Владимир Добряков - Король живет в интернате
Весь урок Иван работал не поднимая головы. Лишь изредка, разгибая уставшую спину, недобро взглядывал на Олега. В перерыв подошел к нему и сказал:
— Ты не думай, что я хотел аппарат взять или там объектив вывернуть. Слово чести.
— Что, может, фотографией интересуешься? — спросил Олег.
— Еще бы! У моего брата — «Зоркий-2». Я тоже фотографировал. И карточки сам проявлял.
— Ну, раз интересуешься, записывайся в фотокружок. Вместе будем ходить.
В какой кружок?
Разговор о всевозможных кружках шел не первый день. Но лишь сегодня официально объявили, в какие кружки производится запись, дни и часы их работы. Об этом сообщали по радио, об этом же извещало объявление в вестибюле школы.
Кружков было много — семнадцать. Глаза разбегались — в какой записаться. Тут были и хоровой кружок, и танцевальный, драматический, литературный, духовых инструментов, художественной гимнастики, математический, рисования, кружок «Умелые руки», фотолюбителей, авиамодельный. Даже любителей футбола не забыли. Для них организовали специальную секцию юных футболистов. Андрей охотно бы записался в эту секцию, но ведь туда, конечно, первым примчится Сенька. А быть с ним в одной секции — это совершенно невозможно.
Урок математики начался шумно. То ли обсуждение новости о кружках было тому причиной, то ли возбуждение после работы в мастерской, но учителю пришлось несколько раз делать классу замечание, требуя тишины. Особенно беспокойно вела себя голубоглазая Сонечка Маркина. Сначала кому-то подавала таинственные знаки, потом тихонько переговаривалась с соседкой по парте и наконец, обернувшись к Андрею, шепнула:
— Ты бы не хотел, Король, записаться в драматический кружок? По-моему, ты можешь прекрасно играть на сцене…
— Точно! — фыркнул Митяй. — Роль влюбленного в одну блондиночку с голубыми глазами.
— Дурак! — краснея, процедил сквозь зубы Андрей.
— Опять шум на задней парте! — сказал учитель.
Бойко постукивая мелком, Гусева решала на доске алгебраический пример, Андрей смотрел на ее торчавшие из-под волос уши и прикидывал в уме: «Может, и правда, записаться в какой-нибудь кружок? Но в какой?» Вспомнив, как ловко обвел вокруг пальца мальчишек с улицы Гастелло, подумал, что в драматическом кружке он бы, пожалуй, смог играть, но опять же — нельзя. Нельзя ему быть на виду. И особенно теперь, когда пришлось остричь длинные волосы. Ох, этот Сенька, Сенька!..
Оторвав клочок промокашки, Андрей написал: «Толик, какой кружок выбрал?» Через минуту Толя прислал ответ: «Умелые руки». И тебе советую». — «Правильно, — решил Андрей. — Туда и запишусь».
Митяй все видел. И как Андрей посылал записку, и что Толя ему ответил. «А меня и не подумал спросить». Митяй искоса взглянул на Андрея, и до того ему захотелось чем-нибудь обидеть своего недавнего приятеля, что даже носом засопел, как перед дракой.
Сонечка была настойчива в достижении своих целей. После звонка она вместе с Андреем вышла в коридор и быстро заговорила, то и дело поднимая на него голубые глаза и дотрагиваясь до его руки:
— Серьезно, почему бы тебе не записаться в драматический кружок? Я уверена — у тебя прекрасно получится. По-моему, у тебя есть призвание к сцене. Я не шучу, Король. Правда, записывайся. Вместе будем выступать. Вообще, мальчики в драматическом коллективе — это проблема. Почему-то не хотят идти. А девочки, наоборот, охотно идут. У нас даже Гусева хочет записаться. Представляешь, с таким ртом и ушами — на сцену. Фи!
Идя рядом с хорошенькой Сонечкой, Андрей немного смущался. Улыбаясь, слушал ее, поддакивал. Но так это продолжалось лишь до тех пор, пока не увидел Светлану, шедшую им навстречу. Оборвав Сонечку на полуслове, резко сказал:
— Пустой разговор затеяла. В артисты я вовсе не собираюсь. И вообще, спешу.
Не успел он отойти от огорченной Сонечки и десяти» шагов — новая неожиданная встреча. Прямо к нему решительной и деловой походкой направлялся черноглазый Сенька. Андрей резко свернул в сторону и, не поднимая глаз, не дыша, остановился. Нет, не им интересовался Сенька — прошел дальше. «Что ему нужно на этом этаже?» — со страхом подумал Андрей.
С Сенькой были две девочки с красными повязками на рукавах. Сенька и его спутницы подошли к группе семиклассников, и там завязался оживленный разговор. Андрей увидел, что в руках одной из девочек появился блокнот, и она что-то записывает. Андрей осторожно подошел к ребятам. Из разговора понял — пионерская разведка, собирают предложения о плане работы пионерской организации. Стоять рядом с Сенькой было рискованно: разговаривая, он беспрестанно вертел головой и каждую секунду мог заметить Андрея.
