Астрид Линдгрен - Приключения Эмиля из Леннеберги

Заметь, что все это происходило в те далекие времена, когда дети не берегли зубов, такие они были тогда еще глупые и неосмотрительные.

Теперь дети в Леннеберге больше конфет не едят, зато у них отличные зубы!

Приехав домой на хутор, папа, не сняв даже шляпы и сюртука, тут же склеил супницу. Это было дело нехитрое, потому что раскололась она на две половинки. Увидев супницу, Лина даже подпрыгнула от радости и крикнула Альфреду, распрягавшему во дворе лошадь:

— Теперь в Катхульте снова будут есть суп!

Легковерная Лина! Она, видно, забыла про Эмиля. В тот вечер Эмиль очень долго играл с сестренкой Идой. Он построил для нее на лугу между валунами шалаш. Ей там очень понравилось. Правда, он ее разок-другой ущипнул, но ведь ему тоже хотелось карамелек.

Когда стало темнеть, дети пошли домой спать. По дороге они заглянули на кухню: не здесь ли их мама?

Но мамы там не оказалось. Там вообще никого не было. Одна только супница. Она стояла на столе, свежесклеенная и очень красивая. Эмиль и сестренка Ида во все глаза глядели на эту удивительную супницу, которая целый день путешествовала.

— Подумай только, она побывала в Марианнелунде, — сказала сестренка Ида. А потом спросила: — Скажи, а как это тебе удалось засунуть в нее голову?

— Тут нет ничего хитрого, — ответил Эмиль. — Вот гляди!

В эту минуту в кухню вошла мама. И первое, что она увидела, был Эмиль с супницей на голове. Эмиль делал какие-то дикие движения, пытаясь освободиться, сестренка Ида ревела, и Эмиль тоже: несмотря на все усилия, он не мог вытащить голову из супницы, точь-в-точь как тогда.

И тут мама взяла кочергу и так стукнула по супнице, что звон разнесся по всей Леннеберге. Бам!..

Супница разлетелась вдребезги. Осколки как дождь посыпались на Эмиля.

Папа Эмиля был в овчарне, но, услышав звон, прибежал на кухню.

Он застыл на пороге. Он стоял и молча глядел на Эмиля, на осколки и на кочергу, которую мама все еще держала в руке.

Папа Эмиля не сказал ни слова. Он повернулся и пошел назад, в овчарню.

Да, вот теперь ты примерно представляешь себе, каков был Эмиль. Вся эта история с супницей произошла во вторник, 22 мая. Но может, тебе хочется услышать и про

В воскресенье, 10 июня, в Катхульте решили устроить пир. Ждали гостей — из Леннеберги и из других мест. Мама Эмиля несколько дней готовила угощение.

— Этот пир влетит нам в копеечку! — все приговаривал папа Эмиля. — Но ничего не попишешь, коли пир, так уж пир горой! Нечего скаредничать. Хотя, пожалуй, биточки можно бы делать и поменьше.

— Я делаю такие биточки, как надо, — сказала мама Эмиля. — Кругленькие и поджаристые.

А еще она приготовила грудинку, и телячьи отбивные, и селедочный салат, и маринованную селедку, и пирожки с яблоками, и копченого угря, и тушеные овощи, и два огромных сырных пирога, и еще другой пирог, тоже вкусный, так что гости ничуть не пожалели о долгом пути, проделанном из отдаленных хуторов, чтобы его попробовать.

Эмиль тоже очень любил этот пирог.

И денек выдался на славу. Солнце сияло, яблони и сирень цвели пышным цветом, воздух дрожал от птичьего щебета. Хутор, раскинувшийся на пригорке, был прекрасен, как мечта. Сад привели в образцовый порядок, а песок на дорожках разровняли граблями. Дом так и сверкал чистотой. Все как будто было готово к приему гостей.

— Ой, мы забыли поднять флаг! — воскликнула вдруг мама Эмиля, потому что на хуторах был обычай приветствовать гостей поднятым флагом.

Это было делом папы.

Он тут же кинулся к флагштоку, а за ним побежали Эмиль и сестренка Ида. Они хотели посмотреть, как флаг поползет вверх.

— Надеюсь, праздник наш удастся, — сказала мама Лине, когда они остались одни на кухне.

— Да, конечно. Но может, лучше заранее запереть Эмиля? — предложила Лина.

Мама укоризненно посмотрела на нее, но ничего не ответила.

Лина вскинула голову и проворчала:

— Мне-то что! Сами потом пожалеете.

— Эмиль — прекрасный мальчик, — твердо сказала мама Эмиля.

В кухонное окно было видно, как этот прекрасный мальчик бегает по саду, играя со своей маленькой сестренкой.

"Просто ангелочки", — подумала мама, залюбовавшись детьми. И в самом деле, Эмиль в полосатом воскресном костюмчике, с кепочкой на непокорных светлых волосах и Ида в новом красном платьице, подпоясанном белым шарфом, выглядели прелестно. Понятно, что мама Эмиля не могла на них глядеть без улыбки. Потом она с беспокойством перевела взгляд на дорогу и сказала:

— Скорее бы Антон поднял флаг. Ведь гости прикатят с минуты на минуту.

