Kniga-Online.club
» » » » Альберт Иванов - Февраль – дорожки кривые

Альберт Иванов - Февраль – дорожки кривые

Читать бесплатно Альберт Иванов - Февраль – дорожки кривые. Жанр: Детская проза издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

В школу мы теперь ходили вместе — сначала по Кольцовской… Ну, ее ты наверняка знаешь, раз бывал в Воронеже: широкая, трамвайная. Раньше Кольцовскую пересекала еще и железнодорожная ветка — по ней ходил паровозик «кукушка», весь черный от колес с красными вставками до трубы и даже дальше — до конца своего дымового шлейфа. Обводы колес блестели отшлифованной от беготни по рельсам сталью. Специально для «кукушки» перед выездом на улицу стоял особый знак: «Закрой сифон и поддувало!» Бог знает что это означало. Но когда «кукушка» окутывалась понизу белым паром, а поверху — черным дымом, нам казалось, что мы все понимаем. Этот железнодорожный приказ был в ходу не только в школе, но и в городе, в любой очереди услышишь: то «Закрой сифон!», то «Закрой поддувало!», а то — и все вместе.

С Кольцовской мы сворачивали на Плехановскую… Нет, у нас была вторая смена, и сначала мы непременно заходили на углу в книжный — перед первой сменой не зайдешь, он открывался позже, — и зорко высматривали, не мелькнет ли из-под прилавка какая-нибудь книга из заветной детгизовской серии фантастики и приключений.

Затем уж только сворачивали на Плехановскую, а там три минуты — и в школе. Можно и на трамвайной подножке прокатиться и на ходу спрыгнуть, не доезжая остановки «Застава». Но мы больше любили пешком ходить и спорить о д'артаньянах и капитанах гаттерасах.

Но не это главное. Извини, отвлекаюсь… Как та бабка в анекдоте: «Приятно, милок, молодость вспомнить!» Так вот… Понимаешь, я с детства собак люблю. Ей-богу, больше чем людей! Жалко их… И вот по пути в школу был чей-то частный дворик, а у крыльца возле конуры всегда лежала тощая, почти совсем черная собака. Вечно голодная. Я каждый раз ей свистел и кидал через ограду куски хлеба или что было, делился завтраком… Бывало, еще издали засвищу по-особому, она меня уже узнавала по свисту, и уже стоит наготове, натянув цепь, и машет хвостом. Скажу наперед, что в том году она ощенилась, и как-то я встретил ее с тремя-четырьмя щенками! Такие же черные, похожие. Потом их постепенно раздали или продали, и она осталась с одним, самым крупным и еще более черным, чем сама, щенком… Затем он подрос, и она внезапно исчезла. Убежала? Оттуда трудно удрать, да и зачем — не дикий же зверь. Потерялась? Хозяин, по-моему, никогда и никуда ее с собою не брал. Завел в лес и бросил? Так она ж не старая еще. Может, заболела и?.. А может, он ее на живодерню отправил?.. Скорее всего — сам прикончил. Но я гнал эту мысль. Я упрямо считал, уверяя себя: либо она вдруг удрала, либо все-таки потерялась либо хозяин кому-то отдал, а себе подросшего щенка оставил.

И ее, и оставленного щенка звали одинаково — Жук. Мужское имя. Не помню, какого пола был щенок, но для нее — явно неподходящая кличка. Хотя… Вон у дядьки моей жены тоже была сучка по имени Кузя, а кобелька от нее он назвал Астра. И когда над ним за это посмеивались, только хмыкал. Жлоб он, ее дядька!

Я, верно, жутко суеверный и наверняка стал бы очень религиозным, будь у меня другая судьба. Но, слава Богу, все мы атеисты. Никто и не подозревал, что вскоре мысленно, про себя, каждый раз, когда ожидались крупные неприятности — а в детстве они всегда крупные, — когда чего-нибудь очень страшился, каждый раз про себя я стал вдруг, ни с того ни с сего, молить тех собачек, чтоб отвели беду. Почему?.. Не знаю. Какое-то наитие. Да, по правде говоря, больше и некого было попросить заступиться — вот до чего дошел!.. Сначала просил только первого Жука, затем — и второго, и вообще всех тех щенков вместе, где б они ни были. Причем не обязательно было мне их видеть. Даже если иду где угодно, хоть с кем, посвищу своим особым свистом, будто просто так — несколько секунд вызываю, чтоб до них якобы долетело, а потом про себя умоляю:

«Жук-Жучок, и ты, черный Жук, и вы, жучата малые, даже если вы сейчас где-нибудь и уже выросли, а если вы, хорошие мои, вдруг померли, но от вас остались дети, — все равно, все вы, и они пусть, сделайте так, чтоб сегодня (точное число, год, предполагаемое время) ничего-ничего со мной (имя и фамилия) не случилось (подробности о том, что ожидается и может случиться), чтоб все обошлось, чтоб все хорошо было!.. Спасибо большое-большое, огромное. Век вас не забуду!» И вроде подписи: «Я». А потом отбой — тот же свист.

