София Сегюр - Примерные девочки
Глава XXVI
Оспа
Как-то Камила пожаловалась на то, что у нее болит голова и ее тошнит. Лицо девочки побледнело. Маменька обеспокоилась и уложила дочку в постель. Лихорадка и головная боль продолжались, девочке было дурно, началась рвота.
Послали за доктором. Он приехал только вечером. Камила уже немного успокоилась, Лиза поставила ей на ноги припарки с камфарой, что очень помогло, давала пить воду с сахаром. Доктор похвалил обеих: Лизу – за лекарство и за уход за больной, а Камилу – за то, что она не сердится на болезнь и кротко ее переносит. Он сказал госпоже де Флервиль, что беспокоиться нечего, и велел продолжать то же лечение.
На следующий день Лиза заметила на лице у Камилы красные пятна, точно такие же появились на руках и на ногах девочки. К вечеру каждое пятнышко превратилось в пупырышек, и в то же время прошла головная боль и перестало тошнить. Доктор объявил, что это оспа, и приказал тотчас же отделить остальных детей. Лиза и госпожа де Флервиль вдвоем остались с Камилой. Госпожа хотела отослать няню, боясь, что та заразится оспой, но Лиза отказалась наотрез:
– Никогда, сударыня, я не оставлю больного ребенка, тем более Камилу!
– Милая Лиза, – проговорила девочка, – я знаю, как ты меня любишь, я тоже тебя люблю и буду в отчаянии, если ты заболеешь из-за меня.
– Та-та-та! Лежите смирно, не беспокойтесь ни о чем и не говорите много, не то опять будет головка болеть.
Камила улыбнулась и взглядом поблагодарила няню. Все лицо девочки было в оспинах. Через несколько дней они подсохли, и больная могла встать с постели, она чувствовала только слабость.
Во время ее болезни Мадлен, Маргарита и Соня беспрестанно спрашивали о состоянии здоровья подруги. Им было запрещено подходить к комнате Камилы, но они могли видеть Лизу и говорить с ней. По двадцать раз в день, едва заслышав голос Лизы в кухне или в прихожей, они стремглав бежали узнать о Камиле, посылали ей цветы, рисунки, корзиночки – все, что могло, по их мнению, повеселить больную.
Камила велела их благодарить за заботу, но взамен ничего не могла прислать – ей было запрещено работать, читать, рисовать, чтобы не утомлять глаза.
Прошла неделя, как она встала, оспины начали отпадать. Как-то поутру она заметила, что Лиза очень бледна.
– Вы, Лиза, больны! Бледны, как полотно… Какая горячая рука! У вас лихорадка!
– У меня со вчерашнего дня страшно болит голова, – отмахнулась няня. – Я не спала всю ночь, оттого и бледна. Но это ничего, пройдет.
– Вам лучше прилечь, Лиза, пожалуйста! Вы едва стоите на ногах!
Лиза упала в кресло, Камила позвала маменьку. Госпожа де Флервиль тотчас велела уложить Лизу в постель, несмотря на ее сопротивление. Опять послали за доктором. Он нашел, что у больной лихорадка, бред, и сказал, что, вероятно, начинается оспа. Доктор прописал разные средства, но облегчения больной они не принесли. На другой день он приказал поставить пиявки к ногам, чтобы облегчить головную боль и ускорить появление оспин.
Камила не отходила от Лизиной постели, она давала ей пить, грела припарки, смачивала лоб прохладной водой. Девочка охотно просидела бы у постели больной всю ночь, но маменька строго-настрого запретила.
– Няня заболела, ухаживая за мной, – со слезами говорила Камила, – теперь я должна ходить за ней.
Лиза не видела этого нежного ухаживания. Со вчерашнего дня она была в беспамятстве, не говорила, даже глаз не открывала. Ей поставили к ногам двадцать пиявок, и она, кажется, даже не почувствовала этого. Наутро все тело Лизы покрылось красными пятнами, оспа начала высыпать. Однако больной явно стало легче, она смогла открыть глаза. Камила с беспокойством взяла горячую руку няни и поцеловала.
– Не разговаривай, Лиза, – сказала она, – мы с маменькой возле тебя.
Лиза не могла еще отвечать, но постепенно оправляясь, она почувствовала всю заботливость Камилы и госпожи де Флервиль и всячески благодарила их.
Еще несколько дней Лиза была в опасности. Наконец доктор объявил, что она выздоровеет, оспины начали присыхать, их было много, все лицо и голова были буквально усеяны ими.
Когда Лизе стало лучше и она начала есть, Камила, которая была уже совсем здорова, спросила у матери, нельзя ли ей пойти к другим детям.
– Можешь пойти побегать, милая, – кивнула госпожа де Флервиль, – поговорить с Мадлен и подругами. Только, чур, не целоваться с ними и вообще до них не дотрагиваться!
