Тамара Михеева - Две дороги - один путь
Они не просто пошли — побежали, лавируя в толпе.
— Ваня, ну как ты сегодня поработал, как день прошёл? — Петьке казалось, что обязательно про работу надо спросить.
— День как день. Шире шаг, Ветка-Палка!
Сосредоточенно вглядываясь в толпу, Иван почти волоком тащил племянницу. Очень скоро Петька поняла, что они какого-то догоняют. И скорее всего, вон ту белокурую девушку в белом жакете. Ну да, так и есть! Только почему-то как только они к ней приближались, Иван замедлял шаг и глаза у него становились грустными.
«Всё понятно», — усмехнулась про себя Петька и больше Ивана встречать не ходила.
Это у детей летом все дни — выходные, а у взрослых продолжаются рабочие будни. И как всегда, в четыре часа дня Бродяги пошли к проходной, а Петька осталась одна во дворе. Домой идти не хотелось. Петька покачалась на качелях, побродила по липовой аллее, попрыгала через ручей. Решила сходить к Егору, но на пол пути раздумала и вернулась во двор, села на траву у Камня.
«Интересно, почему Денёк сегодня не пришёл?» — подумала она, и, будто в ответ на её мысли, из окна высунулась Ирина и крикнула:
— Лиза! К тебе Денис приходил, какой-то пакет оставил. Очень торопился и очень расстроился, что тебя не застал.
— А что в пакете?
— Я в чужие пакеты не заглядываю, — сказала Ирина так, будто Петька только этим и занимается.
— Вот вредина, — пробормотала Петька и побежала домой. В самом деле, что за пакет? И почему Денёк подождать не мог?
Дома было так же скучно, как и во дворе. Что за день!
— А дедушка где?
— За ягодами поехал, ты могла бы, между прочим, с ним съездить. А то носишься целыми днями, дурака валяешь.
— Какая ты зануда, — вздохнула Петька. — Где пакет?
— В детской, — фыркнула Ирина обиженно и скрылась на кухне. Оттуда донеслось: — Могла бы и спасибо сказать, что я тебя позвала!
— Могла бы, могла бы…
Петька ничего не понимала. В пакете лежала аккуратно сложенная, выстиранная и выглаженная матроска Денька. И рисунок на большом листе твёрдого ватмана. На рисунке — костёр, у костра на бревне сидели Денёк и Егор. Егор положил руку Деньку на плечо. На Деньке огнём горел алый Петькин плащ. Конечно, это вчерашний вечер: вот она, Петька, танцует с Сашкой вальс, а Лёшка набыченно из-под бровей смотрит на них, насупившись. Тут же у костра Олежка катает Ленку на велосипеде, а Генка оседлал Камень и, кажется, распевает песни. Совсем близко к костру на корточках сидит Морюшкин.
Нарисовано было замечательно (и когда он только успел? всю ночь рисовал, что ли?), но Петьке стало тревожно и грустно. Зачем Денёк всё это принёс? Что-то случилось, что-то случилось… Петька перевернула рисунок. Обратная сторона была исписана старательной мальчишеской рукой.
«Петька! Я уезжаю! Меня увозят навсегда. Сегодня. Сказали только утром, чтобы не расстраивать раньше времени. Я не мог предупредить. Этот рисунок — моё посвящение. Наверное, коряво получилось, но я торопился. Спасибо тебе большое, что ты забрела в Лавровый переулок тогда. Я вас никогда не забуду. Матросскую рубашку я тебе дарю, ты же хотела её померить, а вот не получилось. Наш поезд уходит в 16:50. Если сможете, приходите на вокзал. Передавай всем привет. До свидания! Денёк».
— Ирина! Я на вокзал!
— Зачем?!
Некогда отвечать Ирине. Петька на ходу переоделась в матросскую рубашку, ей хочется проводить Денька именно в ней. Некогда и Бродяг искать, поезд уйдёт через двадцать минут (вот и гудок), они обидятся, но поймут. Скорей, скорей! Какой медлительный трамвай! Где этот поезд? Как узнать? Она даже направления не знает!
— Объявляется посадка…
16:50 — Москва-Владивосток, 4-й путь. Быстрее, ноги, ну!
Денёк в алом плаще стоял посреди платформы. Его было видно издалека. Наверное, он надел плащ специально, чтобы быть заметнее. Он оглядывался по сторонам своими глазами-полумесяцами, искал знакомые лица в толпе. Неужели не придут? Мама то и дело выходила в тамбур, смотрела на него и вздыхала, старший брат Юра ждал его у вагона, но Денёк делал вид, что не замечает их. Он тоже ждал. Ждал, что разрежут чужую пёструю толпу четверо мальчишек и две девчонки в ярких плащах, и он успеет попрощаться с ними по-человечески. Что за ерунда — говорить об отъезде в последний момент! «Мы не хотели омрачать твоих каникул. Ты так привязался к здешним ребятам…» Мелькнула знакомая рубашка…
— Денёк!
