Юрий Третьяков - Начало рыбачьего патруля
— Какого дупла?!
— Я видел вещий сон, и Великий Дух сообщил мне, что… — начал было Игорек.
Но краснокожие не выдержали.
— Дезертир один от вас есть! — надрывались они от смеха.
— Изменник родины!
— Все ваши военные тайны нам выдал!
— За рыбу! Хи-хи-хи!
— Хотите глянуть? — опять подмигнул Витамину Владелец железной секиры. — Пошли, тихо!
Смешанная толпа краснокожих и переселенцев вышла к озеру. На берегу под кустиком, спиной к ним, сидел Виталька и просовывал хворостинку сквозь жабры толстого бронзового карася.
— Эй, рыболов! — позвал Игорек.
Виталька обернулся и уронил хворостинку вместе с карасем:
— Хе!.. Интересно… И вы, значит, тоже?.. Интересно! Я, понимаете, так и знал. Думаю…
Игорек молча взял его за плечо и вывел на тропинку:
— Видишь эту тропинку, ты, трус! Иди по ней как можно быстрее и не оглядывайся. И чтоб следа твоего мокасина не видели в окрестностях этого озера на пять миль. Вороны голодны. Ну!
Виталька поглядел на лица краснокожих и, втянув шею, бросился прочь по тропинке.
Владелец железной секиры стукнул оторопелого Витьку Витамина по спине:
— Ну как? То-то! У нас все — будь уверен! Не как у вас! Пойдем выкурим у костра трубку мира и поговорим…
НАЧАЛО РЫБАЧЬЕГО ПАТРУЛЯ
Опустевший вигвам
Раньше это был хороший крепкий шалаш. Он назывался «вигвам». В нем обитало могучее и хитрое индейское племя. Все индейцы жили по улице Садовой в поселке Зеленоград. Сейчас, размытый дождями, вигвам обветшал, стенки его покосились.
Случилось это потому, что вождь племени Игорек целый месяц гостил в деревне у бабушки. Приехав, он сразу побежал проведать свой вигвам на берегу лесного озера, но никого из ребят там не застал. Один только щуплый длинноносый Витька, по прозванию Буратино, обняв исцарапанные колени, скрючился на берегу, уныло поглядывая на неподвижную удочку.
Ребята залезли в шалаш.
— Разваливается наш вигвам… — печально сказал Буратино.
— Теперь ему только и дела — разваливаться… Разбрелись все индейцы кто-куда…
Игорек подумал.
— Так и полагается, — сказал он. — Должно же племя в конце концов когда-нибудь погибнуть. Чтоб ихний вождь мог одиноко умереть в своем вигваме… Могикане на что было могучее племя, и то вымерли…
— Это верно, — подтвердил Буратино. — Даже последний из могикан вымер…
Они немного посидели молча, с увлечением предаваясь горестным мыслям о непрочности всего на земле.
— А как весело мы проводили время! Помнишь, ходили в овраг, где бойня, охотиться на бродячих собак… Тебя еще одна собака тогда укусила…
— Помню… А потом мы совершили нападение на совхозных ребят. Крепко нам тогда досталось: тебе нос разбили…
— Да… Здорово весело было!..
— А что сейчас ребята делают? — спросил Игорек.
— Кто что… — пожал плечами Буратино. — Пришел я к Стасику, спрашиваю у матери «Стасик дома?» А она смеется. «А то где же, говорит. Ты еще, наверно, не знаешь? Он у нас на потолке проживает, вроде домового. В науку ударился. Мы уж тут думаем, не умом ли тронулся малый? Вон он, глянь-ка!» И верно: выглядывает Стасик с чердака в окошечко. «Лезь, говорит, сюда». Залез я к нему, а у него там столик, стульце. Сидит читает. Три здоровенные толстые книжки, как утюги. Называются «Основы жизни». Только две картинки дал из своих рук поглядеть: на одной — бой скорпиона с бихоркой, такой волосатый страшный паук; на другой — человек двухголовый. «Буду, говорит, изучать все по порядку, с первой до последней странички, ничего не пропущу». На стенке у него гвоздиком бумажка прибита. На ней написано, по скольку ему в день страничек читать. Говорит: «Уже все введение до конца изучил, дошел до первой главы „Элементарный организм“. Знаешь, что такое цитология?»—«Нет, говорю, не знаю. Ну скажи». — «Был, говорит, такой ученый Треверинус…».
Я улыбнулся, а он как закричит: «Чего смеешься? Пришел мешать, да еще смеешься! Зажилил весной мою черепаху, а сам смеется! Как дам сейчас вот этой книжкой по башке — сразу перестанешь! Уходи отсюда!» Чуть меня с чердака не спихнул! Во дворе мать: «Что, говорит, видал? Мы уж к нему и подступиться боимся…»
— Интересно, — сказал Игорек. — Может, он вправду станет каким-нибудь ученым? Он и на второй год в пятом классе потому остался, что читал много всяких научных книг. Ты как думаешь?