Камила выбежала из комнаты, потом из дома и, услышав голоса детей в маленьком садике, побежала туда.
– Мадлен, Маргарита, Соня! – закричала она. – Мне можно видеть вас, говорить с вами, бегите скорее, только не дотрагивайтесь до меня.
Все трое весело закричали в ответ и наперегонки кинулись к ней.
– Постойте, – останавливаясь, закричала Камила, – маменька запретила дотрагиваться до вас. Я еще могу заразить вас оспой.
– Как мне хочется поцеловать тебя, Камила, милая моя! – воскликнула Мадлен.
– И мне! – вторила ей Маргарита. – Я возьму и поцелую!
И с этими словами, она бросилась к Камиле, которая быстро отскочила назад.
– Безумная! – сказала она. – Если бы ты знала, что такое оспа, ты не стала бы так рисковать.
– Скажи нам, скучно тебе было? – отступила назад и Соня. – Очень ты была больна?
– О, да, очень! У меня очень болела голова и сильно тошнило. Тут скучать было некогда! А бедная Лиза болеет гораздо тяжелее меня и намного дольше.
– А каково ей сегодня? Когда мы увидим ее? – поинтересовалась Мадлен.
– Ей гораздо лучше, за завтраком она съела курицы, встала и завтра ей можно будет подойти к окну.
– Какое счастье! А когда можно будет поцеловать ее и маменьку?
– У маменьки нет оспы, вы прямо сейчас можете поцеловать ее. Она только переоденется, а то платье пропитано зараженным воздухом.
Дети продолжали болтать и расспрашивать о том, что было в разлуке. Скоро подошли их матери, дети бросились к госпоже де Флервиль и расцеловали ее. Она целых три недели не видела детей, разве только в окно или издали.
В тот же день доктор объявил, что нет опасности заразиться оспой ни от нее, ни от Камилы, но Лизе нельзя выходить, пока оспины совсем не отпадут.
На следующее утро дети сильно волновались: после завтрака Лиза обещала показаться в окне. За час до назначенного времени девочки уже шумели и суетились, ходили взад и вперед, посматривали на часы, на окно. Они поставили перед окном четыре стула, сели и ожидали появления Лизы, как ждут в театре поднятия занавеса. Наконец окно отворилось, и показалась Лиза.
– Лиза, Лиза, милая Лиза! – закричали Камила и Мадлен, и слезы градом полились у них из глаз.
– Здравствуйте, дорогая няня! – не отставала от них Маргарита.
– Добрый день, бедная Лиза, – помахала рукой Соня.
Няня была очень тронута такой теплой встречей:
– Здравствуйте, здравствуйте дорогие мои детки! Поглядите, какой я красавицей стала, точно маска на лице.
– Вы навсегда останетесь доброй и милой Лизой, – возразила Камила. – Я никогда не забуду, что вы заболели, ухаживая за мной.
– Но ведь и ты провела много времени у моей постели, славная девочка! Я до смерти не забуду, и как ты нежно ухаживала за мной во время болезни, и доброту твоей матери.
И Лиза отерла заплаканные глаза, ее слезы подействовали на нежные детские сердца, и девочки тоже плакали. Матери подошли как раз во время общего рыдания.
– Что случилось? – спросили они не без испуга.
– Ничего… Лиза смотрит в окошко.
Дамы подняли глаза и, увидев, что няня плачет, поняли, что это слезы радости.
– Полно плакать, дети, – сказала госпожа де Розбур, – пусть Лиза отдохнет и хорошенько поправится, а мы покуда займемся устройством празднества в честь ее выздоровления.
– Праздник! Праздник! – закричали дети. – Как чудесно! Праздник в честь Лизы!
Лиза отошла от окна, а дети отправились за госпожой де Розбур и стали придумывать, как устроить праздник.
Глава XXVII
Праздник
Несколько дней в замке царила суматоха: в теплице, примыкавшей к гостиной, вбивали гвозди, выносили и вывозили на тачках цветы, в кухне пекли пирожки, простые и сладкие, готовили конфеты. Дети таинственно поглядывали на Лизу, они не пускали ее к теплице и старались не оставлять ее одну. Няня предчувствовала, что ей готовится сюрприз, но делала вид, будто ничего не знает, чтобы не уменьшить удовольствия, которого дети ждали для себя.
Наконец в следующий четверг, в три часа, в доме началось необыкновенное движение. Лиза хотела переодеться, когда к ней вошли дети, неся огромную закрытую корзинку, в которой обычно хранились их праздничные платья.
– Мы пришли одевать вас, Лиза, – торжественно объявила Камила, – и принесли все, что нужно для вашего туалета.
– У меня и без того есть во что одеться, – смутилась няня.
– Да вы же еще не видели, что мы принесли! – и с этими словами Мадлен сняла кисею с корзинки.
