Гюнтер Гёрлих - Пропавший компас
— Зачем ты это сделал? — спросил Андре. — Ведь они тебя так уважают — и Марина и бабушка.
Улли остановился.
— Ты не слышишь, что тебе говорят? Проваливай!
— Я хочу знать правду!
Держа в руках банку с краской, Улли шагнул к Андре. От резкого запаха Андре чихнул.
— Зачем ты, детка, надоедаешь взрослым? — проговорил Улли. — Зря только хлопаешь голубыми глазками.
И он толкнул Андре в грудь.
— Убирайся отсюда, живо, а не то мы тебя выставим. Здесь стоять запрещено. Техника безопасности, детка. Что, первый раз слышишь? Засеки на будущее!
Андре круто повернулся и зашагал прочь. Чуть погодя он оглянулся: Улли Винтер продолжал красить вывеску над воротами. Андре припустился бежать и бежал, пока вывеска не скрылась из виду. Обида жгла его. И Андре до сих пор ощущал запах краски и ее вкус во рту. Что теперь делать? Улли взял над ним верх. Наверно, он глупо себя вел. А этот Улли — крепкий парень. Недаром маленький Свен обожает брата. И дядя Альберт его любит. Выходит, они ошибались в нем. Так же, как ошиблись Марина с бабушкой.
Андре был в ярости.
Скоро он снова вышел к пятиэтажке, где жил Улли. Здесь он уселся на пустую жестяную бочку. Сейчас ему очень не хватало кого-то, с кем бы он мог посоветоваться. И он вспомнил Марину, вспомнил все их беседы и споры во время поисков компаса.
Он очень соскучился по Марине. Больше всего на свете ему хотелось пробежать еще три квартала, свернуть на главную улицу и шагать вдоль трамвайного пути, пока вдали не покажутся зеленые ворота и скамейка перед ними. Марина, наверное, сейчас в саду. Конечно, где же еще? Но ведь он так и не знает, что же все-таки приключилось с компасом! Нет, отступать глупо! Он вспомнил вдруг про желтую вощеную бумагу, в которую был завернут компас. Андре вскочил так, что бочка откатилась назад. Он помнил, что где-то совсем недавно видел точно такую бумагу. Может быть, в конторе, когда он разговаривал с той женщиной за барьером, которая оказалась знакомой дяди Альберта?
Андре снова зашагал по направлению к мастерской Мюллера.
Надо бы раздобыть вощанку, подстеречь Улли и предъявить ему улику. Вот тогда ему, пожалуй, ничто не поможет, как бы он ни отпирался.
Во дворе мастерской Андре никакой бумаги не обнаружил: там был полный порядок. Лишь сбоку, задрав кверху дышла, стояли двухколесные тачки.
Андре обошел их со всех сторон, все еще надеясь обнаружить хотя бы обрывок вощанки. Все было напрасно. Андре подумал, не зайти ли ему в мастерскую. Во дворе было тихо. Наверно, все разошлись по вызовам. Вон там дверь с надписью «Контора». Андре знал, что за этой дверью сидит женщина, которую он уже сегодня видел. Он вспомнил, что скоро конец работы. Вот-вот сюда явится Улли. Ведь он уже заканчивал вывеску. Нельзя терять ни минуты. Второй раз за этот день Андре вошел в контору. Женщина за барьером подняла голову и удивленно спросила:
— Ты так и не нашел Улли Винтера?
— Нашел, — сказал Андре. — А ведь он работает, как настоящий мастер! Здорово у него получается.
— Еще бы! — сказала женщина. — У нас халтурщиков не терпят. Кто у нас выучится, тех везде уважают.
Андре оглядел комнату. Он не ошибся: за спиной у женщины лежала на полке стопка листов вощанки. Из окна на нее косо падал солнечный луч, и она поблескивала, так что ее трудно было бы не заметить. Андре попросил:
— Вы не могли бы дать мне лист вощанки? Мы живем на берегу моря, и у деда есть парусная лодка. Мне очень пригодилась бы такая бумага.
Женщина удивилась:
— Вощанка? Разве у нас есть такая?
— Вон она, за вашей спиной! — сказал Андре и даже привстал на цыпочки от волнения.
Женщина взяла лист бумаги и начала его разглядывать. По ее лицу было видно, что ей совсем не хотелось с ним расставаться.
— Это ведь не простая бумага! Такая на улице не валяется, — пробормотала она.
Андре порылся в кармане. Куда он сунул кошелек? Сколько может стоить такой лист бумаги? Но тут женщина все же протянула ему через барьер один лист.
— На, возьми! Только сложи его и спрячь. Не обязательно всем знать, что ты отсюда тащишь.
— Спасибо! — воскликнул Андре и, сложив бумагу под испытующим взглядом фрау Мюллер, ушел. Он подумал, что не хотел бы походить на эту женщину, которая, наверное, уже опять пожалела, что рассталась с бумагой.
