Николай Шундик - На Севере дальнем

— Уехать надо отсюда куда глаза глядят. — Адольф тя­жело вздохнул.

А Дэвид, неожиданно встал и направился к щели в перего­родке, отделяющей склад Кэмби от склада шамана Мэнгылю.

Чочой и Том отшатнулись в сторону, припали к земле. По­слышался скрип отдираемой жести. Чочой схватил руку Тома, крепко сжал.

— Темно и вонь невыносимая. — Дэвид недовольно помор­щился. — Надо будет нам эту стену заделать как следует.

— Пойдем побродим с ружьями по озерам, что ли, — пред­ложил Адольф.

Дэвид согласился.

Когда сыновья Кэмби ушли, Чочой и Том наконец встали на ноги.

— Ох, и боялся я: думал, сердце выскочит! — признался Чочой, дотрагиваясь рукой до груди.

— А я тоже так боялся, что думал — весь в землю влип­ну, — сказал Том, стряхивая пыль с одежды.

— Ну что ж, давай скорее уходить отсюда, — предложил Чочой, подталкивая Тома в бок.

Мальчики направились к окну с железной решеткой. Убе­дившись, что у склада никого близко нет, они торопливо, но без шума выбрались на улицу и побежали в хижину негра.

ПОДВИГ МАЛЬЧИКОВ

В поселок Кэймид пришел индеец Шеррид. Остановился он у своего старого друга Гоомо.

Сидя у костра, Шеррид смотрел воспаленными от бессон­ницы глазами на огонь. В зубах у него была длинная дымя­щаяся трубка.

Много горя было за спиной у Шеррида. Уже с детства ему пришлось быть изгнанником. Американцы угоняли его племя из родных мест все дальше и дальше на север, на бесплодные, суровые земли. Индейцы гибли. У Шеррида никого не оста­лось из родных. Отец Шеррида, вождь племени, покончил с собой, когда его насильно угнали американцы в какой-то го­род, пытаясь сделать из него балаганного актера. Предприим­чивые янки хотели заработать на нем большие деньги. Шутка сказать — вождь индейского племени в своем индейском на­ряде показывает на подмостках балагана сцены из былой вольной жизни!

Шеррид попал на Аляску, будучи юношей. Но не было по­коя ему и здесь, на этой суровой земле. Много миль прошел пешком Шеррид по Аляске. Он бывал в городах Джуно и Ном, на берегах рек Тананы и Юкона, в мрачных горах Свя­того Ильи. Однажды судьба его забросила на остров Кодьяк. А теперь Шеррид жил в одном из соседних поселков, недале­ко от Кэймида, занимался охотой и рыболовством. Недавно у него умерла жена. Единственным его утешением была восьми­летняя дочь Лойя.

Уходя на охоту, Шеррид оставлял свою дочку одну дома, и она была отличной хозяйкой. Но недавно Шеррид, вернув­шись домой, нашел свою хижину пустой. Весь поселок и его окрестности обшарил Шеррид, но Лойи не нашел. Обезумев от горя, он бросился в соседние поселки. Поиски были безре­зультатны. Но вот вчера Шерриду сказали, что в его отсутст­вие, в день исчезновения Лойи, в поселок приходил из Кэйми­да американец Кэмби и никто не видел, когда американец ушел.

— Кэмби! Кэмби! — воскликнул Шеррид. — Возможно, это он похитил мою дочь?!

Не раздумывая, Шеррид отправился в Кэймид. Ночью он долго ходил вокруг дома Кэмби. Откормленные собаки рва­лись с цепи, лаяли до хрипоты. И как раз тогда, когда Шер­рид хотел проникнуть во двор, на крыльцо вышел сам Кэмби и крикнул в темноту:

— Эй, кто там лезет? Убирайся прочь, или я продырявлю твою безмозглую голову!

Шеррид прижался к забору. Собаки по-прежнему рвались с цепи. Кэмби вскинул винчестер и разрядил в воздух все де­вять патронов.

«Надо подождать до утра», — решил Шеррид и бесшумно, как это может сделать только индеец, ушел прочь от усадьбы Кэмби.

И вот сейчас, сидя у костра в яранге Гоомо, Шеррид мучи­тельно думал о том, как ему проверить, нет ли его дочери в доме Кэмби. Но измученное бессонницей лицо его было не­проницаемым.

На индейце не было того живописного наряда, разукра­шенного пестрыми птичьими перьями и цветными ракушками, какой носили когда-то его предки. Он был одет в сильно поношенную меховую куртку и брезентовые штаны. На ногах у не­го были эскимосские торбаза из нерпичьей шкуры.

В ярангу вошел с арканом в руке Гоомо. Шеррид осмотрел его могучую фигуру и, грустно улыбнувшись, сказал:

— Не было бы у Кэмби оружия, сейчас пошли бы мы с то­бой к нему вдвоем и дознались бы, кто похитил Лойю.

Чочой насторожился.

