Геннадий Михасенко - В союзе с Аристотелем
В своих рассуждениях Юрка ощущал цельность и непоколебимость и поэтому развертывал их перед другом с некоторой важностью и самоуверенностью. Валерка согласно кивал, поддакивал, затем, сказав, что он так же думает, задал еще несколько вопросов, которых Юрка как-то не задел в своих домыслах: много ли сектантов на Перевалке, где они собираются на молебны — уж не в доме ли Поршенниковых, и что же, значит, Катька теперь верующая?
Последний вопрос особенно заинтересовал Юрку. Он даже в задумчивости замедлил шаги. Затем оживился и сказал, что не стоит ломать голову — проще спросить у самой Катьки.
— А как по-твоему, Юрк, придет Катька в школу или не придет?
— Придет. Вон как Галина Владимировна пригрозила… А сектанты на Перевалке, наверное, есть. Аркаша не зря говорит: болото. Они, пожалуй, и в самом деле под мамку подкапывались. Не тут-то было. Еще если бы в церковь не ездила…
— Она ведь редко.
— А то бы совсем. Хорошо бы было. А то попы там всякую ерунду наговаривают… Да, мне вчера Аркаша скороговорку про попа рассказал. Знаешь, толковую.
— Ну-ка.
— Стоит поп на копне, колпак на попе, копна под попом, а поп под колпаком. Скажи-ка быстро.
— Повтори еще раз.
Юрка, сам сбившись, повторил и, улыбаясь, раскрыв рот, приготовился к хохоту, но, к его огорчению, Валерка справился с этой угловатой фразой довольно быстро и чисто. Юрка так и закрыл рот ни с чем, только вздохнул и прибавил шагу.
Катя пришла в школу.
Ребята увидели ее у доски, окруженную девчонками, которые ее, надо полагать, расспрашивали о причине отсутствия и не просто, а в подробностях. Юрка не раз наблюдал подобную девичью дотошность. Поэтому он моментально почувствовал Катину неловкость, когда говорить правду стыдно или просто нельзя, а врать, по существу, нечего. Он швырнул сумку на парту и подошел к девочкам:
— Что вы, кумушки-соседушки, ее, как новенькую, окружили?
— А ты сперва поздоровайся с Катей. Разве забыл, что Галина Владимировна просила быть внимательнее?
Вообще девчонки боялись Юрку, поэтому такое независимое обращение к нему Нельки Баевой можно вполне было назвать храбрым, если не дерзким. Юрка оценил эту храбрость снисходительным взглядом и легкой усмешкой: мол, эх вы, жалкие людишки, знаете ли, кому обязана Катя своим приходом в школу?.. Но тут же он согнал с лица это выражение и даже с некоторой смущенностью проговорил:
— Катьк, отойдем-ка вон к Валеркиной парте. (Катя послушно последовала за ним. Не отстали и девчонки.) А вы куда? Намочите лучше тряпку сходите!
— И не указывай! И без тебя есть дежурные! — И, ворча, они разбрелись кто куда.
— Это… — сказал тихо Юрка. — Ты ничего им не рассказала? Про вчерашнее?
— Нет.
— А что им отвечала?
— Что болела.
— Правильно. Ври! А будут привязываться: чем да как, скажи, мол, секретная болезнь.
Катя опустила голову.
— Тебя еще Галина Владимировна не видела? — спросил Валерка.
— Нет.
— А мать не била вчера?
— Ругала.
— Это чепуха, — заметил Юрка. — Нас всех ругают. — И, понимая, что слишком долго шептаться с одной девчонкой — подозрительно, он проговорил: — Ладно, иди, а то вон выдры косятся.
Юрка с Валеркой дождались учительницу у дверей и таинственно объявили, что Поршенникова пришла.
— Вот и хорошо. Только, чур, о вчерашнем ни слова.
— Конечно. Мы к Катьке наказали.
— Молодцы!
У Юрки было удивительно приподнятое настроение. Он не опечалился даже тогда, когда выяснилось, что из шести домашних примеров правильно решены только три. Все это было ерундой в сравнении с чем-то большим и таинственным, что происходило вокруг.
«Расскажу-ка я кому-нибудь скороговорку», — радостно подумал он. Жаль, что с ним сидит девчонка. Она вообще на все попытки завести беседу отвечала дерганием локтя и категорическим «отстань». К тому же язык у нее легкий, говорит быстро, скороговоркой ее не озадачишь. Хорошо бы Володьку Медведева разыграть!.. Юрка посмотрел на Галину Владимировну. Как бы не получилось вроде истории с галошей. Как бы не пришлось опять краснеть-бледнеть, шоркать чернильное пятно на парте. Вовка обязательно все перепугает так, что надсадишься со смеху… Учительница прошла мимо, в конец класса, кому-то что-то объяснять.
