Л. Кормчий - Юрка
Старый рыбак наблюдал в такие минуты за Юркой и чутьем угадывал его мысли.
«Скучно мальчику со мной, старым», – думалось старику, и слегка тоскливо становилось почему-то от этих мыслей.
«Да и то сказать, – что делать ему тут? – решал он через минуту. – Что я ему?»
И чем больше думал об этом рыбак, тем все больше убеждался, что Юрке лучше всего каким-либо путем вернуться к Ихтиарову.
«Надо бы сходить к ним поспрошать, – рассуждал он. – Может, зря малец утек. Может, спохватились уж, ищут, да найти не могут».
Мысль эта несколько раз приходила в голову рыбаку, и он даже как-то однажды подробно расспросил Юрку о том, где живет Ихтиаров, чем несколько удивил мальчика.
– А зачем тебе это, дедушка? – смутно догадываясь о чем-то, спросил Юрка.
– Да так… ни к чему, – уклонился старик от ответа.
И несмотря на все это Михей медлил. Как-то жалко расставаться с мальчиком, к которому успел привязаться всем сердцем.
«Пусть до осени побудет, – решал он. – Пусть по заливу попутается – не худо, а там…»
Старик малодушествовал и убеждал себя, что так даже лучше будет.
Как-то он спросил Юрку:
– А что, Егорушка, вернулся бы ты к господам, коли бы они стали звать тебя?
Вопрос был крайне неожиданный, и Юрка не мог ответить сразу, но зато на лице его отразилось сильное волнение, смысл которого нетрудно было угадать.
– Вернулся бы, поди, – с усмешкой продолжал рыбак, не дожидаясь ответа, – и след вернуться. Господа побольше моего смогут для тебя сделать… Так-то.
Юрка готов был согласиться, но тут вспомнился печальный рассказ рыбака о том, как осиротел он, а затем и свое обещание остаться у него навсегда. Стало совестно слегка.
– А ты как же? – тихо спросил он.
– Я-то? А мне чего же? – равнодушно ответил старик. – Я за тебя порадуюсь, и всего… А ты, может, зайдешь когда навестить старика…
Юрка ничего не ответил и задумался. Замолчал и рыбак.
Старик мысленно дал слово выполнить свою задачу в октябре.
«Вот ужо как к Лисьему Носу съездим, так и пойду к господам. Нечего мальчонке путаться», – твердо решил он.
Сентябрь подошел к концу. Теплыми солнечными днями прощался он с землей. Медленно, лист за листом срывал он убор со старой одинокой ивы, стирал, мял и перепутывал траву. Только залива не коснулась его рука, и вода по-прежнему блестела, голубая и холодная, отражая солнечные лучи и играя с ними беспокойной зыбью…
Юрка любил море… Еще в порту оно привлекало его своей шириной, в которой, словно жалкие кочки, терялись острова и расплывались далекие берега. Часто, лежа на песке, прислушивался он к переливчатой песне, что поют волны, взапуски бегая друг с другом. От шепота волн веяло грезой, далекой сказкой, и Юрке казалось, что тысячи незримых существ шепчут ему о чем-то непонятном, но хорошем и красивом…
И теперь он часами просиживал под старой ивой, невольно ища утешения в рокоте волн, в их беззаботном беге. Когда тоска охватывала душу, ему невыносимо становилось среди четырех закопченных стен старой избы и он шел к иве, дряхлому ветерану, полуобожженному молнией, садился на узловатые корни, распиравшие землю, и думал, следя за бегом зыби морской, за тревожным полетом чаек.
Невеселые были думы. Медленно тянулись они, точно выматывались с трудом откуда-то, но задорные, искристые улыбки струек воды, веселый, будто детский смех, всплеск пены настраивали мысли на другой лад, и тогда так славно мечталось под шелест ветра в ветвях ивы, под говор волн…
* * *А между тем Юрку разыскивали самым усиленным образом. Ихтиаров несколько раз был в порту, виделся с Василием, навестил Юркину родственницу, но безрезультатно. Никто ничего не мог сказать о мальчике, и он точно в воду канул. Дни проходили за днями, но несмотря на то, что вся окрестная полиция была занята поисками, о Юрке не было ни слуху, ни духу. Это тревожило всех обитателей дачи и главным образом Сашу.
Мальчик затосковал еще сильнее. Бесплодные попытки разыскать Юрку повергали его в самые черные думы. То казалось ему, что Юрка умер где-нибудь в глухом уголке в ту холодную, печальную ночь и тело его валяется до сих пор и никто никогда не найдет его; то думалось, что Юрка нарочно утопился или нанялся юнгой на большой корабль и теперь плывет куда-нибудь в Америку. Все это страшно мучило, и часто, очень часто Саша горько плакал, забившись куда-нибудь в уголок, а по ночам бредил во сне и метался, мучимый разными страшными снами, в которых являлся Юрка.
Только старый Аким был спокоен. По крайней мере его темное лицо было как всегда угрюмо, и ни малейшей тени волнения не пробегало в сети морщинок.
