Александр Чуманов - ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были
Все лето Иванушка и Лиза были, можно сказать, неразлучны. И никакого внимания не обращали на пытавшихся дразниться. Вековечное «жених и невеста поехали по тесто…» их, похоже, ничуть не волновало. Хотя еще совсем недавно Иванушка убежденно говорил деду: «На фиг! Никогда я ни в кого не влюблюсь — дурак, что ли!» Правда — несколько позже: «Жениться мне, вообще-то, неохота. Но раз все рано или поздно женятся, то, наверное, придется когда-то и мне… Но ты не думай, дед, я спать все равно с тобой буду. Всегда…»
А теперь дед глядел и думал: «Ишь ты — каков! Ноль внимания на всех, фунт презрения! Я в его годы так не мог. „Царевич“, да и только!»
А потом пришлось прощаться. В присутствии взрослых, конечно. Лиза все же всплакнула. Хотя и сдержанно. Иванушка тоже обронил две скупых мужских слезы. Одна из правого глаза выкатилась, вторая — из левого. Но не целовались. Даже в щечку.
И Судзуки уехали.
А внук затосковал. Как-то явно не по-детски. На рыбалку не хочет, с пацанами гонять мячик не хочет, к родителям не хочет, сказок не хочет. Дед склеил великолепного бумажного змея, раскрасил его и украсил на японский манер, объяснил, что именно Япония — родина данной детской и недетской забавы, хотя, возможно, Китай, но это ж рядом, сам этого змея в небо запустил, дети со всей округи сбежались, а Иванушка — как будто из вежливости только. То есть без интереса и ожидавшегося блеска в глазах, который в иное бы время — непременно.
— Иванушка, а давай письмо Лизе отправим! — предложил дед.
— Давай! — И в глазах тут же маленько вроде бы блеснуло. — А как?
— Просто! Берем вот эту бумажку, на нитку ее вот так делаем, слюнями склеиваем, и… Понеслось!
— А-а-а, по шутке… — протянул разочарованно, и все. И нет никакого блеска…
Разумеется, посылалось и настоящее письмо в Японию. Обыкновенно, по старинке. Иванушка как раз писать уже немного научился, правда, мысли излагать — пока не очень, но дед-то на что. Но либо их письмо не дошло, либо ответное в долгой дороге затерялось, либо еще какая неувязка — ни ответа, ни привета, как говорится…
Да уж, конечно, они бы, как все нормальные люди, прежде всего электронной почтой воспользовались либо того проще — по сотовому звякнули, сколько бы это ни стоило, либо — «сэмэску», мол, как добрались, как здоровье, что с погодой у вас там? Мол, ждем ответа как соловей лета. Но вся-то и закавыка в том, что Япония в данный период времени была далеко не та, что до Потопа, при котором одни страны пострадали очень сильно, другие — средне, а некоторые — мало. Японии же досталось чуть ли не больше всех. Она не только почти полностью утратила свою историческую территорию — это ей, напомним, в значительной степени компенсировали — и лидерство в мировой экономике, но и политические проблемы нажила такие, что не дай Бог никому, отчего, в сущности, опять погрузилась в свое экзотическое средневековье, в забытый, казалось бы, изоляционизм впала. Более того: сихотэалиньская часть — Новая Япония, как ее стали именовать — тяготела к мировому сообществу, а исторические остатки, где и объявился новый микадо, — наоборот. Отчего — почти что гражданская война. То есть — не полномасштабная с «кольцом фронтов», но все равно…
Так что — ни электронной почты, ни сотовой связи. И это — с Японией…
Так что Иванушка, приготовившись, видимо, к длительной да изнурительной осаде, только-только на пробу «закинул удочку»:
— Дед, а не сгонять ли нам в Японию?
Дед хотя и вздрогнул, но явно обрадовался, потому что внук, можно сказать, погибал на глазах, и требовалось его срочно любыми способами спасать, но ничего путного в голову не приходило и не приходило.
— Не вижу, почему бы нам с тобой не сгонять в Японию! — ответил дед, ни секунды не колебавшись, чем, во-первых, очень удивил внука, а во-вторых, мгновенно зажег в его глазах долгожданный блеск.
— Ты — серьезно?
— Конечно. Тем более что Япония — не Антарктида. Не растает. Но и продолжать тонуть вряд ли надумает — сколько можно.
— Так ведь — тоже далеко. И дизель-электроходы туда не плавают. И Президент твой давно уж… Только ведь — самолетом. Но летают ли туда коммерческие рейсы?
— Летают — не летают, не имеет значения. Все равно денег таких нет, чтобы самолетом — на край света.
— Тогда — как? Пешком?
— Можно и пешком. Ты же, помнится, однажды — в стальных кроссовках, да с чугунным посохом…
— Ну, это когда было! Да и долго так-то.
— Долго. Поэтому — на мотике сгоняем! «Ёшкин конь»-то на что?
