Роберт Макклоски - Приключения Гомера Прайса
Никогда прежде не было еще такого ни в городе Сентерберге и, пожалуй, ни в каком другом городе: чтобы эдакую веселую, радостную и легкую мелодию люди пели с такими удрученными, озадаченными и просто несчастными лицами!
Гомер пел и пел вместе со всеми, и вместе со всеми он изо всех сил старался позабыть и веселую мелодию, и забавные слова, только все было напрасно. Пробовал он запеть другие песни, например: «У Мэри Смит овца была» или «Джек и Рой идут горой, несут с водой ведерко», – но все равно и Мэри Смит и Джек со своим другом Роем очень быстро забывали про овцу и прет ведерко и начинали есть только «пончики, симпо-симпомпончики», да еще «целые вагончики» этих «симпомпончиков»...
Гомер со страхом, но и с надеждой смотрел на лица наиболее испытанных и закаленных певцов их города: на сопрано из церковного хора, на священника, на зубного врача и, наконец, на своего дядюшку Одиссея – все они пели уже много лет и легко могли переходить из одной тональности в другую и даже из мажора в минор... Так неужели они не в состоянии остановиться, когда хотят, когда песня, уже в который раз, приходит к концу?!
Нет, видно, не могут, а то бы уже давно это сделали. Они даже не могут петь потише, не то чтобы совсем остановиться!
Страшная мысль мелькнула в мозгу у Гомера: «Что, если мы никогда не остановимся?!»
И тут Гомер вспомнил, что нечто подобное уже случалось с ним как-то, около года назад. Он тогда прочитал в библиотечной книге один стишок и потом долго не мог от него отвязаться – все повторял и повторял против воли и желания. К счастью, в той же книжке был рецепт, как излечиться от этой болезни...
Но вот какой рецепт и что за книга, Гомер не мог сейчас вспомнить хоть убейте!
В перерывах между строчками песни он стал пытаться припомнить хотя бы автора, или, наоборот, название, или что-нибудь о рецепте... Ничего! Все вылетело из головы, как нарочно! Иногда ему казалось, что он уже близок к тому, чтобы вспомнить, что вот-вот он вспомнит... Но, увы, вновь его захватывала неудержимая мелодия, и он беспомощно плыл по ее течению.
«Если не найдется книжка, – думал Гомер, – без нее нам будет крышка! Тесто ем сперва я, дырку – на закуску... Ну и голова я, чтоб мне было пусто!..»
Он выждал момент, когда сопрано закончило свой самый высокий и громкий пассаж, и затем вскочил на прилавок и пропел оттуда, перекрывая могучие звуки хора:
– Ноги в руки, и пошли все скорей за мной в библи... отеку! – добавил он уже без мотива и потом продолжил: – Помню, книжка есть одна, нам помочь должна она!
Обладательница сопрано тут же подхватила на самой высокой ноте:
– Все ступайте за Гомером, он послужит нам примером!.. Собирайте дырки в чистые пробирки!..
И с этими словами танцующая и поющая толпа выкатилась из дверей кафе и понеслась по площади. И песня огласила весь город Сентерберг и даже, наверно, его окрестности:
Ем я только пончики,Симпо-симпомпончики!Пончики, пончикиЦелые вагончики!Чики-пон, чики-пон,Нет для пончиков препон!Тесто ем сперва я,Дырку – на закуску,Красота какая,Очень это вкусно!Чтоб они не кончились,Чтоб они не пончились,Собирайте дыркиВ чистые пробирки!Мы облепим дырки тестом,Будет дыркам в тесте тесно,Будет тыркам в десне десно,Будет просто расчудесно!Пончики, пончикиЦелые вагончики!
Время было позднее, и библиотекарша собиралась уже домой, тем более что ей надо было уложить вещи: ночным поездом она уезжала в отпуск. И сейчас она стояла у стола и наскоро пересчитывала тридцать два цента, которые набрались со штрафов за сданные не вовремя книги. Она окинула прощальным взглядом помещение библиотеки – полки с книгами, столы, стулья, лестницу на второй этаж, – прикидывая в то же время в уме, всё ли в порядке, не забыла ли она чего-нибудь сделать, перед тем как запереть дверь и на две недели сказать «до свидания» всем этим разноцветным корешкам и переплетам. Внимательно посмотрела она на полку с журналами и напомнила сама себе, что, как только вернется, нужно продлить подписку на «Музыкальный ежемесячник». Потом захлопнула огромный словарь, которым пользовался Фредди и который он оставил открытым на букве «П», – захлопнула, чтобы пыль не осела за две недели на слова, начинающиеся с этой буквы, включая и слово «Пандора».
Наконец ее требовательный взор отметил, что все в абсолютном порядке.
– Ну вот, – произнесла она радостно вслух, – вот и я отправляюсь на отдых. Этого момента я давно ждала!
