Лев Давыдычев - Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова
А дед по прозванию Голова Моя Персона лежал закрыв глаза, не шевелился и только посапывал трубочкой.
— Дедушка, а дедушка, ты притворяешься?
— Ничего я не притворяюсь. Убил ты меня, голова моя персона.
— У-убил?!
— Наповал.
— А почему же ты разговариваешь?
— Вот поговорю немного, трубочку докурю и помру.
— Не умирай, дедушка миленький!
— Нет, помру, — упрямо повторил дед, — а тебе отвечать, голова моя персона.
Странный человек бросился бежать.
Дед быстро сел, позвал:
— Былхвост!
Из-под скамейки выполз заспанный пёс.
— Усь шпиона!
Пёс по кличке Былхвост в несколько шагов догнал странного человека, обежал его и отрезал путь к отступлению.
Смешной это был пёс. Засоня, между нами говоря. Просыпался он только для того, чтобы поесть и почесаться. Дед работал сторожем, и ему часто советовали сменить собаку.
— Засоня ведь он, — говорили деду, — проспит всех жуликов.
— Не беспокойтесь, граждане, — отвечал в таких случаях дед, — я его разбужу в один момент, как только жуликов заслышу.
Вот и сейчас Былхвост тут же, на дороге, задремал. Поэтому дед через равные промежутки времени будил его криком:
— Усь!
— Дедушка! — попросил странный человек. — Убери ты своего зверя!
— Не понимайт, — ответил дед и принялся неторопливо набивать свою трубку табаком. — Не так уж часто в нашем посёлке шпионы встречаются. Я вот первый раз встретил. А ежели мы с Былхвостом задержали шпиона, то не отпустим. Отведём его прямо в милицию.
— Отпусти, дедушка!
— Как же я тебя отпущу, когда я убит наповал?
Тогда странный человек зарычал, оскалив зубы.
Пёс проснулся.
Зевнул.
И нехотя зарычал.
Странный человек вытащил пистолет, прицелился в пса и крикнул:
— Бах! Бах!
Пёс зевнул и ответил:
— Гав! Гав!
Странный человек хотел выстрелить ещё раз, прицелился и крикнул:
— Гав!
И вдруг Былхвост начал пятиться всё быстрее и быстрее.
А дед не своим голосом закричал:
— Брысь! Брысь отсюдова!
Странный человек испуганно оглянулся.
Выгнув спину дугой, на Былхвоста двигалось чудовище — чёрное, безухое, трёхногое — бродячий кот Бандюга.
— Беги от него! Беги! — кричал дед.
Поджав остаток хвоста, жалобно взвизгнув, пёс юркнул в подворотню.
Бандюга гордо оглядывался по сторонам и облизывался — будто съел бедного пса целиком.
Странный человек в тёмных очках был свободен. Он показал язык сначала Бандюге, потом — деду, крикнул:
— Гутен так!
И убежал.
ЖУТКИЙ СЛУЧАЙ. ИВАН В ОПАСНОСТИ
Как вы, конечно, догадались, это был наш знакомый Иван Семёнов — самый несчастный человек на всём белом свете.
Игра началась. Теперь Ивану надо было прятаться, да так, чтобы его не могли найти.
Между нами говоря, глупая игра. Сначала шпион прячется, его ищут. Но — попробуй найди его, если он залезет на чердак или в сарай, или дома под кроватью уснёт!
Вот когда ему, шпиону, самому надоест прятаться, тогда он выходит на улицу и ждёт не дождётся, что его поймают.
Так примерно случилось и с Иваном. Сидел он, сидел на чердаке, захотел есть до того, что начал грызть свой деревянный пистолет. Грыз, грыз — дуло отломилось. Пришлось пистолет выбросить. Иван решил сдаться в плен.
Только спустился он с чердака на лестничную площадку, как услышал голоса ребят.
— Вот это шпион, я понимаю! — кричал Колька Веткин.
Куда бы спрятаться?
Забраться на чердак не так-то просто: лесенка до пола не доходила — обрывалась в воздухе.
Иван заметался. Вдруг он увидел, что дверь в квартиру № 16 приоткрыта. Иван прошмыгнул туда. Стоял он за дверью еле живой от страха, боялся дыхнуть.
А ребята спорили: залезать им на чердак или нет?
Иван не сдержался и вздохнул, нечаянно дёрнул плечом, и дверь защёлкнулась.
Сначала Иван испугался, потом обрадовался, потом опять испугался.
В квартире было тихо.
На лестничной площадке — тоже: ребята ушли.
Иван попытался открыть дверь, но это ему не удалось: замок был непонятного устройства.
С горя Иван сел на пол и вытянул ноги. Придут хозяева, подумают, что он вор, и посадят его, беднягу, в тюрьму.
Но не это самое страшное. Вдруг хозяева уехали куда-то и надолго, и Иван умрёт здесь с голода?
