Луиза Олкотт - Юность Розы
В замешательстве перебирал он каминные безделушки, вдруг глаза его победно блеснули: он увидел свой подарок, бирюзовый браслет с незабудками. Тихо подойдя к ней сзади, он вновь заговорил, но теперь в голосе слышалось раскаяние и кротость:
— Я буду вести себя как настоящий мужчина, вам никогда больше не придется стыдиться меня. Только прошу вас, будьте снисходительны, позвольте, я надену этот браслет вам на руку и дам последнее обещание? Клянусь, на этот раз я сдержу его. Вы мне верите, Роза?
Как трудно было сопротивляться вкрадчивому, опасному голосу и умоляющему взгляду! Если бы в эту минуту ее взгляд не упал на незабудку, Роза не вспомнила бы о своем обещании дяде Алеку и сдалась. Ради будущего счастья она с трудом сдержалась и не произнесла «да». Слегка отодвинув от себя браслет, не поднимая глаз на Принца, она твердо произнесла:
— Нет, Чарли, я не буду его носить. Мои руки должны быть свободны, только тогда я смогу помочь вам. Я прощаю вас, и клятвы ваши мне ни к чему, но, пожалуйста, боритесь со своими искушениями. Мы все вас поддержим.
Чарли ожидал иного ответа. Разозлившись, он изменил тон и заносчиво произнес:
— Мне не нужна ничья поддержка, кроме вашей. Я должен быть уверен, что вы не отвернетесь от меня. Не то, пожалуй, пока я буду умерщвлять плоть ради вашей прихоти, какой-нибудь проходимец похитит у меня ваше сердце. Я вас предупреждаю, что в этом случае нарушу свое обещание и уберусь прямо к черту!
Дерзкие, вызывающие слова переполнили чашу терпения. Дух Кэмпбеллов взял верх в мягкосердечной, кроткой девушке и проявился во всей пугающей полноте. Свободой Роза дорожила гораздо сильнее, чем призрачной, едва зарождающейся любовью, а Принц покушался именно на свободу. Она пыталась возродить душу своего героя, а он оказался неблагодарным, порочным человеком. В бешенстве вскочив с места, гордая, надменная женщина из рода Кэмпбеллов процедила жесткие слова:
— Сердце мое принадлежит только мне одной, и я буду распоряжаться им по собственному усмотрению. Не смейте выдвигать мне требований! Вы не имеете на меня никаких прав и никогда не получите их, пока не заслужите. Помните это и никогда не угрожайте мне, никогда не бросайте мне вызов!
Последовала минутная пауза. Было непонятно, как на этот пассаж отреагирует Чарли — взорвется в ответ или благоразумно погасит вспышку. Он, конечно, выбрал последнее и очень эффектно бросился к ногам своей оскорбленной богини. Падать к ее ногам ему доводилось и раньше, но в этот раз он был совершенно серьезен. Обхватив обеими руками платье Розы, он воскликнул с глубокой страстью:
— Нет-нет! Не закрывайте свое сердце, или я совсем пропал! Я не достоин вашего мизинца, но вы можете делать со мной все, что хотите. Мне нужен серьезный повод, чтобы стать лучше. И для меня нет ничего важнее, чем вернуть вашу любовь!
— Любви пока еще нет, — начала Роза. Она была очень взволнована, но все время чувствовала себя актрисой, играющей роль в спектакле. Чарли так привык ломать комедию, что уже не мог держаться просто, даже когда испытывал искренние чувства.
— Так позвольте мне заслужить ее! Только прикажите, я все сделаю! Вы мой добрый ангел, если вы меня бросите, мне останется только дожидаться смерти! — в голосе Чарли зазвучали трагические ноты, он сжал ее колени, как будто боясь оторваться.
Эта впечатляющая сцена, однако, не произвела никакого впечатления на единственную зрительницу. Пылкие слова звучали не совсем правдиво, в коленопреклоненной позе было что-то жалкое и недостойное мужчины, а нежный порыв не встретил в ней сочувствия. Она инстинктивно отшатнулась от такого проявления чувств и бестрепетно произнесла с удивительным спокойствием:
— Пожалуйста, не нужно. Я ничего вам не обещаю, потому что хочу уважать человека, которого полюблю.
Бледный, как полотно, Чарли вскочил с колен. Эта невозмутимость в голосе девушки ясно показывала, что со вчерашнего дня многое изменилось. От счастливой минуты вчерашнего утра, когда со стыдливой улыбкой ему протягивали розу, Принца отделяла пропасть. В памяти промелькнуло, как мягко говорила она «ради меня», с какой нежностью в глазах. Сейчас перед ним была совершенно другая картина: от него отворачивались, его отталкивали, его не впускали в сердце.
Только тут бедный Чарли понял, чего лишился! Когда распускается благоуханный бутон девичьей любви, он бывает таким же хрупким, как любой другой цветок, его может сломить малейшее дуновение ветра. Тончайший налет зла, минутное пренебрежение, случайно замеченная грубость или пошлость, — и невинное сердце, раскрытое для любви, захлопнется, как чуткое растение, и, быть может, навсегда.
