Ирина Стрелкова - ЧЁТ И НЕЧЕТ (полный текст)

Горячность его и отходчивость не остались для ребят секретом, и они умели пользоваться слабостями учителя. Возможно, как раз поэтому доверенные Василию Петровичу разболтанные классы благополучно преодолевали трудные полосы своей жизни и мало-помалу оказывались на ровном пути. В этом, возможно, скрывалась главнейшая педагогическая тайна, обнаруживать которую не входило ни в интересы ребят, ни в интересы начальства, потому что - объясненная - она утратила бы всю силу.

Василий Петрович отыскал взглядом закадычных приятелей - Степанова и Мазитова. В который раз подумал: «Чего у них общего?» - и приступил к делу, вынудившему заменить урок физкультуры классным часом. Ни он, ни завуч еще не были оповещены об аресте отца Салмана Мазитова. Сделать это обязан был участковый Букашев, а он повез алма-атинского следователя по аулам, к сообщникам Мазитова. Директора тоже не было в поселке, он уехал на совещание в область.

- Позор всему пятому «Б»! - гремел над классом голос, привыкший подавать команды. - Совершен отвратительный поступок!

Салман Василия Петровича никогда не боялся и Вите с первого дня растолковал: любая учительница в школе строже, чем классный руководитель пятого «Б». Любой учительницы больше надо бояться. А Вася пускай сам боится, как бы Мазитов его не подвел.

Заскучал Салман, пока Вася раскочегаривался, но слушал в оба уха. Он знал: Витька умно соображает только на ботанике и на догадку скор только на арифметике, а сейчас до Витьки до последнего дойдет… Ну вот… Ну наконец-то… Салман краем глаза повел на оседа по парте, увидел испуг на чистеньком лице с аккуратной етлой челочкой.

- Сашка? Разве ты?!

Еще никто из самых трусливых подлиз не ткнул пальцем в Салмана Мазитова, а единственный друг Витя Степанов испугался, вот когда ударила Салмана предательски в спину Витькина слабость, которую раньше всегда прощал. Слепой дурак Салман Мазитов! Купили тебя сладким чаем, хлебом с колбасой, золотыми рыбами…

Салман бросил в чистенькое испуганное лицо: «Суслик! Предатель!» - и пошел из класса. От злости он будто оглох. Не слышал, кричат ему вслед или нет. Он уходил пустым коридором, не унижаясь трусливым бегством, но и не медля, а то подумают: он еще надеется на прощение. У входных дверей тетя Дуся преградила ему путь шваброй. Салман отшвырнул универсальное оружие тети Дуси, и вот он уже во дворе школы - виден из всех окон. Виден учителям - они любят глазеть во двор, пока кто-то вызванный к доске царапает решение. Виден всем лодырям - они-то не смотрят на доску, смотрят на волю. Многие сейчас видят: навсегда уходит из этой проклятой школы самый ненавидимый ею ученик - бывший ученик. И пускай книжки-тетрадки, купленные не за его - за школьные деньги, сгниют на чердаке: Салман Мазитов никогда не вернется сюда.

- Сашка! Погоди! - услышал Салман.

Витя бежал через двор, натягивая пальтишко.

- Сашка! Постой!

Салман нагнулся, схватил с земли промерзлый кизяк.

- Ну ты, суслик! Не лезь. Пришибу!

- Да ты что?! - Витя остановился.

- Не лезь! - Салман угрожающе покачал рукой с промерзлым увесистым комком, повернулся и пошел. Сначала куда глаза глядят - подальше от поселка, от школы. Потом сообразил: пешком далеко не уйдешь. Повернул на гудок поезда - к станции.

Оглянувшись, Салман увидел: Витя упрямо идет за ним. Витя откуда-то знал: его дело теперь идти за Сашкой, не отстать. Он слушался сейчас только своего мальчишеского инстинкта, близкого инстинкту зверей и птиц, но выражающего все лучшее, что есть в человеке.

Книжник и в практических вопросах неумеха, Витя не только успел выскочить из класса за Салманом, но - словно подтолкнутый под руку чем-то, ему неведомым, - догадался сдернуть с вешалки у дверей свое пальтишко и шапку. Будто с самого начала предвидел: очень долгий им предстоит путь.

Они сделали круг по степи, теперь Витя видел впереди станцию: Салман шел прямиком к ней, не оглядываясь, не отвечая своему преследователю. За семафором, в километре от станционных построек, пережидал длинный товарный состав. Салман нырнул под платформу - Витя за ним, весь дрожа от страха: вот поезд тронет, огромные тяжелые колеса наедут, раздавят. Но состав терпеливо стоял. Вынырнув по другую сторону, Витя увидел быстро убегавшего Салмана. Он тоже побежал, жалобно выкрикивая:

- Сашка! Постой!

Салман заметил: чуть отодвинута дверь товарного вагона - сантиметров на сорок, не больше. Он подпрыгнул, цепко повис и протиснулся в щель. Вскочил на ноги и приналег изо всех сил - закрыть щель. Но тяжелая дверь не поддавалась.