В это время в ярангу вошел Том. Чочой кинулся к нему на­встречу, схватил его за рукав и вывел на улицу:

— Послушай, Том, не показалось ли тебе вчера, когда мы были там, в складе, что в углу, около кровати Дэвида, был за­крыт одеялом человек?

— Да-да, мне показалось...

Чочой минуту помолчал, потом отвел Тома еще дальше от яранги и таинственно зашептал:

— Сейчас мы с тобой должны проверить, человек ли это был и что за человек. У индейца Шеррида дочь исчезла. Воз­можно, это она там была.

Возбуждение Чочоя передалось Тому. Во что бы то ни стало помочь индейцу Шерриду найти его дочку — вот что сейчас занимало мальчиков.

— Надо сказать ему о том, что мы видели вчера... — пред­ложил Том.

— Но меня дядя будет ругать за то, что мы лазили в склад шамана, — возразил Чочой.

Том нахмурился:

— Да. Дядя будет тебя ругать, это верно.

— Но Шерриду все же надо рассказать о том, что мы вче­ра видели, — твердо решил Чочой. — Надо предупредить его, чтобы он не уходил из поселка. Возможно, его дочь удастся спасти, а без отца как же она убежит отсюда?

— Спасти? — переспросил Том. — Да-да, надо ее спа­сти, — решительно добавил он, еще не представляя себе, как это сделать.

Мальчики вошли в ярангу. Глянув в окаменевшее лицо индейца, Чочой подсел к нему, положил на его колено руку и вдруг сбивчиво, быстро начал рассказывать о том, что они ви­дели в складе шамана Мэнгылю.

Лицо индейца оживилось. Он вытащил изо рта трубку, мгновенно встал на ноги и весь превратился в слух и внима­ние. Гоомо изумленно смотрел на мальчиков. К удивлению Чо­чоя, он не спросил, зачем они очутились в складе.

— Придется тебе, Чочой, еще раз полезть в склад Мэнгы­лю. Если девочка действительно у сыновей Кэмби, тогда мы с Шерридом подумаем, как ее освободить, — сказал Гоомо.

Индеец опустился на корточки возле Чочоя:

—  Шеррид долго помнит сделанное ему зло, но Шеррид еще дольше помнит сделанное ему добро. Шеррид не останет­ся в долгу!

—  Пошли, Том! — позвал Чочой.

Индеец положил свои руки на головы мальчиков, посмот­рел им в глаза и, чуть кивнув головой, тихо промолвил:

—  Пусть будет вам удача!

В склад шамана Мэнгылю мальчики попали точно так же, как и в первый раз. Теперь он не казался им таким таинствен­ным и страшным, как прежде.

Еще не подойдя к перегородке, они услыхали голоса Адоль­фа и Дэвида. Жесть, которую вчера оторвал Дэвид, осталась неприбитой.

Подкравшись к щели, Чочой и Том сразу увидели сидя­щую в углу худенькую девочку-индианку с огромными не­подвижными глазами. Лицо девочки выражало презрение и даже отвращение к братьям Кэмби, которые в эту минуту за­нимались странной игрой.

На кровати Дэвида лежал Адольф, а Дэвид, склонившись над ним, прикладывал свой нос к носу старшего брата и с шу­мом втягивал в себя воздух.

—  Ничего не получается! — рассердился он и взял в ру­ки журнал «Лайф». — Тут же ясно описано, что нужно одно­му играющему вложить папиросную бумагу в ноздрю, а вто­рому играющему попытаться путем энергичного вдыхания че­рез нос втянуть ее в свою ноздрю.

—  Мы же так и делаем, — отозвался Адольф, дотраги­ваясь пальцами до своего мясистого носа.

—  Дай-ка я лягу на кровать, а ты будешь, как тут говорит­ся, энергично вдыхать через нос, — предложил Дэвид.

Братья поменялись местами.

Долго возились они, чертыхаясь, и, видимо, не удовлетво­ренные результатами игры, уселись на кровати красные, пот­ные, с выражением апатии и пресыщения на лицах.

—  Все это очень и очень противно, — сказал Адольф. — И какой только идиот поместил описание этой игры в журна­ле «Лайф»!

—  Не так противно, как скучно. — Дэвид поморщился и, посмотрев пристально на девочку-индианку, почти вплотную подошел к ней. — Ну, чего так смотришь, а? Видно, смешно тебе показалось, как мы забавлялись новой игрой?

—  Не столько смешно, сколько противно, — ответил за де­вочку Адольф. — Если бы было смешно, она смеялась бы.

—         Ну, ты сейчас начнешь свое благородство показывать. — Дэвид повернулся к брату. — И какой же ты, Адольф, нудный человек! Всегда все ругаешь, возмущаешься, плюешься — и, однако, делаешь то же самое, что и другие. Одним словом, ханжа!

—   Не понимаю, зачем отец эту девочку взаперти дер­жит? — желая перевести разговор на другую тему, сказал Адольф.

—   Да говорит, что этот бродяга Шеррид изрядно задол­жал ему и теперь сюда не показывается. Так вот, почтен­ный родитель придумал способ затянуть индейца к нам в по­селок.