А есть ему хотелось — кота Бандюгу бы сейчас съел — вот как!
Незаметно для самого себя Иван задремал. Во сне он увидел, что будто бы сидит в столовой и ест учебники. Они вкусные-вкусные. Особенно понравилась ему арифметика — с жареным луком и соусом. Как это раньше он не догадался учебники съесть?
Проснулся Иван от звука открываемого замка, стрелой пролетел в комнату и оказался под столом.
Чтобы зубы от страха не лязгали, Иван схватился за нижнюю челюсть руками.
В комнату вошли двое.
— Сразу начнём? — спросил мужской голос.
— Конечно, — ответил второй голос, — времени мало.
И вот что дальше услышал Иван:
— Пистолет на стол! Так… Давно заброшены сюда?
— Два месяца назад.
— Сумели что-нибудь сделать?
— Пока нет.
«ШПИОНЫ!» — пронеслось в голове у Ивана.
Они долго ругались, потом ушли на кухню, и Иван уже не слышал, о чём они говорили. Страх почти исчез. Иван торопливо соображал, что ему делать. И сообразил. Он вылез из-под стола, схватил пистолет и спрятался за дверь. Тяжёлый пистолет оттягивал руку. Двое вернулись в комнату.
— Хорошо закусили, — сказал один, — можно снова работать. Продолжаем. Итак, вы согласны выполнить это опасное задание?
— Готов.
— Учтите, что если вы будете схвачены советской разведкой…
— Живым я им не дамся.
Иван стал медленно поднимать руку с пистолетом. «Сосчитаю до семнадцати, — решил он, — и бабахну обоих!»
— Постойте, — услышал он, — а где же пистолет?
— На столе.
— Не вижу.
— Что за чудеса?
«Сосчитаю до тридцати двух, — решил Иван, — и обоих бабахну!»
ПОЧЕМУ РАССЕРДИЛСЯ МИЛИЦИОНЕР ЕГОРУШКИН
О милиционере Егорушкине в посёлке вспоминали лишь тогда, когда надо было забрать хулигана или пьяного или поймать воришку.
Если всё в поселке было спокойно, никто об Егорушкине и не вспоминал. Но только случится какой-нибудь неприятный случай, как все начинают ворчать:
— Куда это Егорушкин смотрит? За что деньги получает?
А он никогда не обижался на людскую несправедливость, потому что был умным человеком.
Казалось, что вывести его из себя нет никакой возможности. Разбушевавшихся хулиганов он усмирял с таким брезгливым и спокойным выражением лица, с каким мы снимаем муху с липучей бумаги.
И вдруг милиционер Егорушкин вышел из себя. Человек, который ночью гнался на мотоцикле за автомашиной, а в ней — трое вооружённых бандитов, сегодня растерялся.
Рассердил его не кто иной, как наш дорогой Иван.
Больше всего на свете Егорушкин ненавидел лодырей: ведь именно из лодырей и вырастают жулики. Конечно, не каждый лодырь становится жуликом, но каждый жулик — это лодырь.
Новая выходка Ивана — тёмные очки, «Не понимайт!» и «Бах! Бах!» — рассердила Егорушкина, но он сдержался.
А тут ещё возвращается из магазина жена и рассказывает… А жена Егорушкина — та самая продавщица, в которую Иван бабахал.
— Ну, ладно… — сквозь зубы процедил Егорушкин. — Ты у меня ещё узнаешь гутен так, шпиндель!
РУКИ ВВЕРХ! СТРЕЛЯТЬ БУДУ!
Шпионы, в квартире которых оказался Иван, перевернули вверх дном всю комнату в поисках пистолета.
«Сосчитаю до ста сорока трёх, — решил Иван, — и бабахну прямо сквозь дверь!»
А у самого коленки трясутся, зуб на зуб не попадает. Одно дело — шпионов в кино смотреть, другое дело — живых шпионов встретить.
— Что же это такое? — спрашивал один из них. — Я отлично помню, что положил его вот сюда. Я же погибну без него. Сколько раз меня предупреждали… С меня голову снимут.
— Придётся сразу сознаться.
«Значит, сейчас они уйдут, — подумал Иван облегчённо, но сразу же озадаченно нахмурил лоб. — Они уйдут, а как же я подвиг совершать буду? Нетушки, нетушки, я должен героем стать!»
Иван ногой толкнул дверь, выбросил руку с пистолетом вперёд и крикнул:
— Руки вверх! Стрелять буду!
Перед ним стояли двое мужчин: один длинный и старый, другой — невысокий, помоложе. Рука с пистолетом у Ивана дрожала.
— Стреляй, — сказал длинный и сел.
— Только целься лучше, — посоветовал второй.
Иван нажал на спусковой крючок.
— Бах! Бах! — насмешливо сказал длинный. — Как ты сюда проник?
Иван понял, что дело его плохо, бросился в коридор, рванул дверь и…