– Не пропадет! – успокаивал он Сашу. – Найдется. Не такой он малый, чтобы пропасть.
Этот убежденный тон поневоле действовал успокаивающе. Как-то затихала под его влиянием тревога.
– Но куда же он делся? Ведь никто его даже не видал.
– Эвона что! Да кабы видели, так и искать тогда нечего было. Да и сам он не так прост, чтобы попадаться кому на глаза, раз не нужно. Ищут его не там, где следует.
– А ты думаешь, он не в Петербург ушел?
Аким загадочно улыбался.
– Почем я знаю? Погоди, может, узнают.
Совсем хладнокровным и спокойным казался Аким, а между тем и он принимал участие в поисках Юрки, но только об этом никто не знал. Рано по утрам Аким уходил из дому и возвращался только после восхода солнца. Куда он ходил и что делал, было неизвестно, но только однажды утром он вернулся домой веселый, мурлыча под нос песенку… Видно было, что он принес хорошие вести.
В этот же день под вечер полицейский привел на дачу какого-то оборванного мальчишку. Мальчишка от испуга даже говорить не мог, а когда успокоился, то выяснилось, что он убежал от своего хозяина-сапожника.
Аким с насмешливой улыбкой выслушивал сообщения о неудачах сыщиков, а когда увидел приведенного мальчишку, то даже плюнул с досады.
– Ишь, привели тоже, – ворчал он, удаляясь в сторожку. – Обрадовались… Да вам ли найти его, гужеедам!
И в этот же вечер он вдруг объявил Саше:
– Баста! Теперь я на розыск отправлюсь.
Саша удивился.
– Ты?
– А почему же не я? – сурово отозвался старик, заметив веселые искорки в глазах мальчика. – Может я-то и найду его. Ваши только суматоху подняли, а я тихим манером, да, может, больше сделаю.
В голосе Акима было что-то загадочное, какая-то уверенность, и Саше показалось, что Аким скрывает от него что-то.
– Да куда же ты пойдешь, Акимушка? Ведь всюду искали уже.
– Куда? Я уж знаю куда… У рыбаков поспрошаю – может, кто и знает что-нибудь… Так в челне и поеду по берегу…
Этого до сих пор никто не догадался сделать. Саша оживился.
– А ведь и правда, Аким. Я сейчас же папе скажу!
И он вскочил было, но рука Акима удержала его на месте.
– Погоди. Ишь, прыткий… Не для того сказал я, чтобы ты языком пошел трепать. Говорить никому не надо. Слышь? Это мы тайком обделаем, понимаешь? Не пристало, чтобы смеяться начали надо мной, коли я ни с чем приеду. Понял?
Саша кивнул головой.
– Вот то-то и есть… Смотри, никому ни полслова… а то…
Старик в шутку сдвинул брови и свирепо тряхнул головой.
– Не скажу, – засмеялся Саша, а потом обхватил старика за шею и добавил с жаром: – Хорошо бы было, чтобы ты нашел. Найди, Аким!
– Ладно. Постараемся…
И слишком много было в этом ответе уверенности, будто Аким давно нашел Юрку и завтра поедет, чтобы привезти его с собой.
Наутро Аким действительно собрался.
Было еще очень рано, и солнце только что успело выкатиться над морем; однако Саша уже встал и встретил садовника возле купальни.
– Едешь? – спросил он.
– Еду, пигалица, – весело ответил Аким. – А ты чего прискакал? Ведь не возьму с собой, не думай… Сыро, холодно… да и спать еще надо…
– Я только тебя провожу, Аким, – отозвался Саша, вздрагивая от холода. – А потом уйду домой… Ты скоро приедешь?
Аким наклонился над челноком ниже, чем следовало.
– А не знаю… Приходи встречать к обеду… Приеду, пожалуй.
Он вскочил в челнок, оттолкнулся веслом, и легкое суденышко запрыгало по зыби. Саша глядел ему вслед с тоской и надеждой в душе.
– Дай Бог найти! – крикнул он вдогонку челноку, скрывшемуся за желтой зарослью тростника, и оттуда ветерком донесло глухой ответ:
– Найдем авось, ладно!
И давно скрылся из виду челнок, а в ушах Саши все еще звучал этот ответ и вселял в душу надежду, что старик проездит недаром. Он долго смотрел в ту сторону, куда уехал Аким, потом вздрогнул и пошел домой.
* * *Юрка поздно проснулся в этот день. Накануне вечером вернулись с двухдневной ловли, и хотя погода стояла ясная, но все время дул свежий ветер и приходилось упорно бороться с волнами. Поэтому оба изрядно устали и мальчик заспался.
Михея не было в избе. Чисто застланная постель его, а также неубранный и, очевидно, оставленный для Юрки завтрак на столе говорили, что старик давно уже встал. В этом не было ничего удивительного, так как с вечера снова нужно было ехать куда-то к Лисьему Носу и Михей должен был сделать кое-какие приготовления.