Страх, что уже ничего не исправишь, полоснул Чарли по сердцу. Его любовь пустила корни гораздо глубже, чем думала Роза. Она догадалась об этом, лишь когда он, отбросив браваду, с болью, тронувшей ее до глубины души, произнес:
— Я заставлю вас уважать себя, а когда заслужу уважение, могу я надеяться на что-нибудь большее?
Она вгляделась в него и обнаружила то, чего добивалась, — чистосердечное раскаяние и решимость стать другим человеком, поэтому сердечно ответила:
— Можете.
— Да благословит вас Бог! Я больше не стану давать никаких обещаний, ни о чем не попрошу. Только, пожалуйста, верьте в меня, Роза. Пока вы будете видеть во мне только брата, помните, что ни один из ваших поклонников не сможет любить вас сильнее, чем я.
Голос его предательски оборвался, Чарли повернулся и, не попрощавшись, вышел из комнаты. Оставшись одна, Роза наполнила водой вазу и с любовью расправила в ней букет. Минуту подумав, она спрятала браслет в шкатулку, пообещав себе:
— Не буду носить его, пока не почувствую того, что чувствовала раньше. Тогда позволю Чарли надеть мне на руку браслет и скажу «да».
Глава XI
День легких искушений
— Роза, я хочу сообщить тебе нечто очень важное! — воскликнула Китти Ван Тэссел, усаживаясь утром следующего дня в карету своей приятельницы, чтобы вместе отправиться по магазинам.
Китти всегда говорила, что собирается «сообщить нечто очень важное», и Роза привыкла относиться к этому равнодушно. Однако на этот раз в ее интонациях просквозило нечто особенное. Не обращая внимания на любопытных прохожих и на опасность примять шляпку, Китти обняла Розу за шею и прошептала в совершенном упоении:
— Дорогая моя, я обручена!
— Ах, как я рада! Конечно, со Стивом?
— Да, вчера вечером он так мило сделал мне предложение, — мама в восторге! Скажи, в чем же мне венчаться? — и физиономия Китти приняла выражение глубокой озабоченности.
— Как можно думать об этом в такую минуту? Китти, ты такая неромантичная! Сейчас нужно мечтать о своем женихе, а не о платьях! — Розу и веселила, и возмущала такая прагматичность невесты.
— Так я именно о нем и думаю! Он сказал, что не хочет надолго откладывать свадьбу, потому надо позаботиться о самых важных вещах.
— А, понятно, он хочет успеть жениться, пока ты не сбежала. Ты же, как вода, уходишь сквозь пальцы. Вдруг передумаешь и бросишь его, как бедного Джексона и многих других, — Роза со смехом погрозила пальчиком будущей кузине, которая уже дважды была помолвлена и, кажется, гордилась этим.
— Нечего смеяться! Если бы ты столько вращалась в свете, тоже бы так поступала. Единственный способ узнать человека — это стать его невестой. Пока он ухаживает за тобой — он воплощенная преданность и благородство, но только решит, что ты уже ему принадлежишь, — тут-то и выйдет наружу все его гнилое нутро, — житейская мудрость Китти резко противоречила наивному личику и легкомысленным манерам.
— Да уж, невеселая перспектива для бедного Стива. Но я предупрежу его, чтобы держал ухо востро.
— Девочка моя, в нем я уверена. Проницательность приходит с опытом, и я убеждена, что у нас все сладится. Мы столько лет знакомы и всегда были друзьями. (Многоопытной Китти исполнилось девятнадцать лет, а Стиву — двадцать.) К тому же он мой идеал. Я просто не переношу мужчин с большими руками и ногами, а он такой утонченный, восхитительный. Никто не танцует лучше его, а уж об умении со вкусом одеться в обществе ходят легенды. Право, мне кажется, что я сначала влюбилась в его носовой платок. Он так прелестен, — не удержавшись, Китти вытащила из кармана большой платок и уткнулась в него маленьким носиком. По карете немедленно распространилось дивное благоухание.
— Ну что ж, звучит многообещающе, пожалуй, я перестану считать тебя бесчувственной, — развеселилась Роза.
Живые карие глаза Китти внезапно смягчились, а на лице вспыхнул румянец, когда она, все еще уткнувшись в платок, ответила:
— Конечно, я очень сентиментальна, но мне совестно проявлять чувства при посторонних. Это теперь не модно — в обществе следует вести себя с холодным равнодушием. Ах, если бы ты видела, что вчера происходило в нашей зале, Роза! Когда Стив сделал мне предложение, я так плакала, а он расстроился, потому что сначала я сказала, что не люблю его. Зато потом, когда я призналась в обратном, он стал таким милым и ласковым. Прямо не знаю, что на него нашло: он подошел ко мне и даже не обратил внимания, что я закапала слезами его свежайшую накрахмаленную рубашку. Правда, мило с его стороны? Ты ведь знаешь, что он терпеть не может, когда пачкают его вещи.
