Карл Векен - Аннемари и капитан
Ну, а ёж? Никаких признаков!
Во втором саду как раз поспел сорт «Добрая Луиза». И такая она была сладкая, сочная, мягкая! Сок прямо тёк у Гансика по подбородку. Кто тут устоит!
— А здесь хозяева вообще уехали, — сказал Гансик, причмокивая.
Мы влезли через окно в сарай. В углу стояли грабли и лопаты, у стены — лейки и вёдра, а на гвозде над ними висели фартуки, халаты и огромные соломенные шляпы. Нарядившись фермерами, мы стали снимать приключенческий фильм. Ух и фильм! У нас даже животы разболелись от слив и от смеха.
— А дрова? — сказал вдруг Фриц.
— Тьфу ты, дрова! — крикнул Гансик. — Побежали скорей! Надо ежа искать! Вот проклятый зверь, целый день у нас отнял!
Ну, а ёж? Да его и в помине тут не было.
Мы перелезли через забор в третий сад, и вдруг владелец его вышел из дому. Да как начал орать! Он вообще жутко мрачный тип. Гансик всегда предпочитает не попадаться ему на глаза.
— Вы не видали тут ежа? — спросил Гансик спокойно и очень вежливо. — Такого круглого, с иголками?.
Хозяин в красной пижаме стоял прямо перед нами и от злости вращал глазами.
— Ах, так, значит, это ты тут яблоки каждый день воруешь? — взревел он. Ну погоди, толстый обжора!
Нам пришлось удирать со всех ног, потому что он уже выдернул жердь из грядки и размахивал ею в воздухе.
По ту сторону забора Гансик остановился и стал грозить хозяину. Он, мол, пожалуется в «Управление по делам молодежи».
— Я тут только один раз паданцы подбирал, а вы!.. Да и то у вас нет никаких доказательств! «Толстый обжора!» Настоящее оскорбление, я…
Человек в красной пижаме бросился нас догонять, но мы куда быстрей бегаем!
Домик ежа, № 7, стоял под горою дров, пустой и одинокий.
Часы на башне пробили шесть.
— Кончай работу, — сказал Гансик и стал собирать инструменты.
Мы поспешили домой, усталые, но довольные. Это был волшебный день, настоящий день каникул.
— Ну, как идут дела? — спросил нас отец Гансика.
Мы встретили его на углу. Волшебство тут же пропало.
— Потихоньку-полегоньку, — ответил Гансик с вызовом. — Завтра к вечеру справимся.
Отец его недоверчиво покачал головой и усмехнулся:
— Всё ты откладываешь до последней минуты! На тебя вообще нельзя положиться.
— Вот видите, — простонал Гансик, когда мы свернули за угол. — Ещё и проповедь читает!.. Завтра ни секунды простоя! И всё будет тип-топ!
«Тогда уж надо браться не так, как сегодня», — подумал я.
На другое утро мы бодро и весело взялись за дело.
Бревно лежало на козлах, и мы с Аннемари уже держались за ручки пилы. Гансик высоко поднял топор. Вот-вот закипит работа.
— Знаете, кто мы? — спросил вдруг толстяк и опустил свой блестящий топор.
Я почувствовал, что всё начинается сначала.
— А ну-ка давай жми, — сказал я, — не стой тут, как памятник дровосеку!
— Ослы мы! Настоящие ослы! — Он сделал вид, что вообще меня не слышит. — Ёж-то снова сидит у стены, за дровами. Точно. Ручаюсь. Пошли, Пауль, давай разберём дрова. Это ведь одна минута!
Он подошёл к стене, а я, не выдержав такой атаки, тоже взялся ему помогать. Мы перебросали дрова. Никакого ежа там не было.
— Опять тебе что-то померещилось! Давай начинай!
Фриц продолжал колоть дрова.
— Пустой номер, — мрачно хмыкнул Гансик. — Ну ладно, за работу!
Он схватил топор и с досады трахнул им по старой стене.
Звук получился какой-то глухой. Казалось, там, внутри, пустота.
— Ребята, — с волнением сказала Аннемари, — что это? А ну-ка ударь ещё раз!
Все затаили дыхание. Гансик ударил ещё раз.
— Там пусто, — прошептал я.
Мы глядели на стену как зачарованные. Тут подбежал Фриц с колуном и тоже стукнул им по стене.
Аннемари постучала в стену поленом, а я молотком. Мы обстучали всю стену. Везде звучало нормально — высокий резкий звук. Только в том месте, где Гансик ударил в первый раз, слышался какой-то глухой глубокий отзвук в ответ на наши удары. Путём простукивания и прослушивания мы установили даже границы этой пустоты и обвели их мелом. Получился прямоугольник.
Мы стояли, онемев, перед старой замшелой стеной и глядели на прямоугольник. Что тут может быть спрятано? Страшные мысли лезли мне в голову.