— Вовка, — зашептал Юрка мальчишке в другом ряду, складывая ладонь лодочкой.
— А?
— Стоит поп на копне…
— На чем?
— Глухой! На копне.
— Кто?
— Да поп.
— Ну и что? Какой поп?
— Да ты слушай и не переспрашивай! — сердито зашипел мальчишка. — Это скороговорка.
Володька наконец понял, чего от него хотят, и терпеливо выслушал скороговорку, но при попытке воспроизвести ее начал действительно городить такую чушь, что и Юрка и Валерка, тоже прислушивавшийся, повалились на парты. Юрка даже нос пальцами стиснул, чтобы сдержать напор смеха. Он покраснел и надулся, но, когда Медведев сказал что «поп — под потолком», а затем тут же поправился на «поп — под котелком», его пальцы оставили последние силы, и он громко фыркнул.
— Что с тобой? — подходя, спросила Галина Владимировна.
Не поднимая лица, Юрка ответил:
— Случайно, Галина Владимировна.
— Галина Владимировна, они про какого-то попа говорят, — сказала Володькина соседка — Нелька Баева.
— Про попа? — удивилась учительница, затем, подумав миг, решительно и хмуро кивнула на дверь: — Гайворонский, выйди-ка!
«Ну вот. Так и знал. Чтоб ей провалиться, этой выскочке!»
Юрка понуро направился к двери. Следом вышла Галина Владимировна и придержала его за рубаху, так как он, оглянувшись по сторонам — нет ли завуча или директора, хотел было улизнуть.
— Юра, о каком это попе вы говорили? Не о том ли, о котором мы договорились молчать?
— Что вы! Тот — сектант, а это — поп. Я Володьке скороговорку о попе рассказал. Он запурхался, ну я и рассмеялся, — шепотом признался мальчишка.
Учительница всплеснула руками:
— Какие могут быть скороговорки на уроке?! Я не понимаю тебя. Вчера ты совершил честный, благородный поступок, а сегодня опять срываешь занятия. Как же так?.. Ты дождешься, что я тебе в самом деле надеру уши и безо всяких записок родителям.
— Не надерете.
— Почему это?
— Потому, что дурные желания надо сдерживать.
— Запомнил? А почему ты не запомнил, что в классе нужно соблюдать дисциплину?
— Я и это помню. — Юрка поднял опущенную голову. — Но я, честное слово, не хотел поднимать шума, Галина Владимировна.
— Ну ладно, иди садись на место. Да, прошу ни о чем таком Катю не расспрашивать. Никаких каверзных вопросов. Понимаешь? Чтобы она успокоилась.
Юрка понимающе кивнул и радостно серьезный вернулся в класс.
Валерка обернулся и шепотом спросил:
— Что она тебе говорила?
— Чтобы ты сидел и не поворачивался, — ответил Юрка, отклоняя рукой Валеркину голову. — Я тебя не знаю.
В перерыв Галина Владимировна подозвала Катю к столу и, окруженная ребятами, стала выяснять, что девочка помнит из того материала, который проходили в классе еще при ней. Катя многое перезабыла. Учительница задумалась и, когда начался урок, спросила учеников, кто желал бы помочь Кате, оставаясь ненадолго после занятий. Обычно на дополнительную работу с кем-нибудь Галина Владимировна назначала одного-двух ребят или сама помогала, поэтому такое обращение к классу было неожиданным. После короткого раздумья поднялось рук восемь.
— Хорошо, — сказала учительница. — Те, кто поднял руки, задержитесь.
И урок начался.
Когда отзвенел последний звонок, к учительскому столу подошли десять человек. Среди них — Валерка с Юркой. Валерка поднимал руку, а Юрка нет, но решил не отставать от друга. К тому же он чувствовал к Катьке какой-то особый интерес.
— А теперь из вас выберем двоих, — сказала Галина Владимировна.
— Нет, мы все.
— Что вы, ребята. Это, конечно, приятно, что помощников много, но как же вдесятером можно что-либо объяснить Кате? Мы ее просто собьем с толку.
— Не собьем, Галина Владимировна!
— Нельзя, ребята. Двое-трое — это другое дело, а все… — И учительница пожала плечами.
Ребята вздохнули: да, их было многовато.
— Я предлагаю Теренина и Нелю Баеву. Остальным придется разойтись по домам.
— Галина Владимировна, ну тогда мы сядем на задние парты и будем только наблюдать, молчком.
— Давайте убирайтесь! — сказал Юрка.
— Сам ты убирайся!
— Давай-давай! — подзадоривал Гайворонский.
— Ну хорошо, не спорьте, садитесь на задние парты, — согласилась учительница.
Ребята кинулись в конец класса, расселись и замерли.
Первая задача была про сад, где росла тысяча фруктовых деревьев, среди них — столько-то яблонь; груш на столько-то меньше; остальные вишни; сколько чего было в саду.
