Вторник и другие приключения Марты - Алёна Митрохина
— Но мы всего лишь на пять минуточек, спросить нам надо, и мы сразу же уйдем, — Семён умоляюще прижимал руки к груди.
— Нет, вы только посмотрите на них! — Администратор возмущенно оглядывалась по сторонам, словно призывая всех в свидетели такого ужасающего поведения, и бушевала уже не на шутку. Движение в холле приостановилось, все смотрели на Марту и товарищей. Посмотрев немного и ничего особенного не увидев, все снова задвигались, заспешив по своим делам.
— Вы только посмотрите! К нему просто так нельзя! Нель-зя! Он очень за-нят! Занят! — Администратор повторяла дважды, как будто разговаривала с иностранцами или очень глупыми.
— А почему вы все повторяете? — вдруг спросил Семен.
Администратор поперхнулась очередной порцией запретов:
— Кхе, кхе, — только и получалось у нее, — кхе, кхе.
От кашля лицо женщины наливалось красным и, чтобы это остановить, она отошла к своей стеклянной стойке за стаканом воды.
Воспользовавшись возникшим замешательством, друзья взялись за руки и стремглав побежали к лифту, который очень кстати открылся прямо напротив них. Забежав в кабину, они нажали на заветную кнопку номер 22, двери начали медленно закрываться и тут же раздался оглушительный вой сирены и металлический голос. «Внимание, тревога! Незаконное проникновение! Всем оставаться на своих местах! Внимание, тревога!» — вот, что говорил этот голос.
Но радостная троица уже поднималась в стеклянной кабине на заветный этаж.
— А здорово мы улизнули! — радовался Семен.
— Обманули всех! — потирал руки Семен.
— А теперь едем к Ответственному Лицу!
— Сейчас мы ему все расскажем, он точно поможет нам!
Вскоре лифт остановился, двери неслышно разъехались и…
…и друзья поняли, что они вряд ли попадут туда, куда направлялись. Пятеро охранников ждали их около лифта, им даже не дали выйти из кабины. Охранники зашли в лифт, плотно окружили приятелей, и вся компания поехала вниз. Марта пыталась объяснить, что они хотели всего лишь спросить, но охранники молчали. Так, в полном молчании их вывели из здания и вручили бумажку, на которой значилось: «Предписание». В предписании черным по белому было напечатано следующее: «Настоящим запрещается входить в здание Организации, проходить в холл, пользоваться лифтами и проч. В случае нарушения — арест и вызов Милиции». Под написанным стояла подпись «Нач. охр, спец. высш. кат. Огородов Г.Г.» (если тебе непонятно, что означают эти странные слова, спроси у мамы, она знает).
Потоптавшись на крыльце, друзья медленно побрели к скамейкам. Они даже не смотрели друг другу в глаза, потому что ничего, кроме печали, в их глазах не было.
— Вот, называется, и сходили… — со вздохом сказал Олег.
— Вот, называется, и спросили… — почесал нос Семён.
— Что же теперь делать? — в Огромных Мартиных глазах плескалось отчаяние. — Я так хочу домой! Сколько мне еще здесь быть? Как найти Елену? Что вообще происходит? — две большие чистые слезы выкатились из глаз девочки и с хрустальным звоном капнули на асфальт, превратившись в мокрые кляксы.
— Не плачь, Марта, — жалобно попросил Семён, — а то я тоже заплачу.
— Марта, мы обязательно что-нибудь придумаем, — как можно более бодрым голосом поддержал Олег. Но прозвучало это не очень уверенно.
— Да что мы можем придумать! Из Организации нас выгнали и больше не пустят, — уныло сказала Марта. И словно в подтверждение ее слов из здания донеслись грозные Администраторские вопли: «Еще раз вас здесь увижу — вызову Милицию! Ишь чего придумали — проникнуть к От-вет-ствен-но-му Лицу!!!», слово «ответственному» она опять произнесла по слогам, видимо, чтобы снова подчеркнуть значимость и важность.
— Ну, Марта, всегда можно что-нибудь придумать, всегда-всегда, — успокаивающе произнес Олег и осторожно вытер слезы, катящиеся из Огромных и очень печальных глаз девочки.
— Может, фотография нам подаст какой-нибудь знак? Ведь это из-за нее мы здесь, — и Марта достала из кармана старый снимок. Но девочка на нем продолжала восторженно смотреть на голубя, взлетающего с неизвестной руки, а на друзей она даже не посмотрела и не улыбнулась им. Марта положила фотографию на скамейку и задумалась.
Тем временем в Организации начался обеденный перерыв: из здания небольшими компаниями и по одному выходили сотрудники. Некоторые шли в близлежащее кафе, некоторые — в кондитерскую неподалеку, из кондитерской на всю улицу доносились умопомрачительные ароматы булочек и кофе, но большинство работников несли в руках разноцветные контейнеры с обедом, принесенные из дома. Они удобно располагались на лавочках и с аппетитом трапезничали. Вот и рядом с друзьями сидел вкусно жующий толстячок, а из его ланчбокса доносился аромат жареной картошки и курочки.
— Что-то есть так хочется, — вздохнул Семён, — сейчас бы булочку или тарелку супа…
— Аж слюнки текут, так есть охота — шумно сглотнул Олег.
Услышав их вздохи, толстячок с обедом отодвинулся на самый край скамейки и опасливо посмотрел на бумбощ-щ-щей, прикрыв еду рукой: видимо, испугался, что может ее лишится.
Но Марта ничего не ответила, ее мысли были далеко, и в этих мыслях ей улыбалась мама и заботливо поправлял выбившуюся прядь волос папа, там ворчала Шелли и восторженно ворковал Эжен, там не было никаких Черных Ножниц, Холодных Рек, Солнечных Принцесс и бумбощ-щ-щей (хотя они бы как раз лучше, чтоб остались), а был дом, школа, привычная и такая милая жизнь.
— Эй, Марта, не грусти!
— У нас все получится!
— Вот посмотришь!
— Вот увидишь!
— Утро вечера мудренее, — некстати заявил Олег и объяснил, — ну, так говорят. А я считаю, надо подкрепиться, на пустой живот никакие мысли не приходят.
Уговоры друзей отвлекли девочку от невеселых мыслей, и она поднялась со скамейки.
— И правда, пойдемте, поедим.
Старая фотография осталась лежать на лавочке.
Марта и Семён двинулись по направлению к кафе, а Олег замешкался, зашнуровывая развязавшийся ботинок. Он и увидел забытое фото:
— Марта! Марта! — закричал бумбо-щ-щ на всю улицу, — ты забыла! Забыла! Марта!
И вдруг произошло что-то странное. Легкий ветерок взъерошил волосы и, пролетев над головами, затерялся в кроне огромного тополя, откуда с щебетанием вылетела стая потревоженных птиц. Дуновение принесло нежнейший звон невидимых колокольчиков и аромат ванили (может быть, в пекарне румянились в духовке ванильные пирожные?). Казалось, что всё замерло и время остановилось. Не шевелились сидящие на скамейках, те, кто ел или собирался проглотить ложку супа, так и остались сидеть с открытыми ртами, не донеся до них еду, даже бегающих по скверу кричащих и хохочущих детей стало не слышно.
Как в замедленной съемке, Олег взял фотографию и протянул ее Марте, но увидел