Да, так и было: вначале я мысленно взывал только к Жуку, когда он — она! — был один, затем и к его сыну, черному Жуку, и к пропавшим жучатам — его братьям и сестрам. Я искренне верил, да и сейчас, пожалуй, верю, что они, жучата, или их потомки, на этом или на том свете, меня слышат и помнят меня. И в десятом классе я так же перед выпускными экзаменами свистел им — пусть помогут! — и даже в институте…

Ну а тогда иной день приходилось их умолять по нескольку раз. И помогали ведь. Очень часто!.. А когда не получалось, я считал, что им попросту не удалось мне помочь — у них свои трудности. Либо — все-таки хоть в чем-то выручили, частично. Вполне могло быть и хуже.

Но до чего ж они голодные были. Сейчас таких я не вижу. Давясь, черный хлеб глотали! А уже как два года карточную систему отменили — просто хозяин у них был тот еще. Мордатый, в синих блатных наколках на толстых коротких руках. Ограда у него колючей проволокой поверху опоясана на специальных кронштейнах, с загибом внутрь, как в лагере. Видать, привык за проволокой жить.

Когда по пути в школу я видел хозяина во дворе, то ничего Жуку не кидал. Еще запретит брать или того хуже — отлупит собаку. Я и не свистел, и старался не смотреть сквозь щели ограды, но собака все равно узнавала меня по шагам, я слышал, как она призывно скулит и гремит цепью в мою сторону.

А в школе — век бы ее не видеть!.. Вернее не школу, а наш класс. Сама-то школа ничего, этакий кирпичный двухэтажный барак буквой «Г», коротким концом на улицу, длинным — во двор. До сих пор стоит, только теперь разрослась, оштукатурилась, и спортзал выстроили… В классе у нас всем — кроме учебы, понятно, — вершил второгодник Соколов. По тогдашним меркам, детина с пудовыми кулаками. Принято ругать пресловутого Ломброзо, определявшего по облику преступных типов, а этот Соколов уже с виду был уголовник: широкая морда, острый подбородок, глаза-щелки, низкий лоб, редкие острые зубы, короткая шея. За одну внешность можно свободно сажать.

Располагался он в классе позади всех, на «Камчатке», вольготно, один за партой у окна — чуть сбоку от огромного, почти во всю заднюю стену, портрета генералиссимуса. Портрет был чуток наклонен вперед для вящего впечатления, и за ним Соколов обычно прятал свой портфель — точнее, кожаную полевую сумку на ремне. Такие сумки тогда были в моде: и шик, и носить удобно, и драться — намотал ремень на руку, и давай!.. А прятал ее Соколов, чтоб учитель при любом шухере не мог отобрать и послать за отцом, таким же бугаем, как и хозяин Жука. Иногда Соколов еще и незаметно свешивал свою сумку на суровой нитке за окно. Чуть что: «Соколов, давай портфель и марш за отцом!» — чиркнет пиской-бритвочкой, сумка во двор летит.

Житья от него никому не было. Шпонками с резинки на пальцах во время урока к-а-к врежет!.. Или в газетный кулек наплюет, словно верблюд, а затем прицельно ахнет по нему кулаком — сидим, втянув головы. Только успевай вытираться.

Зато хоть на переменах поспокойней, уходил курить втихаря либо в «бебе» играть — давали ж пацанам мелкую деньгу на завтраки. Я-то вообще богач был, мне мать рубль отстегивала, по-нынешнему — десять копеек. Пожалуй, никому столько не перепадало. Я те деньги копил и покупал на них книги. До сих пор не забуду, как отец однажды позвал мать и, подняв мой матрас, торжественно показал ей пачку заначенных рублей. Еле я доказал, что не ворую, но денежки-то все равно конфисковали, раз я их не по назначению тратил. Рублей тридцать скопил коту под хвост!

Соколов меня не так уж часто лупил. Других слабаков хватало — тот же Витек всегда под рукой. Выйдем из школы, стоит Соколов с прихлебателями:

— Эй, Кривой! Почисть мне ботинки!

Кривой послушно встанет на четвереньки и давай их рукавом драить, а Соколов с дружками от хохота заходятся. Я молчу. А что делать? Об одном думаешь: как бы и тебя не заставил. Но он был по-своему психолог, вид у меня, что ли, был не такой, чтоб перед ним настолько пресмыкаться. В принципе-то мог заставить… Возможно, отца моего побаивался — знал, что тот офицер. Соколов вообще опасался людей в форме, это у него, видать, врожденное.

Я все думаю: почему тогда такое творилось? Наверно, вся жизнь такая была — сверху донизу. На всех уровнях. Да только у взрослых не столь наглядно. И потом, война ведь недавно прошла, ничем никого не удивишь.

После уроков мы с Кривым старались удрать из школы тайком, задами, через забор. Как только кончались занятия, не все пацаны спешили по домам — во дворе обязательно собирались компашки, почти каждый класс ждал кого-то, чтобы метелить. Лупили всем скопом: и забавляясь, и счеты сводя, и расправляясь «по делу» — за донос.

Перейти на страницу:

Альберт Иванов читать все книги автора по порядку

Альберт Иванов - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Февраль – дорожки кривые отзывы

Отзывы читателей о книге Февраль – дорожки кривые, автор: Альберт Иванов. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*