Нина Раковская - Мальчик из Ленинграда
— Решили всё же новую плотину строить, — объяснил он. — Не обойдёмся без неё… Соседнюю долину тоже отсюда поливать будем. Тем более у нас такие помощники налицо! — подмигнул он мне.
Техник уехал, а мы с Гришей целыми днями стали лазить по горам. Я держал высокую жёлтую палку, будто градусник с делениями. Гриша с другой скалы смотрел в подзорную трубу на треножнике — нивелир — и делал вычисления.
Один раз утром, когда мы ещё не кончили съёмку, Гриша послал меня проверить берег арыка. Возвратиться я решил новым путём. Мне пришлось пробираться зарослями ежевики, идти по каким-то старым ступеням, вырубленным в камнях. Чёрные крупные ягоды висели на ветках. Я пробовал их. Они были сочные, сладкие, будто сахаром посыпанные, но с каким-то привкусом.
За то время, что я прожил на горе, я перепробовал много диких ягод, здешнюю дикую сливу, которая росла на берегу реки, нашёл два деревца дикой груши и даже яблоньку с мелкими, вроде китайских, яблочками.
Когда-то в Ленинграде я часто мечтал пожить в плодовом саду. «Вот бы райское житьё было!» — думал я. Но со вчерашнего дня и дыни и ежевика — всё стало казаться мне не то прокисшим, не то проржавевшим. Наверное, я объелся ими.
Я выплюнул ежевику. Вдруг соседний куст шелохнулся. Под веткой стоял петух и жадно клевал ягоды. Даже меня не замечал. Петух был крупный, с золотистой спиной, чёрно-зелёной грудью и таким же хвостом. Я подкрался к нему, схватил под оба крыла. Петух забил крыльями, заклекотал. Потом замолчал и только вертел головой с красным гребнем.
— Съедим тебя сейчас! — сказал я петуху. — Изжарим!
У меня даже слюнки потекли. Давно мы с Гришей мяса не ели.
Гришу дома я не застал. Мне хотелось до его прихода приготовить куриный обед, но я не знал, как за дело взяться. Вынул из кармана верёвку, привязал петуха за ногу к алычёвому дереву. Петух спокойно, как собака на цепи, стал ходить около дерева. Но, как ни хотелось мне куриного обеда, я понял, что зарезать петуха не отважусь.
— Юлька, — спросил меня Гриша, вернувшись, — откуда у нас этот красавец?
Я рассказал Грише, где поймал петуха, как хотел приготовить обед. Но Гриша тоже был жалостливый человек.
— Знаешь что? — сказал он мне. — Это, видно, домашний петух. Наверное, из горного кишлака к нам пришёл, заблудился. Пусть поживёт с нами.
— Пускай! — обрадовался я. — С ним веселее будет!
— А мяса я тебе достану. Сейчас мне в Шураб нужно отправляться. Съезжу туда на осле, там в конторе тебя своим помощником оформлю. Привезу нам сухой паёк — лепёшек, мяса. А тебе здесь с петухом не так скучно будет.
— А когда ты вернёшься? — заинтересовался я.
— К вечеру. Одного тебя ночевать не оставлю. А ты проверь фашины. Булькает где-то… И за воротами приглядывай. Вот день и пройдёт незаметно. Вы тут с петухом полными хозяевами останетесь. Ясно?
— Ясно.
И Гриша вскоре отправился.
Хозяева
Гриша говорил, что до Шураба от нас было километров двадцать. Значит, если считать туда и обратно, получится сорок. Ничего себе!
Я взял петуха на руки и долго следил, как ослик с Гришей на спине мелькал среди утёсов. Наконец они скрылись за серым выступом, и я сразу почувствовал, что остался на горе один.
Наверное, от этого горы показались мне выше, долина — просторнее. Как воздушный океан, синее небо поднималось высоко-высоко над головой, и мне казалось, что вместе с горой я сам плыву по воздушному океану.
Я погладил петуха по спине, поднял его выше, чтобы и он полюбовался синим простором. Потом снова привязал петуха за ногу к дереву. Принёс горсть крупы. Хотел приучить его клевать с ладони, но вспомнил про фашины и побежал к реке.
Хотя река была неглубокая, доходила мне до колен, добраться до фашин было нелегко. Вода была ледяная, бурлила воронками, била меня камнями, старалась свалить с ног. Я нашёл место, где булькает, нашарил под водой дыру в плетне и стал собирать со дна камни, закладывать дыру.
Работал я долго. А когда починил и хотел вылезть из реки, мне послышалось сквозь шум, будто кто-то позвал меня. Или это петух прокричал? Может, он заметил кого-нибудь в горах? Я ухватился обеими руками за фашину и поглядел наверх, на наш дом. Нет, никого не видно. А всё-таки мне страшно стало. Не шутка это. Тут ведь граница недалеко. А около границ чего только не случается… Вдруг ко мне шпион или контрабандист явится!