— Тоже — не быстро. Да и доедет ли «Ёшкин конь»?
— Удивляюсь, почему ты до сих пор не понял, что «Ёшкин конь» хоть докуда доедет. Были бы запчасти. А они есть!
— Не быстро! — повторил Иванушка.
— А куда нам особо торопиться-то? Или уже — перехотел?
— Вот еще! Не перехотел я. И никогда не перехочу.
— Тогда — спать! Утро вечера мудренее! А утром, по холодку, и рванем!
— Ур-р-ра, спать!
И они утром рванули. По холодку. И гнали, не останавливаясь, километров сто пятьдесят. Только «шуба заворачивалась». Словно передумать боялись…
И опять — «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Ехать пришлось и впрямь ужас как долго. Потому что дорога-то через всю Евразию так толком и не построена. В смысле, по документам и заявлениям правителей она давно и успешно функционирует, но на деле попадаются такие участочки, что уж лучше бы их не было, и водители гоняли кто во что горазд, не питая пустых надежд, а рассчитывая лишь на свое мастерство да крепость матчасти.
Зато — масса увлекательных приключений да впечатлений. Множество новых знакомств с интересными и бывалыми людьми.
Вот, например, едут-едут, глядь — опять очередной «кирпич». И стрелка — «объезд». Что ж, поехали по стрелке. Ехали, ехали, а потом вдруг спохватились: куда остальной-то транспорт подевался?! И поняли — заблудились. Где-то своротку проглядели. Назад? Ну — нет, такой моды, чтобы — назад, они сроду не имели, только — вперед! Ведь колея есть, значит, она куда-нибудь да приведет.
А темняться стало. Придется опять — палатку, костер. Эта романтика, конечно, давно поперек горла, но что поделаешь. Но тут, по счастью, у дороги избушка. На курьих ножках, натурально. Ничего подобного они еще не видели, но слышать-то, само собой, слышали сто раз, и знают — как надо.
— Избушка-избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом! — крикнул Иванушка что есть мочи. И загудели под избушкой невидимые электромоторы, и повернулась избушка. Но только они на крыльцо ступили — она! Баба-яга здешняя. На Светку с острова Непьяного нисколько не похожая, но, небось — тоже… Ишь, подбоченилась и глядит сурово.
— Кто такие? Откуда? Зачем? И с какой стати я должна вас в избушку пускать да прислуживать?
— А ты, баушка, прежде чем допрос вести, баньку нам истопи, потом накорми-напои да постель постели и — тогда уж! — шалея от собственной наглости, заявил дед, а сам думает: «Неужто и это сработает?»
Сработало!
— Шляются всякие… — проворчала баба-яга и пошла баню топить. Вот она — сила традиции народной!
Помылись-попарились ребята наши в древней баньке, в чистое белье переоделись, а грязное на лавке бросили — постирает, поди, как положено — в избу зашли, а на столе щи жирные дымятся, для деда стопарик налит, для внука — бутылочка «Пепси». Попили-поели — на пуховике — дома такого отродясь не бывало — развалились вольготно. Лафа! Так бы и ни в какую Японию… Тут, небось, кругом в речках-озерах рыба непуганая, грибы небраные…
— Бабушка, а почему у вас телевизор так плохо показывает? — спрашивает Иванушка.
И только тут дед видит в углу телевизор, который — действительно…
— Пес его знает, Иванушка! Наверное, — другой надо. Хотя и этому всего два года, но так, должно быть, нынче делают, чтобы у потребителя деньги лишние случайно не завалялись…
— Дед! Де-е-д!
— А? Чего?
— Дрыхнешь уже! А по существу заданных нам вопросов кому отвечать?
— М-м-да… Сморило… Старость…
— Дед, у бабушки, похоже, с антенной что-то. Сползай-ка на крышу, погляди! А я пока, так и быть, — на вопросы…
— На крышу?! Сейчас?!
— А когда еще? Утром уедем же.
— Ох-хо-хонюшки-хо-хо, грехи наши тяжкие!.. Щ-щас.
И полез дед на крышу — антенна впрямь в лежачем положении находилась, закрепил ее подручными средствами, назад спустился, а там телевизор кажет, как новый, но баба-яга и его внук на «ящик» — ноль внимания, потому что один рассказывает про свою Лизу, а другая вся уревелась. Она-то думала, что такие шекспировские страсти могут позволить себе только те, которые с жиру бесятся, и уже не шибко сочувствовала несчастным, притом иностранным богачам, а тут — сама жизнь! Наша, простая, русская. Правда, и нерусская немного тоже, но оттого — даже жальче. Ведь — дети еще, а — уже…
Наутро, когда путешественники чуть свет, наскоро позавтракав, собрались дальше ехать, баба-яга дала им в дорогу не только положенные по регламенту пирожки-подорожники, но и клубок пряжи, чтоб он впереди катился — выезд на тракт указывал, да пару аптечных пузырьков в придачу.
