Галина Гордиенко - Принцесса на час
«Зато она троечница, – с мрачным удовлетворением подумала Катя, неприязненно рассматривая хрупкую фигурку. – И дура, наверное. Непонятно, чего ради Васька около нее вертится. Конечно, Натка – смазливая…»
Катя зажмурилась и даже головой потрясла: не хватало еще завидовать этой… этой… ящерице зеленоглазой, вот! И засмеялась: Подгорная действительно походила на ящерицу. Видела как-то Катя в Крыму такую, ящерица дремала на камне, грелась на жарком солнышке – гибкая, изящная, ярко-зеленая, совсем как Наташкины глаза. И исчезла мгновенно, едва Катя протянула к камню руку. Фу! И что она привязалась сегодня к Подгорной?! Нужна ей Наташка сто лет, как же…
– Ты что фыркаешь, как еж? Случилось что-то? – Лена внимательно смотрела на подругу.
– Вот еще, – передернула плечами Катя. – Просто я с утра с мамой поцапалась. Прикинь, она снова не дала мне накраситься перед школой! У нее совершенно ископаемые представления обо всем, а уж о косметике… Как мне надоели ее нотации, ты бы знала!
– А мне нравятся твои родители, – Лена раскрыла учебник по географии. Немного помолчала и печально сказала: – Они относятся к тебе всерьез, понимаешь? Мои обо мне и не помнят, наверное. Накрашусь я или нет, мама вряд ли заметит. Если честно, я ее практически не вижу. Они почти всегда возвращаются, когда я сплю, все их бизнес противный…
– Дура ты, Ленка, и уши у тебя холодные, – хмыкнула Катя. – Разве плохо – сама себе хозяйка? Мне бы твою свободу, ух, я бы развернулась…
– Это тебе так кажется.
– Считаешь, самая умная? – Катины глаза недобро блеснули.
– Не считаю, – коротко ответила Лена и отвернулась.
Последнее время ей трудно с Катей. Ивлева стала злой, так и норовила уколоть побольнее. И вне школы они практически перестали встречаться.
Лена помрачнела, вспомнив, как позавчера Катя язвительно прошлась насчет ее лишнего веса и отсутствия «настоящего» характера. Мол, был бы он, Ленка не метала б в рот все подряд, как рождественский поросенок.
Будто Ивлева не знала, насколько подруга комплексовала из-за лишних своих килограммов, будто не дружили они с первого класса! «Наверное, Катька права, у меня нет силы воли, – угрюмо думала Лена. – Я ненавижу смотреть в зеркало! Знаю, что безобразно толстая, и все же ем все подряд, я так люблю сладкое…»
Лена печально улыбнулась: до Нового года осталось всего ничего, меньше трех недель. Даже если она сядет на очередную диету, ей не избавиться от безобразных пухлых складок по бокам. И ноги ее никогда не будут такими стройными, как у Катьки, нечего и мечтать надеть на новогодний вечер платье или короткую юбку, лучше уж джинсы, как всегда. Конечно, Лена и в них не кажется стройной, но… над ней хотя бы смеяться не будут. И ни один мальчишка не пригласит ее танцевать! Лену ни разу не приглашали. Ни разу в жизни! Катька права – она жирная. Она просто уродина! Лена полжизни бы отдала, чтобы стать такой же худенькой, как Катька. Лена не любила праздники. И чувствовала себя преступницей, протягивая руку за добавкой – мама так вкусно готовила!
В новогоднюю ночь стол буквально ломился от любимых блюд: разнообразные салаты; горячий, только что из духовки гусь с золотистой корочкой, фаршированный рисом, черносливом и яблоками; домашняя буженина, запах от нее буквально сводил с ума; овощные блюда, рыбные, а на сладкое…
Лена зажмурилась, заранее смиряясь с неизбежным злом – парой-тройкой лишних килограммов, от которых потом так трудно избавиться, почти невозможно, если уж честно.
– Плющенко, что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
Лена вздрогнула от неожиданности: она и не заметила, как в класс вошла Луиза Ивановна, классный руководитель и учительница русского языка и литературы.
– Живот болит? – сочувственно допытывалась Луиза Ивановна.
В классе засмеялись. Катя громко фыркнула. Лена жарко вспыхнула и пролепетала:
– Н-нет. Я в порядке…
– Точно?
– Точно.
– Ну, если так, начнем урок!
В классе зашелестели страницы учебников. Лена прижала ладони к пылающим щекам. Катя насмешливо шепнула:
– Что-то не то съела за завтраком?
– Отстань.
– Так морщилась…
– Говорю же – отстань!
Луиза Ивановна обернулась, и девочки тут же уткнулись в учебники. Она улыбнулась:
– Кто скажет, сколько дней осталось до Нового года?
Восьмиклассники загалдели и закричали, перебивая друг друга:
– Две недели!