«И зачем только Гриша меня одного оставил! — с досадой подумал я. — Возвращался бы он скорее… Сказал, к вечеру вернусь, а сейчас всего три часа, пожалуй…»
Ноги у меня совсем заледенели. Я выбрался на берег. Побегал вдоль реки, чтобы ноги отошли, и стал взбираться к дому. Перед домом по-прежнему ходил на верёвке петух. Но страх мой не проходил.
Внизу, в долине, на крыше лагеря развевался красный флаг. Что там случилось? Зачем ребята флаг вывесили? И мне очень захотелось вниз, в долину. «Спуститься бы к ним!» — подумал я. Мне казалось, что я в полчаса добегу туда. Кстати и про флаг узнаю. А через час, ну через полтора, ещё до прихода Гриши, вернусь назад.
Я быстро сбегал на бахчу, сорвал самую спелую, в трещинах, дыню. Захлопнул дверь и просунул вместо засова в дверную ручку кетмень, как иногда мы делали с Гришей, когда уходили.
Петух беспокойно ходил на привязи, клекотал сердито и глядел на меня++++++++++++++++, будто понимал мои мысли. Я постоял немного в раздумье. Потом вынул из кармана кусок от того красного мелка, который отдал Иргашой, и на двери дома написал очень крупно:
«Ушёл к ребятам. Скоро вернусь».
Подпрыгивая от радости, я мчался по тропинке вниз.
В гостях
Прошло, наверное, не меньше часа, когда я, весь красный и запыхавшийся, прибежал к лагерю. Перед домом, прямо на земле и на камнях, сидели ребята с пиалами. Я попал к обеду.
— Юлька! — хором закричали ребята. — Юлька! — и бросились ко мне.
Меня хватали за руки, за плечи. Кто-то сзади обнимал меня за шею. Я стоял среди ребят, улыбался, вытирал пот с лица. Меня спрашивали, как я живу на горе, почему не приходил ни разу. Сунули мне в руки пиалу с супом и ложкой. «Ешь, Юлька!» — угощали меня. Я хлебнул ложку мясного супа. «Не могу, пить дайте!» — сказал я и отдал пиалу мальчику в полосатой майке. Да ведь это Гоша Остров! Он совсем другой сделался — загорелый, толстый. Да и все ребята на себя не похожи. А Партизан словно меньше стал в одних трусиках, без френча своего.
Кто-то закрыл мне сзади глаза руками. Ребята засмеялись. Я схватил руку. Это была Зорька. С ней Иргашой, которая одна не изменилась и по-прежнему была в длинном узбекском платье и тюбетейке. У Зорьки щёки были такие же красные, как её новая майка, а волосы белые, как бумага.
— Ты поседела вся! — сказал я. — Состарилась!
Зорька засмеялась и спросила:
— А кому ты дыню принёс? — Быстро подняла её с земли, понюхала и крикнула: — Партизан, давай перочинный ножик! Дыня розой пахнет.
У Партизана ножа не оказалось. Зорька с дыней убежала к тёте Фене, а меня ребята повели смотреть свекольное поле. Я прямо ахнул, когда увидал гряды. За две недели ботва выросла в локоть, а красные хвостики рассады превратились в свёклы с кулак толщиной. Огород наш стал очень большой — все пустыри ребята без меня засадили. Но какие это были овощи, я не мог сразу угадать. Из земли торчали веточки вроде мышиного гороха. Так растёт узбекская крупа маш. На тонких ножках сидели листья, как блюдца. Это фасоль здешняя. И всё так густо разрослось!
— Это от моего полива так всё разрастается! — похвастал я. — Приходите смотреть, какая у нас река, фашины, какие ворота.
Ребята обещали отпроситься у Осипа Петровича и прийти ко мне в следующее воскресенье. Мы всей гурьбой вернулись к дому. Зорька разрезала дыню на кусочки. Ребятам досталось по ломтику. Мне тоже Зорька дала кусок. Ребята ели и расхваливали дыню: тут они ещё не поспели. Вдруг откуда-то явился Славка. Он так загорел, что родинка пропала у него со щеки.
Угощаетесь? — спросил он. — А мне не полагается?
Я протянул Славке свой ломтик. Он проглотил его.
— Маловато! — сказал он. — Что ж только одну дыню притащил? Жадничаешь?
Ребята засмеялись, я покраснел от досады.
— Не жадничаю! У меня около дома целая бахча с дынями.
— Вот и притащил бы всю бахчу! — не унимался Славка.
— Бестолковый! — рассердился я. — Говорю тебе, я спешил. Знаешь, сколько у меня работы? Перемычку ставить, фашины чинить, ворота открывать на канале, воду вам в долину пускать. А сегодня ещё Гриша в Шураб уехал, я один управлялся…
— И у нас работы много, — вмешалась Зорька. — Видишь флаг на крыше? Его вчера вывесили. Вчера у нас делегаты от шурабских ребят были и нам этот флаг отдали. Мы с ними соревнуемся и уже обогнали их: первыми овощи сняли.
— А ты с кем соревнуешься? — ехидно спросил Славка. — Сам с собой? Или с Гришей своим?.. Кто друг друга перерастёт, ты или начальник?