Все шло как по маслу. Но представляешь, какая досада! Как раз в тот момент, когда папа Эмиля закончил все приготовления и можно было поднимать флаг, из коровника прибежал запыхавшийся Альфред, еще издали крича во весь голос:

— Корова телится! Корова телится!

Конечно, чего ожидать от Бруки? Уж ей обязательно приспичит телиться в тот день, когда ждут гостей и еще не поднят флаг!

Папа Эмиля, разумеется, тут же помчался в коровник. А Эмиль и Ида остались стоять у флагштока.

Ида задрала голову и стала разглядывать золотой шар на верхушке флагштока.

— Как высоко! — сказала она. — Оттуда, наверно, все видно до самого Марианнелунда!

Эмиль на мгновение задумался.

— Это мы можем сейчас проверить, — заявил он. — Хочешь, я подыму тебя наверх?

Сестренка Ида засмеялась. Как хорошо иметь такого брата, как Эмиль. Он всегда придумывает такие интересные вещи!

— Конечно, я хочу увидеть Марианнелунд! — сказала сестренка Ида.

— И увидишь! — заверил ее Эмиль.

Он взял крючок, которым прикрепляют флаг, и зацепил его за Идин белый пояс. А потом обеими руками схватился за веревку, которой подымают флаг.

— Ну, в путь, — сказал он.

— Хи-хи-хи… — рассмеялась в ответ Ида.

И он стал перебирать веревку руками, но вместо флага вверх поползла Ида. Все выше и выше, до самой верхушки флагштока. Потом он закрепил веревку, точь-в-точь как это делал папа, — ведь он не хотел, чтобы Ида соскользнула вниз и ушиблась. И вот она висела в воздухе, как самый настоящий флаг.

— Ты видишь Марианнелунд? — крикнул Эмиль.

— Нет! — крикнула сестренка Ида. — Только Леннебергу!

— А-а, только Леннебергу… Спустить тебя? — крикнул Эмиль.

— Нет, еще не надо! — крикнула Ида. — На Леннебергу отсюда тоже интересно смотреть… Ой, гости едут!

И в самом деле, гости так и повалили. Вскоре весь двор был уже запружен колясками и лошадьми, а люди двинулись к дому. Впереди всех шагала важная фру Петрель. Она не поленилась приехать из Виммербю, чтобы отведать пирога мамаши Альмы. Фру Петрель, дородная, величественная, в шляпе с перьями, выглядела как настоящая дама.

Фру Петрель с удовольствием оглядывалась по сторонам. Хутор был сейчас и вправду очень красив: ярко освещенный солнцем дом, окруженный цветущими яблонями и сиренью. И все выглядело так празднично! Может быть, из-за флага? Да-да, флаг был поднят, это она видела, несмотря на свою близорукость.

Флаг! Вдруг фру Петрель застыла в растерянности. Что творят эти Свенсоны, просто уму непостижимо!

Как раз в эту минуту папа Эмиля вышел наконец из коровника, и фру Петрель крикнула ему с возмущением:

— Как это понять, Антон? Почему вы подняли не наш шведский флаг, а "датчанина"?

Рядом стоял Эмиль. Он не знал, что это за штука такая — "датчанин".

Он и понятия не имел, что так называется красно-белый флаг Дании — страны, где живут датчане. Зато он хорошо знал, что красно-белое пятно на верхушке флагштока вовсе не "датчанин".

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Эмиль. — Да это же просто сестренка Ида!

И сестренка Ида, болтаясь наверху, тоже смеялась.

— Хи-хи-хи, это просто я! — крикнула она. — Я вижу всю Леннебергу.

Но папа Эмиля не смеялся. Он тут же опустил Иду вниз, и тогда она сказала:

— Хи-хи, мне еще ни разу не было так весело, как там, наверху… Разве только когда Эмиль купал меня в морсе.

Она вспомнила вот что: как то раз Эмиль играл с ней в индейцев и окунул ее в огромную лохань с давленой брусникой, чтобы она стала краснокожей, как и положено индейцам.

Да, Эмиль видел, что Ида очень довольна. Однако никто его за это не поблагодарил. Напротив! Папа грубо схватил его за руку и потащил прочь.

— Что я говорила! — воскликнула Лина, когда увидела, что папа тащит Эмиля к сараю. Там его обычно запирали в наказание за шалости.

Эмиль кричал, плакал, протестовал.

— Она ведь сама хотела увидеть Ма… ри… аннелунд! — всхлипывал он.

Эмиль считал в ту минуту, что его папа очень несправедливый человек. Ведь никто никогда не говорил ему, что нельзя показывать Марианнелунд сестренке Иде. И не его вина, что дальше Леннеберги она ничего не увидела.