Витя с первого раза сорвался, но со второго подтянулся на руках и лег животом на пазы, по которым ходят такие двери; ноги его болтались в воздухе, лицом он уткнулся в замусоренный чем-то едким пол вагона… И тут состав дернулся, резкий толчок стронул тяжелую пластину двери, не поддававшуюся мальчишеским усилиям. Салман еле успел схватить Витю за шиворот, втащить в вагон - дверь задвинулась и стало темно.

Прогремели под колесами стрелки, поезд убыстрял ход.

- Попались! - сказал Витя. - Теперь нам не спрыгнуть.

- А мне и не надо спрыгивать! - Салман сплюнул набежавшую кислую слюну. - Я вовсе решил уехать из дома. Понимаешь? Убежать. Зря ты за мной, суслик, увязался. Я далеко еду.

- Куда далеко?

- Во Владивосток! - с ходу придумал Салман и сам тут же накрепко поверил в первую выдумку, выводившую его из отчаянного тупика. - Во Владивосток…

- Далеко… Давай лучше слезем на следующей станции.

- Ты слезай! Я не хочу. Я во Владивосток.

- Да все равно поезд не в ту сторону идет. - Витя тоже сплюнул, чувствуя кислоту на губах. - Во Владивосток надо ехать от нас через Новосибирск. А этот поезд на юг идет, в Ташкент.

- Ты откуда знаешь? На юг, на север… Сам в кукурузе заблудился.

- Я тогда маленький был. Чудак ты, Сашка. Сейчас часов одиннадцать. Солнце было от нас слева. Значит, едем на юго-запад… Слушай, что за порошок тут в вагоне рассыпан? Все время плеваться хочется. Химия какая-то! Выбираться надо отсюда. И вообще еще неизвестно, исключат тебя из школы или нет… Хочешь, я с моим отцом поговорю?..

- А этого не хочешь? - Салман сложил кукиш, повертел у Вити ред носом. - Сегодня ночью моего отца в тюрьму забрали.

- В тюрьму! За что?

- За хорошие дела! - Салман подошел к двери, налег плечом. - Сейчас я тебе, Витька, открою, сейчас открою. Ты спрыгнешь. - Он тужился изо всех сил, но впустую. - Открою, и катись отсюда на первой же станции! Я тебе больше не друг. Мой отец вор, хуже вора. Ну, чего стоишь? Помоги, суслик несчастный! Столько лет живешь на свете, ничего в жизни не понимаешь. Сын вора я! Понял?

- Понял… Отца посадили, но ты же не виноват… Я же тебя знаю. Ты честный!

- Ничего ты не знаешь! - заорал Салман. - Я тоже вор! На базаре воровал? Воровал! Одеяло украл? Украл! Что? Испугался? Не бойся, у вас дома я ничего не украл. Хватит разговаривать - толкай дверь!

- Вместе слезем! - упрямо повторял Витя. - Вместе!

Сколько они ни толкали - дверь не поддалась. Поезд получил «зеленую улицу» и все дальше увозил их от Чупчи.

А там уже поднялась тревога, уже стало известно: ночью арестовали больничного сторожа Мазитова, его сын Сашка бежал из поселка и с ним Степанов Витя. Не такой уж тихоня этот Степанов. Кое-что знал про делишки Мазитовых. В мальчишеской уборной написано: «Акатов - предатель». Чьим написано карандашом? Степанова. Почему про Акатова? Он милиции, оказывается, сообщил про Мазитова.

Множество глаз видело: оба хулигана припустили из школы куда-то в степь. Из расспросов стало известно: они еще с лета шастают вдвоем по степи - значит, есть у них там укромные местечки…

…- Сдохнем мы тут от дуста, как клопы! - сплюнул Салман.

- Нет, не дуст. На фосфор похоже. - Витя облизнул палец, макнул в порошок. - Жжется немного, - посопел нерешительно и все же спросил: - Ты зачем камнями в ту девчонку бросал?

«Ничего не понимает! - горестно удивился про себя Салман. - Откуда только берутся такие беспонятные люди?»

Вечером Колькин братишка-третьеклассник пошел в интернат на кино про Тарзана. Заграничный фильм при каких-то загадочных обстоятельствах зажился у школьных киномехаников, стал считаться Интернатской собственностью. Новые поколения умельцев, крутившие кино в интернате, очень удивились бы, если бы районный кинопрокат заявил свои права на географический фильм со слонами и обезьянами.

Притопав домой после кино, братишка шепнул Кольке: «Ржавый Гвоздь вовсе смылся из интерната. Воспитатели еще не знают, но среди ребят ходит такой разговор». Колька забеспокоился: если уж мелочь пузатая болтает про Нурлана, значит, случилось.

Не теряя времени, Колька подался в интернат. В учебной комнате подремывал на клеенчатом диване дежурный воспитатель Дюсупб #233;к Жунусович, по-школьному Дюк. Спальня старших ребят пустовала. Колька полез в Нурланову тумбочку и понял: Ржавый Гвоздь на самом деле смылся. Дюку Колька, конечно, ничего говорить не стал, а Дюк - лодырь: перед сном поверок не устраивает, ночью спален не обходит - дрыхнет в учебной комнате. Значит, есть время разобраться без паники, что случилось с Нурланом.