— Я тоже так думаю, — сказал Буратино. — Вообще сейчас все ребята занялись научной деятельностью. Витька Витамин, например, с Коськой и Котькой откапывают корову…
— Какую корову?..
— Древнюю первобытную корову. Правда, правда! Витамин взял в библиотеке книжку про раскопки: где, когда, что раскапывали и как эти раскопки делать. Сам прочитал и дал почитать Коське и Котьке. И теперь они никуда не показываются — раскапывают старую яму у Витамина в саду. Достают разные кости, железки и прячут их в ящик. Поглядеть никого не пускают. «Уходи, говорят, это раскопки секретные. А то весь поселок сбежится смотреть. Мы, говорят, откопали место погребения первобытной коровы. Скелет с рогами хорошей сохранности… Тебе, мол, такой скелет и не снился»… Рады ужасно! Только эта яма возле самого соседнего дома, где одна старая бабка живет. Вот Витамин и боится: «Как бы, говорит, не пришлось под самый бабкин дом подкопать. Хотя, говорит, настоящие ученые на такую ерунду не обращают внимания: им все равно, что там — бабкин дом или дворец какой. Раз нужно, значит, нужно. Тем более, бабкина хибарка и так еле стоит. Когда здесь настоящие раскопки откроются, ее сразу снесут, а бабке горсовет другую построит. Для науки любая маленькая косточка от первобытной коровы дороже, чем всякие там бабкины дома. Да и бабка вредная: другая бы сама пришла и сказала: „Копайте у меня, ребята, где хотите, в огороде или во дворе“, а с этой попробуй столкуйся». Я говорю: «А отец знает?» — «Нет, говорит, пока не знает. Но я не боюсь. Ученых всегда преследовали. Одного даже на костре сожгли. Да я думаю, если ему показать первобытную корову, он так и запляшет от радости. А может, и…»
— Здорово, братцы разбойнички!
К ребятам подошел пожилой коренастый дядька с красным лицом, рыжей бородой и веселыми голубыми глазами. На плечи у него была накинута ватная куртка, а за поясом торчал маленький топорик.
— Разрешение дадите отдохнуть — покурить возле вашего шалашу?
Это был лесник дядя Коля.
Лесник
Дядя Коля присел рядом с ребятами, вынул кисет, бумагу, не спеша свернул толстую цигарку, закурил ее и повернул свое веселое лицо к Буратино:
— А ведь я тебя, конопатый, угадал. Ты намедни мою козу гонял?
— Не… — испугался Буратино.
— Чего «не»? Ай я ослеп? Ловко я тебя хворостиной огрел?
— Да уж… ловко… Чего ж ловкого-то?..
— То-то! Это тебе, брат, наука: не затевай озорства! Коза — скотина робкая, а ты в нее из стрелы пулять. А спросить у тебя, чего ты из ней выгадывал, небось и сам не знаешь?
— Он думал, она дикая, — сказал Игорек.
— Э, долдон! «Дикая»… Откуда ей тут взяться, дикой? Обыкновенная коза. И чем она, скажи, пожалуйста, перед вами провинилась? Как заявятся в лес — сейчас за мою козу приниматься. Уж она где чуть ребятню заслышит — давай бог ноги! Забьется в закуток, аж запалится, бедная! Через эти самые ваши игры-забавы совсем моя коза ошалела — впору выписывай ей бумажку в сумасшедший дом. Другая, побойчей, пырнула бы тебя рогами в пузо, ты б другой раз поостерегся. А тут скотина безответная — ну и давай ее лупи чем попадя! Что, аль неправду говорю?
Игорек и Буратино сочли лучшим промолчать.
— Я сам в ваши годы был ух баловной! Вроде вас. Лупцевали меня родители, как кобеля, а мне — что от стенки горох! Сколько я этого самого фрукта-овоща потаскал с огородов! Не поспевал животом хворать!.. Где же вы своих дружков-приятелей-то порастеряли? Вас ведь тут до гибели было. Я кое-когда нет-нет да погляжу: намажутся краской, перьев в голову понавтыкают — ну умора, никакого театра не нужно! Чистые туземцы в книжке! А теперь глядь-поглядь: нету, кудай-то все подевались. И штаб-квартира ваша скоро обрушится. Ну, думаю, отпуск наступил моей козе. Должно, рада-то без памяти!.. Закидушка-то ваша стоит? На щуку?
— На щуку, на окуня, — солидно сказал Буратино.
Дядя Коля выплюнул цигарку и встал.
— Ну, это мечты ваши, я прямо скажу, напрасные. Шута два вы тут возьмете.
— Почему?
— А вот идите-ка за мной. Покажу вам одну штуку.
Он встал и быстро зашагал по берегу. Игорек и Буратино пошли следом, переглядываясь и толкая друг друга локтями.
Они продрались сквозь густой тальник к зеленому травянистому мыску. Несколько коршунов сразу шарахнулись от озера за деревья. Где-то в кустах орали-ссорились сороки: похоже, что слетелись они со всего леса.