— Петька! Ух ты! Ты одна? А ребята? Петь, мы уезжаем насовсем.
— Куда?
— К Океану.
Какое широкое слово — «Океан». Оно распахнулось перед Петькой, как необъятный простор, пахнуло влажным песком и водорослями, обдало ветром, криком чаек, привкусом соли… И Петькина душа рванулась навстречу всему этому. Но ей уже не восемь лет, теперь она не скажет, как когда-то Сашке: «Возьми меня с собой!» Да и куда она поедет? От мамы с папой? От своего двора? И Петька смутилась, закусила губу, стала смотреть в сторону. Наконец выдавила из себя:
— Денёк, ну зачем ты уезжаешь?
— У меня же папа военный врач, мы всю жизнь с места на место переезжаем.
— Ой, ну почему обязательно теперь надо ехать куда-то!
— Ну… Петь, это же не от нас зависит.
— Как же теперь быть… — растерянно и уныло пробормотала Петька.
Пока она читала письмо, пока ехала на вокзал, искала поезд, ей казалось, что надо только успеть найти Денька, и он останется. Только сейчас она начала понимать, что ничего не изменить. Её лучшего друга Денька увозят навсегда к Океану.
— Ну, чего ты, Петька, не плачь…
— Я?! Нет, я не плачу. Денёк, а ты мне напишешь?
— Конечно. Я и адрес твой взял у Ирины, думал, вдруг вы не успеете. А остальные?
— Их не было никого, они все родителей встречать ушли. А Ирина мне ничего не сказала про адрес. Ты точно взял?
— Да взял, взял. Даже наизусть выучил: улица Луговая, 15–7.
— 456040. Индекс.
— Да. Я знаю.
Опять между ними повисло молчание. Петька теребила кончик косы, Денёк смотрел на неё из-под чёрных бровей. Потом улыбнулся:
— Померила рубашку?
— Ой, Денёк! — вскинула Петька глаза, — тебе же влетит за неё!
— Нет, что ты! Мама сама…
Петька опять смутилась:
— Спасибо.
А что ещё скажешь?
Из вагона вышла Екатерина Дмитриевна.
— Денис! Заходи, сколько можно… А, Лиза! Прибежала?
— Здравствуйте.
— Здравствуй. Денис, отправление через семь минут.
— Да, я сейчас, мам, — Денёк нетерпеливо дёрнул острым плечом, а Петьке сказал: — Ну, будем прощаться, Петь?
Петька слабо улыбнулась, дедушка всегда ей говорил, что если хочется заплакать, а нельзя, надо улыбнуться.
«Конечно, — подумалось Петьке, — Деньку не грустно совсем. Человек к Океану едет!» Но она посмотрела на Денька и увидела, что он улыбается по той же причине, что и она. И Петька сказала:
— Наш Иван говорит: «Надо прощаться так, будто уезжаешь на день, а встречаться, будто не виделись год».
— Ну… — Денёк протянул Петьке ладонь, — тогда до завтра?
Петька вцепилась в его жёсткую мальчишечью руку, и глаза её стали грустными. Ну как же так? Ну что же это, в самом деле?! Они так подружились, столько дел вместе сделали, и вот на тебе! Денёк ещё и не слышал толком, как она на горне играет, и про собаку Найду и её щенков не знает, Петька ещё не показала ему пещеру в Змеиной горе! Вчера только посвятили человека в Бродяги, а сегодня его берут в охапку и увозят на край земли! И Петьке захотелось крикнуть: «Не уезжай, Денёк!», — но она только сказала негромко:
— А меч ты всё-таки сделай.
— Обязательно, Петь! Я и палку с собой везу, — Денёк улыбнулся. — Мама ругалась сначала, говорит: «И так багажа много, а ты тащишь с собой дубину какую-то, как будто там деревья не растут». Но я всё равно…
Петьке нравилась Денькина мама, но сейчас она рассердилась: увозят человека за тридевять земель, да ещё меч с собой взять не дают! Конечно, там не растут такие деревья!
Объявили отправление.
— Денис! — крикнул Денька из дверей вагона отец.
— Ну всё, Петь, я напишу. Обязательно. Ты мне ответь только. Мы адреса ещё не знаем, я сам напишу, да?
Денёк всё ещё держал Петькину руку. И вдруг сжал её посильнее и сказал очень серьёзно.
— Две дороги, Петька.
— Один путь, Денёк, — улыбнулась она в ответ.
Денёк уедет, будут у них разные дороги. Потом Петька часто будет проходить мимо дома в Лавровом переулке и говорить, что здесь жил её большой друг — Денёк Хорса. Ну и что с того, что знакомы они были всего одно лето? Не в этом ведь дело. Над Петькиной кроватью будет висеть рисунок с посвящения Денька в Бродяги, у Егора — рисунок дома над обрывом. Денёк, конечно же, напишет Петьке, и она ему ответит. Все Бродяги будут ждать прихода почтальонши тёти Зои и Петькиного возгласа:
— Нам письмо от Денька!