Андре пустился бежать через двор. И не зря: вдали он увидел Улли на велосипеде. Андре быстро свернул в первый же переулок и притаился за изгородью. Тут он внимательно рассмотрел вощанку. Сомнений не было: в такую же бумагу был завернут компас. Андре держал в своих руках вещественное доказательство. Разве посмеет Улли теперь все отрицать?
Андре оставалось только выждать момент и, неожиданно огорошив чернявого этой уликой, припереть его к стенке. Андре спрятал бумагу за пазуху и помчался к пятиэтажке. План действий созрел. Для начала надо спрятаться во дворе или в соседнем саду.
В подъезде было тихо, во дворе пусто. Мопед по-прежнему стоял у дверей сарая. Андре осторожно поглядел по сторонам. Где бы спрятаться? Улли наверняка зайдет во двор. Тут он его и уличит. Андре посмотрел на густую листву каштана. Очень уж у него гладкий ствол. Как бы вскарабкаться наверх? Крыша сарая доходила почти до самого дерева. Недолго думая Андре влез на дерево и спрятался в густой кроне. В случае опасности он спрыгнет на крышу и убежит через сад позади сарая. Он сидел на развилине двух сучьев, отсюда был виден весь двор. Мысленно он рисовал себе, как спрыгнет вниз и неожиданно окажется рядом с Улли. На этот раз Улли будет застигнут врасплох.
Андре вспомнил тополь у дома профессора. Там, в вышине, рядом с ним сидела Марина и говорила какие-то чудные слова. Даже собиралась гадать ему по руке. Андре явственно вспомнил ее тихий голос и загадочный смех. Андре сейчас охотно проиграл бы хоть два пари, лишь бы Марина очутилась здесь, на дереве, рядом с ним.
Время тянулось нестерпимо медленно, а во дворе ничего не происходило. В доме хлопали двери, временами слышались голоса, но во дворе по-прежнему было безлюдно и тихо. У Андре забурчало в животе. Где-то по соседству он видел булочную. Вот бы сейчас парочку свежих булочек! Но ему нельзя покидать свою засаду.
И вдруг двор ожил. Появилась мать Улли с бельевой корзиной. Она стала снимать с веревки белье. Сняв с нее красную спортивную рубашку, женщина долго держала ее в руках, дольше других вещей. А не в ней ли был Улли в бассейне? Эта яркая рубашка тогда сразу запомнилась Андре. Он даже слегка позавидовал Улли: красный цвет шел к его черным волосам. Мать долго мяла рубашку в руках, разглядывала ее. О чем она думала? И вообще, куда подевался Улли? Ведь работа в мастерской давно закончилась.
Женщина вдруг бросила рубашку в корзину: во дворе появился ее муж. Покосившись на жену, он направился к мопеду. Он со всех сторон оглядел его, провел пальцем по сверкающим хромированным частям. Теперь на них не было ни пятнышка, ни пылинки. Мужчина стоял у мопеда, посматривая на дверь. Жена быстро взглянула на него.
Мужчина сказал:
— А ведь поздно уже. Работа давно закончилась!
Женщина не ответила. Она продолжала снимать с веревки белье и аккуратно складывать в корзину. Красная рубашка скрылась под белым бельем. Мужчина подошел к жене, заложил руки за спину. С дерева Андре был виден его ровный, как ниточка, пробор.
— Наверно, ты уже сбегала к нему? — резко спросил мужчина. — Предупредила?
Не глядя на мужа, женщина ответила:
— Некогда мне бегать. Сам видишь.
— Однако ты рада была бы его предупредить! Уж я тебя знаю!
Женщина обернулась к мужу.
— Ганс, пожалуйста, успокойся.
— Порядок должен быть, — буркнул мужчина, — а уж этому парню ничего нельзя спускать, ни единой проделки.
— Кого ты зовешь «этот парень», Ганс? Нашего мальчика?
— Конечно, нашего мальчика. Нашего золотого мальчика! Ты на него молиться готова. Только молитвы тут не помогут. Пока я его кормлю, пусть делает, что я сказал. Рано ему еще нами помыкать!
— Будет тебе, Ганс! Я слышу это уже который год. И отчего ты стал таким? Никак не пойму.
— Все из-за тебя, из-за твоей слепой любви к сыночку! Будто не понимаешь!
Женщина отвернулась и снова занялась бельем. Андре показалось, что на глазах у нее выступили слезы.
Мужчина все время поглядывал на дверь. Но «этот парень», черноволосый Улли, по-прежнему не появлялся, зато оттуда выехал на самокате белокурый Свен. Недоброе, застывшее выражение разом исчезло с лица мужчины. Он заулыбался, убрал со спины руки и развел их в стороны.
— Свен! — крикнул он. — Я буду регулировать уличное движение. Внимание, Свен!
Малыш покатил на самокате к отцу, старательно изображая рев мотора, и остановился: отец руками подал знак «стоп». Потом отец, как настоящий регулировщик, показал руками в другую сторону, и Свен понесся через «перекресток».