— А стена эта очень древняя? — спросил я тихо.
— Почти двести лет, — прошептал Гансик. — Когда-то она относилась к старому дому адвоката.
Мы поглядели на старый серый дом. Сколько таинственных историй придумали мы тут раньше о его судьбе и жильцах!
— А вдруг сто лет назад кто-нибудь тёмной ночью замуровал в эту стену золото и бриллианты!
И в ту же минуту я снова вернулся к действительности.
«Мотоцикл! Мопед! Сегодня же покупаю мопед или мотороллер на ту часть, которая достанется мне!» Меня охватило радостное волнение.
— А может быть, тут какое-нибудь преступление? — прошептала Аннемари.
— Чепуха, — решительно сказал Гансик. — Это клад! И мы тут же покупаем механическую пилу. И все эти брёвна за полчаса превратятся в наколотые дровишки!
После короткого совещания мы начали скрести стену. Дрова были забыты. Всё на свете было забыто. Прошло немного времени, и вот уже несколько кирпичей удалось вытащить. Пустое пространство внутри теперь было видно — чёрная дыра. Мы расширяли её до тех пор, пока луч света не упал на маленький деревянный ящик в форме сундучка.
Гансик всех растолкал — он хотел сам вытащить ящик.
— Это ведь я открыл! — крикнул он хриплым от волнения голосом.
Но, схватив ящик, он чуть его не уронил… На крышке был выжжен череп…
— Там, наверно, яд, — сказал Фриц.
— А может, динамит?
Мы испуганно отступили назад и уставились друг на друга. Потом я решился. Схватив топор, я стал колотить по крышке ящика.
— Осторожнее! — крикнул Фриц.
— Смотрите только, чтобы сюда никто не пришёл, — ответил я.
После четвёртого удара Гансик подскочил к ящику и снял по кускам разбитую крышку. Все сгорали от нетерпения и любопытства.
Картина, которая предстала перед нашими глазами, когда крышка была снята, заставила нас онеметь. Мы с волнением смотрели, как из деревянного ящичка встают наши сбывшиеся мечты: чёрный пони в белых яблоках, мотороллер, огромная черепаха…
— Ох, — простонал Гансик, — сколько денег! — Он подпрыгнул, взмахнув руками. В каждой руке — пачка бумажных денег.
— Ура! Ура!
Ящик был до краёв наполнен деньгами.
Мы нагнулись над ним, и каждый схватил по пачке бумажек. Они были чистые и сухие. А на дне… мы протёрли глаза…
— Брильянты, — прошептала Аннемари, — или жемчуг! — Или что-нибудь ещё…
Она бросила бумажки и стала перебирать блестящие разноцветные камушки. Они сверкали и переливались на солнце — синий, красный, зелёный, жёлтый… Все цвета радуги таинственно мерцали в руке Аннемари.
— А вот это что?
Я сложил из кусочков разбитую крышку. Мы разобрали выжженную надпись:
«Клад Чародея и Астарты».
— Ой-ой… — еле выговорил Гансик. — Ведь такое только во сне бывает!
— Кто бы это мог быть — Чародей?
— И Астарта.
— Да богиню какую-то так звали, — сказал Фриц.
— Когда же она была, эта Астарта? — спросил Гансик.
— Да этак лет… тысячи четыре тому назад.
— А деньги так и лежат здесь с тех пор? — удивлённо спросил Гансик.
Мы были просто ошарашены такой глупостью. Никто ему даже не ответил. Мы начали сортировать пачки. Тут были всё крупные бумажки — по двадцать, по пятьдесят, по сто марок. А две — даже по тысяче.
— Это жутко много денег, — сказал я. — Но наши-то деньги как-то по-другому выглядят!
— А вдруг их никто не возьмёт?
— Вот ужас-то будет! — крикнул Гансик.
Мы стали рассматривать деньги.
— Они в нашем веке напечатаны, — сказала Аннемари. — Вот видишь, тут год стоит. Лет тридцать назад они еще точно были в ходу.
— Кто же это их в стену замуровал?
— Драгоценные камни уж во всяком случае не потеряли ценности!
Меня здорово захватила тайна замурованного клада.
— А вы давно тут живёте? — спросил я Гансика.
— Семь лет.
— А кто тут жил до вас? — Я решил всё выяснить.
— Да не знаю я этого! — Гансик был очень взволнован.
Аннемари поняла, к чему я клоню, и вмешалась в разговор:
— А может, клад замурован в стену с той стороны?
— Нужно обследовать с обеих сторон, — сказал я. — Но сперва расспросим мать Гансика.
— Да, — сказал Гансик, — эту тайну надо раскрыть!
Мы спрятали клад под дрова и побежали в дом. Мать Гансика мало что смогла рассказать, но зато дала нам адрес одной старушки. Та долгое время жила тут, за оградой, в доме адвоката. Аннемари записала ее фамилию — фрау Рифельт.