И в этот момент Гомер протанцевал по вестибюлю, раскрыл дверь в книжный зал и – трррах! – споткнулся о столбик с объявлением «Соблюдайте тишину», опрокинул его и упал сам.
Сопрано в это же время успешно взяло свое самое верхнее до-бемоль и вместе с этим звуком свалилось на упавшего Гомера. За сопрано последовал смешанный квартет, за ним – трио, а потом уже всё перемешалось в этой куча мала: несколько квинтетов, секстетов и септетов, ведущие и неведущие солисты, первые и вторые голоса, и Фредди, который не обладал еще таким вокальным мастерством, чтобы без труда и к тому же совершенно правильно исполнять мелодию в лежачем положении, да еще когда чьи-то ноги колотят тебя по спине.
Прежде чем весь этот клубок людей и обрывков музыкальных фраз окончательно смог распутаться, мэр города успел в бурном темпе поддать дядюшку Одиссея коленом пониже спины (разумеется, не нарочно), и в его стиле невольно действовали также судья Шенк и несколько членов городского управления, которые нанесли подобные же удары начальнику тюрьмы и зубному врачу. И все это, конечно, не переставая петь.
Почтарь Прет тем временем с песней на устах пробивал себе дорогу через барахтающихся людей во главе немалой своей семьи, состоящей из жены, дочерей, зятьев, восьми внуков и пожилой троюродной жениной сестры, которая вовсю использовала свою трость как оружие и как дирижерскую палочку. Гомер одним из первых поднялся на ноги и с песней протанцевал к испуганной до полусмерти библиотекарше.
– Ем я только пончики, симпо-симпомпончики, – сообщил ей Гомер и продолжал на тот же мотив:
– За свое вторжение Опросим извинения...
И хор повторил его слова.
А затем все они исполнили песню от начала до конца, и спели ее, надо сказать, лучше, чем когда-либо до этого. Наверно, потому, что хотели загладить свою вину перед библиотекаршей. Их исполнение лишний раз подтвердило тот факт, что в любом деле необычайно важна тренировка.
Библиотекарша была потрясена до глубины души и самой песней, и мастерством исполнения, но, прослушав это музыкальное произведение два или три раза, стала все-таки беспокоиться, успеет ли собрать вещи и не опоздает ли к поезду, поэтому с ми-лой улыбкой она поблагодарила всех за удовольствие и попыталась успокоить их и вежливо выпроводить за дверь.
Но не тут-то было! Во-первых, никто ее не слушал и не слышал, а во-вторых, она сама почувствовала вдруг непреоборимое желание присоединиться к хору своих сограждан.
– Что могу для вас я сделать? – пробормотала библиотекарша, предпринимая героические усилия, чтобы не пропеть эти слова.
– Книжка есть у вас одна, – просолировал ей в ответ Гомер, – нам помочь должна она!
– Как название?! – рявкнула библиотекарша, от страха теряя контроль над собой. – Вспомни номер в каталоге, имя автора припомни!
– Я читал ее зимою, – пропел Гомер, – книжка с желтою каймою, и была тогда она, кажется, потрепана!
– К сожалению, друзья, чики-пон, чики-пон, – ответила библиотекарша, так найти ее нельзя, чики-пон, чики-пон! – И уже по-настоящему запела: Ем я только пончики... целые вагончики!
Но Гомер настойчиво пел свое:
– Помню я, была она здорово потрепана!
– А в каком же переплете? – вдруг пришло на помощь меццо-сопрано троюродной сестры супруги почтаря Прета. – Ты скажи об этом тете!
– Переплет у книжки черные – ответил Гомера – или даже, может, синий, и еще была она здорово потрепана!
И тут грянул хор:
– Все скорей ищите черный или синий переплет, все скорей ищите черный или синий переплет!.. Чики-пон, чики-пон, нет для пончиков препон!
А Гомер добавил приятным дискантом:
– И еще была она здорово потрепана!
После этого все без исключения, и бедная опаздывающая на поезд библиотекарша тоже, стали танцевать вдоль книжных полок, выискивая и вытаскивая каждую книжку, которой привелось родиться в черном или в синем переплете. И делалось все это, конечно, под ту же песню:
Ем я только пончики,Симпо-симпомпончики!Пончики, пончики -Целые вагончики!Чики-пон, чики-пон, Нет для пончиков препон!
Так они пели и, танцуя, двигались туда и сюда мимо много-. численных книжных шкафов. И, не переставая танцевать и петь, они находили и снимали с полок все книги в синих и в черных переплетах, и сносили их на середину комнаты, где у большого стола пел и пританцовывал Гомер. Большинство из этих книг, которые были не такие уж синие, или не такие уж черные, или не очень тонкие, а то и слишком толстые, не очень потрепанные или чересчур потрепанные, – большинство из этих книг складывалось возле стола, и бесформенная груда их все росла и росла, вызывая слезы на глазах библиотекарши и привнося в контральто, которым она пела, тоскливые, рыдающие звуки.