Отходя от них, Андрей невесело подумал: «Активный парнишка. Если докопается до меня — большие будут неприятности…»
Почему не пролезает стол?
В тот же день после обеда Маргарита Ефимовна сказала Андрею, что он ей нужен для небольшого разговора, и вместе с ним вышла из столовой. Сначала он не понял, чего она хочет от него. Оказывается, для спален приобретены карнизы и занавеси на окна. Занавеси красивые, и — хотя стоят недешево — она согласна с директором школы, не побоявшимся расходов. Ведь красота во всех ее проявлениях облагораживает детскую душу…
«Что ей надо?» — глядя на крохотные за выпуклыми стеклами очков глаза воспитательницы, подумал Андрей. Все оказалось очень просто: он рослый мальчик, и она хочет, чтобы он вбил в спальне гвозди для карнизов. Только и всего? Стоило для этого тратить такое количество слов!
— Вбить гвозди? Это в два счета, — согласился Андрей.
— Кого бы тебе дать в помощь? — вслух подумала; Маргарита Ефимовна. Увидев Митяя, выходившего из столовой, она позвала: — Шашаев, подойди, пожалуйста… — Ты не мог бы, Шашаев, помочь Королеву укрепить в спальне карнизы?
Лицо Митяя было недовольное, надутое. Андрей вспомнил о размолвке с ним и сказал:
— Не нужно никакой помощи. Экая работа!
— Хорошо, — согласилась Маргарита Ефимовна. — Я сама тебе помогу.
Порученное дело оказалось не столько трудным, как хлопотливым. В кладовой ему выдали карнизы и сказали: железных костылей для забивки в стену у них нет, надо получить в слесарной мастерской. Лестницу тоже дать не могут — взяли шестиклассники.
Андрей вернулся в спальню, сдвинул у окна кровати и в освободившееся место втащил стол, а на него поставил стул. Ничего, можно и без лестницы обойтись. Потом пошел в мастерскую, где четверо восьмиклассников под руководством Никанора Васильевича выполняли спецзаказ: точили деревянные пробки, гнули из толстой проволоки костыли, заостряли их и делали зубилом насечку, чтобы крепче держались.
Вручая Андрею костыли, Никанор Васильевич, разумеется, не забыл подробно проинструктировать Андрея, как действовать шлямбуром, как укреплять пробку…
— Да ясно, ясно, — нетерпеливо повторял Андрей. — Видел, как это делается…
— Головой не тряси, слушай, чему учат, — сердясь, сказал мастер. — Во всяком деле сноровка нужна и аккуратность. Это на носу заруби. А то прибьешь, извиняюсь, сикось-накось, так что добрые люди смеяться будут. Понял?
— Все понял, Никанор Васильевич!
— Ну, то-то. Иди.
В спальне Андрей взгромоздился на свое высотное сооружение, примерил карниз и уверенно принялся за работу. Не зря инструктировал его старый мастер: через двадцать минут костыли были крепко забиты в стену, и карниз ровно лег на свое место.
Маргарита Ефимовна, появившаяся с занавесями в руках, пришла в восторг от мастерства Андрея.
— Чудесно!
Повесив с помощью воспитательницы тюлевые занавеси на первом окне, Андрей начал было выдвигать стол, но тут, к немалому удивлению, обнаружил, что стол между кроватями не пролезает. Странно, кровати он больше не двигал, а стол теперь почему-то не пролезает. Может, без него кто-то заходил в спальню и двигал кровати?..
Но долго ломать голову над этим странным обстоятельством было некогда, потому что Маргарита Ефимовна сказала:
— Хорошо бы и у девочек повесить сегодня гардины. — Это она сказала таким жалобным тоном, что Андрею ничего не оставалось, как ответить:
— Можно и у девочек. Времени хватит.
Однако времени едва-едва хватило. Звонок на самоподготовку прозвенел как раз в ту минуту, когда Андрей вколачивал в деревянную пробку последний костыль. Поспешно закончив работу, он покинул спальню девочек и вышел во двор.
Посреди двора стоял завуч Владимир Семенович. Человек он был небольшого роста, с круглым животиком и голосом, похожим на крик рассерженного гуся. Редкий день не выходил завуч к пяти часам вот так во двор, чтобы лично проконтролировать, как учащиеся собираются на самоподготовку. Ребята боялись завуча, и если почему-либо опаздывали в школу, то старались прошмыгнуть в двери незаметно. Но редко кому это удавалось. Место для кругового обзора Владимир Семенович выбирал хитро. И как бы опоздавший ни мудрил, все равно его настигал резкий голос завуча:
