Карина Шаинян - Бубен

Карина Шаинян

Бубен

Я бью в бубен, пою звуки, звуки превращаются в слова, слова – в песню, песня – в судьбу. Я заглядываю со страхом в нижний мир и улыбаюсь верхнему.

Сколько таких, как я, было – все высохли, погасли, их слова стали трухой. Пришли новые знания, сделали жизнь легче, понятнее, разложили по полочкам – и мои сестры приняли их, и стали умными, и узнали, что да – значит да, а нет – нет. А потом одна из них взяла бубен – но бубен не запел, это ведь было очевидно – бубен не может петь, не может открывать миры, кусок кожи да дерево – куда ему?

А я не верю в очевидное, не верю-не слышу-не понимаю. Мох в уши, волосы на глаза – не слышу, не вижу, под пальцами поет бубен, под ногами мягко проминается песок, звуки превращаются в знаки, знаки – в жизнь.

Сколько стойбищ ты прошел? Со скольких островов ты сбежал, сжираемый злыми духами пустоты? Садился в лодку и греб, не оглядывался никогда, не махнул рукой. В одном стойбище ты сказал – ушел за добычей. В другом – поплыл искать теплый берег. В третьем – гонят воспоминания.

Чайка-поморник кричит, кружится над скалами, это знак. Море вокруг тебя – холодное, холод грызет твои руки, твои сети пусты, тюленей распугали злые люди с островов на закате. Поморник кричит, плачет. Его глаза слишком желтые, чтобы видеть то, что снаружи – он видит и рассказывает только то, что внутри. Добрые боги могут пригнать тебе в сети рыбный косяк, могут направить твою лодку в теплое течение – да ты не увидишь, не согреешься, снова сбежишь за теплом и большой добычей. А поморник будет плакать над моим берегом – он умеет видеть только то, что внутри.

Убежала от умудренных сестер на берег, глотаю соль, бубен поет, звуки – в слова, слова – в судьбу. Что мой бубен для твоей судьбы? Сжираемый духами пустоты будет бежать всю жизнь, убегать один по холодному зеленому морю. Иногда упадет туман, и духи пустоты засыпают. Тогда становится страшно, ты кричишь и слышишь ответ. Правишь лодку на звук; находишь берег и стойбище, и женщину, отозвавшуюся на крик. Отдохнешь немного, но духи проснутся и снова начнут кусать сердце, и ты опять бежишь, скрывая правду, прикрываясь нечестными словами, захлебываясь в холодной воде, и никогда не оглянешься, и не вспомнишь. Одержимый духами пустоты никогда не остановится, никогда не вернется, это очевидно.

Но я не верю в очевидности. Мох в уши, волосы на глаза – я не верю в то, что снаружи, и поэтому мой бубен до сих пор поет.

Мои сестры смеются, и я смеюсь с ними – он не вернется, а ты ждешь, глупая, глупая! Чайка-поморник не говорит и не видит, а ты все слушаешь, все придумываешь, звуки – в слова, слова – в судьбу.

Маленькая лодка, только чтобы ловить рыбу у самого берега да в тихое море плавать к соседям – куда тебе за ним? Да на каком острове искать? Да будет ли тебе место в его чуме, там уже другая, а потом он побежит дальше – глупая, брось бубен, глупая! Его сладкие слова были ложью, и ложь – плач поморника, все ложь, что приходит от одержимого бесами пустоты. Умно поют сестры, и еще умнее поет разум, все понимаю, все знаю, да согласиться не могу. Обидел, ударил больно словом, садясь в лодку, погладил мягкой ложью да вновь ударил – словом по сердцу, веслом по воде, уплыл, не вернуть. И не нужен такой, другие рыбаки есть, найдется в чей чум войти. Слушай мудрость, глупая, глупая! Да только что мне – мох в уши, волосы на глаза, и на берег, плакать с поморником, бить в бубен, танцевать на краю зеленых волн. Холодное, холодное море и пустота, и враги с далеких островов, – нам с поморником есть о чем плакать, даже если это ложь и ты сейчас на теплом берегу – поморник видит то, что внутри, а я верю.

Я бью в бубен, звуки – в слова, слова – в песню, песню – в судьбу. Я не замечаю очевидного, и поэтому моя песня заглянет в нижний мир. Там живут непобедимые духи пустоты, пируют на твоем сердце, пьют тепло, почти не осталось! Непобедимые, все знают – бороться бесполезно, не вернут, будут гнать все дальше. Непобедимые – растут изнутри одержимого, из самой твоей души выросли, взлелеянные тобой, их убить – тебя убить, все знают, и я знаю, да не верю. Бубен дрожит, песок проминается под ногами, соль и плач чайки. Не верю в очевидное. Мох в уши, волосы на глаза. Не смогут кусать твое сердце, не погонят – бубен крикнул, клыки рассыпались, когти мягкими стали, не схватят тебя больше. Не слышу, не вижу, да ноги босые – вот вода теплее стала, попробуй! Вот волна на песок накатилась, зашуршала. Вот – бубен запел, заплакал, засмеялся, лодка днищем об песок трется, большая лодка, хорошая, хочешь – на берегу оставайся, хочешь – плавай вдвоем за добычей, ты тюленя будешь бить, рыбу ловить, я – сети из водорослей плести, а духи больше не тронут, бубен с собой возьму, не забуду. Мох из ушей выну, волосы с глаз уберу – станем вместе смотреть, какое море теплое, зеленое, разное.

Я бью в бубен, пою звуки, звуки – в слова, слова – в песню, песня – в судьбу.