех пор в классе ее полюбили, но Александрой Викторовной звали только в глаза. А в разговорах между собой она почему-то навек осталась просто Александрой. Впрочем, так звали не только её: называть учителей так, без отчества, теперь было модно.
И вот сейчас все были рады, что не кто-нибудь, а она, Александра, первая вспомнила о Клавдии Алексеевне…
Нет, всё-таки сегодня — лучший день учебного года! Сегодня все как-то любили друг друга. Все извинялись, и все прощали. Никто никого не дергал за косы, не давал подножку, не обзывался. Сегодня было особенно видно, как все на свете хотят мира и дружбы.
Мир и дружба царили первого сентября в шестом «А».
И кто-то, обрадованный этим прекрасным мирным днём, не выдержал: в конце третьего урока по классу пошла записка.
Автор послания пожелал, видно, остаться неизвестным. Чтобы не быть распознанным по почерку, он написал своё обращение печатными буквами:
«Неужели в этом году бешки займут первое место? Кому дорога честь шестого «А», пусть пишет слева, что он предлагает. А кому на все наплевать, пусть просто распишется справа. Если ему не стыдно».
Тетрадная страница была расчерчена сверху донизу жирной красной чертой. Слева, в предложениях, были только две записи:
1) Предлагаю устроить диспут на тему «Давайте дружить».
Катя С.
2) Лучше пойдёмте всем классом на «Трёх мушкетёров», две серии по роману А. Дюма!
Толя С.
Справа записей было больше.
1) Мне на все наплевать. И не стыдно.
Саша А.
2) Мне тоже!
Б. Орловский.
3) И нам.
М. Букин и С. Рачков.
4) Ха-ха!!!
(подпись неразборчива).
5) Катя + Толя = Два мушкетёра!
А. Дюма.
Когда листок, ныряя под партами, дошёл до Инны Востриковой, она чуть не заплакала от обиды. Но сдержалась и только, покраснев, сказала на весь класс:
— Дураки!
Ольга Фёдоровна не успела сделать ей замечание: прозвенел звонок.
— Это Вося написала! — крикнул Мишка Букин. — Это ей дорога честь шестого «А». Давайте за это по старой памяти её опять старостой выберем: пусть еще год таскает журнал и из класса вышибает…
Он схватил выпачканную мелом указку, взмахнул ею, как шпагой, и, сделав выпад на левую ногу, ткнул в бок Тольку Суханова. Потом вскочил на учительский стул и, показывая указкой на дверь, сказал, обращаясь к мальчишкам:
— Синьоры, прошу!
Смеясь и размахивая воображаемыми шпагами, мальчишки повалили в коридор. Толька, стирая с рубашки меловой мазок, начал оправдываться:
— А что? Плохо, да? Неинтересно, да? Две серии подряд…
Но Мишка щёлкнул его шпагой по стриженой макушке и подтолкнул к двери:
— Иди, иди, мушкетёр несчастный, девчачий прихлебатель! Погуляй до звонка. Не мешай своим мушкетёркам, пусть они проведут диспут на тему «Давайте дружить».
Когда за Мишкой и Сухановым захлопнулась дверь, Ольга Федоровна, собирая со стола учебники, утешила огорчённых девочек:
— Что поделаешь? Мальчишки — вечное племя! Шпаги, драка, сражения, «Три мушкетёра» — вечная книга. Подождите, вырастут — поумнеют. Это уж природа. Вечная история. Самое главное не забывайте: параграф первый, примеры № 47, с третьего по восьмой…
Она вышла из класса.
Девочки молчали. Мира и дружбы в шестом «А» не было. Бешки могли радоваться!
Кто знает, может они, бешки, то есть ребята шестого «Б» класса, и радовались неудачам своих ближайших соседей по коридору и противников по соцсоревнованию — учеников шестого класса «А». Дело не в этом.
Дело было в том, что уже третьего сентября бешки выпустили стенгазету! Ни в одном классе школы еще не были проведены даже классные собрания. Ещё не было ни старост, ни председателей совета отряда, ни другого начальства. Во всех классах пока писали только опостылевшие сочинения на тему «Как я провел лето». А бешки, которых никто не заставлял и которым, конечно, всегда было больше всех нужно, уже выпустили стенгазету!
Впрочем, сочинение о прошедшем лете они тоже писали. И получили за него двенадцать пятерок на класс. И ни одной двойки. Надежда Тарасовна, раздавая сочинения в шестом «А», сказала, что в параллельном классе, кроме двенадцати пятёрочников, ещё многие написали интереснейшие работы, но их подвели грамматические ошибки. Что ж, бешкам легко было писать интересное об этом лете: они победили в прошлогоднем соревновании на лучший пионерский отряд и в награду ездили всем классом в Москву! Тут кто угодно интересно напишет.
В шестом «А» пятерки за сочинение тоже были. Но, как сказала Надежда Тарасовна, пятерка, хоть и отличная отметка, но души не прибавляет. У пятёрочников шестого «А» не хватало души. Отличился один Толька Суханов: решив, что нечего каждый год тратить время и мысли на одно и то же, он слово в слово переписал со старой тетрадки свое прошлогоднее сочинение. Тем более, что оба лета Толька никуда не ездил, а жил на даче за Волгой. Может быть, Надежда Тарасовна, которой каждую осень приходилось проверять сотни две сочинений о том, кто как провел лето, и не заметила бы Толькиной хитрости, но в сочинении не было ни единой ошибки: Толька второпях переписал всё так, как исправила в прошлом году Надежда Тарасовна. И это