– Нет, почти три!
– Семнадцать дней!
– Если считать сегодняшний, то восемнадцать!
– А чего его считать, сегодняшний? – возмутился Васька.
– Ну почему, будем считать, – не согласилась Луиза Ивановна. – Тем более, день только начался, даже первый урок только-только начался, я еще ни одной двойки не успела поставить…
В классе засмеялись. Гончаров проворчал:
– Сами сказали – Новый год на носу, какие могут быть двойки?
Луиза Ивановна дискутировать не захотела. Посмотрела на часы и сказала, что должна сделать объявление. Предновогоднее и очень важное.
Васька недоверчиво хмыкнул: «важность» и предновогодняя суета как-то не вязались друг с другом. Катя лениво протянула:
– Если насчет костюмов, так это каждый год повторяется – мол, бал-маскарад, то, се…
– Нет, Ивлева, о костюмах вы и без меня знаете. А я хотела поговорить о конкурсе, объявленном вологодским телевидением.
Класс заинтересованно притих. Луиза Ивановна весело воскликнула:
– Обещано множество призов, а самый главный – туристическая поездка по странам Европы на все время зимних каникул! Причем для трех человек, занявших первые места! И встречи со сверстниками, этот же конкурс проводится не только у нас.
– Клево, – оценил Пашка Смирнов.
– Вот повезет кому-то, – тоскливо проскулила Валя Кудрявцева.
– Так что за конкурс? – нетерпеливо закричал Васька. – Снова вопросики по истории и географии?
– Предновогодний конкурс, – тихо напомнила Лена Плющенко. – При чем тут история с географией?
– Да перед Новым годом вечно проводят всякие дурацкие конкурсы, – отмахнулся Васька. – То танцы-шманцы, то костюмы новогодние, то на лучший номер, типа – разучите, детишки, пару-тройку фокусов или стишки прочтите повыразительнее, то рисунки им дайте с елочками и снегом до крыш… Правда, призы раньше были попроще! Интересно, что на этот раз придумали?
Восьмиклассники выжидающе уставились на учительницу. Васька даже привстал, преданно поедая ее глазами.
Луиза Ивановна засмеялась:
– Не буду больше испытывать ваше терпение. Конкурс на этот раз не из простых – на лучшее новогоднее стихотворение!
– Чего?! – ахнула Валя.
– Литературный конкурс, – с удовольствием повторила Луиза Ивановна. – На лучшее новогоднее стихотворение. Можно просто о зиме.
– А почему его объявили всего за восемнадцать дней?! – возмутился Олег Огнев.
– Разве непонятно? Чтобы не утонуть в наших бездарных опусах, – хмыкнул Васька. – Чем меньше времени, тем меньше халтуры к ним попадет. И потом – восемнадцать дней – не так уж мало…
– Ага! Если писать каждый день по три стиха, – фыркнул Олег, – то можно сдать на конкурс… э-э…
– Пятьдесят четыре штучки, – быстро посчитала Вера Сидоренко. – Ничего себе!
– Точно, завалим жюри работой! – хохотнул Олег. – Ради халявной поездки в Европу…
– Даешь по пять стихов в день! – жизнерадостно заорал Васька.
– Матерь божья… – потрясенно прошептала Вера. – Это ж… девяносто штук!
– Вычтите три дня, – улыбнулась Луиза Ивановна, – после двадцать восьмого работы уже не принимаются, двадцать девятого и тридцатого декабря работает жюри, тридцатого же и объявят победителей. – Учительница помолчала и торжественно объявила: – Кстати, все лучшие стихи будут изданы в особом поэтическом сборнике! И, естественно, прозвучат по телевидению в исполнении авторов!
– Хотите сказать, меня все-все увидят по телику?! – восторженно взвизгнула Сидоренко. – Ох, и классно! Мне папулик такое платье из самого Парижа к Новому году привез…
– Ты вначале стих напиши! – раздраженно фыркнула Катя.
– А-а, да чего там сложного? – Вера сияла, будто уже выиграла. – Я тебе прямо сию секунду могу начало выдать! Вот, смотри: с Новым годом поздравляем и здоровья вам желаем!
– Ага! – захохотал Васька. – А дальше: водку-пиво пейте, только не болейте!
– Валенки носите, снегом не скрипите! – весело выкрикнул Огнев.
– И я! И я! – Света Смолкина возбужденно выскочила в проход между партами. – Дед Мороз к вам придет и подарки принесет!
– Кукол, сало, шарики, шоколад, фонарики! – хмуро продолжила Катя.
– Хватит-хватит! Сдаюсь! – Луиза Ивановна подняла руки. И вдруг серьезно сказала: – Только учтите – весь примитив будет отбрасываться на первом же этапе. Это я о «поздравляем, желаем»!
