Мария Грипе - Эльвис Карлссон
И они пошли за Юлиным велосипедом. Он был красивый, ярко-красного цвета, лёгкий и совсем не страшный. Петер стал накачивать шины, а Эльвис прыгал от нетерпения.
Но и на этом велосипеде Эльвис не мог кататься. Разве что чуть-чуть лучше вчерашнего. Правда, ему уже не казалось, что он такой ужасно тяжёлый. Хотя он, как и в тот раз, повис всей тяжестью на руле, но теперь уже не комом, а мешком. И не так ему было страшно. Петер спросил:
— Ну, как дела?
И Эльвис сказал то, что есть: он уже не ком, а мешок.
— Прекрасно, — сказал Петер. — Мешок можно вытряхнуть, а что сделаешь с комом?
И тут же начал изображать, будто он вытряхивает из Эльвиса хлам на мусорную свалку. Он высоко поднял его и начал его трясти, и оба хохотали. В мешке накопилось очень много хламу. Надо его как следует потрясти, чтобы вытряхнуть всё лишнее, говорил Петер.
— Гляди! Вон! Видал? Вылетел большой мокрый серый ком! Знаешь, что это?
Эльвис глядел широко раскрытыми глазами. Ему даже казалось, будто он видит большой серый ком, о котором говорил Петер.
— Ну, что? — затаив дыхание спросил он.
— Это всё твои враки, — ответил Петер. — Теперь ты больше никогда не будешь врать.
— Никогда? — спросил Эльвис.
— Думаю, никогда.
— Ты видел его? Наверное, он большой? — прошептал Эльвис.
— Будто сам не знаешь! — засмеялся Петер.
Эльвису тоже было смешно, хотя голова у него шла кругом. Ком-то, наверно, был огромный: сколько раз он врал маме, когда убегал из дому! А потом, когда возвращался назад и не хотел говорить, где был…
— Видно, и в самом деле громадный ком, — согласился Эльвис.
Петер взмахнул ногой, как футболист, который бьёт по мячу.
— Всё!
— Что всё? — спросил Эльвис, задрав голову.
— А все твои враки! Улетели на небо! — ответил Петер. — Ну как, доволен?
И они снова принялись за дело: точно так же Эльвис избавился от упрямства, от привычки таскать у мамы сладости, рыться в её коробке для рукоделия и ещё от многих других грехов, почти уже забытых.
— Хватит! — сказал Петер. — А не то станешь таким лёгким, что велосипед выскочит из-под тебя и укатится! Ну, попробуем опять покататься?
Но Эльвис никак не мог успокоиться. Он бегал по саду и хохотал во всё горло, сам не зная, почему ему так весело.
Наконец он всё же успокоился и смело подбежал к велосипеду, у которого стоял и ждал Петер.
Эльвис встал на педали, прочно упёрся в них ступнями и начал вертеть их взад-вперёд, взад-вперёд. Седло только упиралось ему в спину — сесть на него он не мог, но зато он хорошо крутил педали, и велосипед покатился вперёд.
Это было удивительно, просто чудесно. И совсем не страшно, потому что Петер поддерживал седло и бежал за велосипедом.
Эльвис так и ехал бы всю жизнь — до того весело у него было на душе. И он педалил, педалил. Взад-вперёд по дорожке между калиткой и домом.
Ещё немного — и Петер, выпустив седло, стал придерживать багажную сетку. Эльвис ничего не заметил. Он только крутил педали и рычал, изображая мотор.
Петер снял руку с багажной сетки.
Эльвис один ехал на велосипеде.
Сначала он этого не заметил и продолжал спокойно катить дальше. Ему становилось всё веселей и веселей.
Но вдруг он увидел, что Петер бежит рядом, а вовсе не сзади, как надо… И машет ему рукой — той самой, которой держал седло.
И тут Эльвис сразу же грохнулся.
Он лежал, как подстреленный воробей, и елозил по земле руками, а сверху на нём лежал велосипед. Сначала Петер поднял велосипед, потом — Эльвиса.
Но он ничуть не ушибся, и нигде не было больно.
— Раз так, опять садись! — сказал Петер.
Эльвис молча сел на велосипед. Он даже не спросил, будет Петер держать седло или нет. Но Петер сам взялся руками за седло. Эльвис так и знал: второй раз Петер не даст ему упасть.
Всё же Эльвис ещё побаивался. И на этот раз упал, как только Петер переместил руку с седла на багажную сетку. Но он не успел свалиться на землю: Петер поймал его на лету. И он поехал дальше.
Теперь уже Петер долго не отнимал руки. Всякий раз, когда Эльвис оглядывался, он видел руку Петера у седла. Он не знал, что Петер лишь слегка касался его пальцами.
А потом между рукой Петера и седлом вдруг оказалось около десяти сантиметров.
Эльвис катил всё быстрее и пел. Петер подпевал.
Теперь между рукой Петера и седлом уже было с полметра.
Петер тоже побежал быстрее, он бежал теперь не сзади, а рядом с велосипедом, как прежде.
И Эльвис это увидел.
Петер снова помахал ему рукой, той самой, которой должен был держать седло.
Эльвис и это увидел.
Он стиснул зубы, перестал петь. Но он покатил дальше. Ведь теперь он умеет кататься! Вот только он чуть-чуть не въехал в стенку дома, ещё секунда — и он раздавил бы подсолнух, но вовремя остановился. Точнее, Петер остановил его.
Но Эльвис не спешил соскочить с педалей на землю. Петер не отпускал руку от велосипеда, а Эльвис удерживал равновесие. Педали — будто ступеньки под ногами. Когда он стоит на педалях, он почти одного роста с Петером. Отсюда ему хорошо виден бутон подсолнуха. Он вот-вот раскроется. Внутри уже светится золото. Цветок готов…
Эльвис отнял одну руку от руля. Он загнул на ней все пальцы, кроме одного, и сказал Петеру:
— Один день до приезда Юлии!
20
Дома Эльвис не стал говорить, что умеет кататься на велосипеде.
Он хотел сказать и даже заранее радовался этому. Мечтал выйти с папой и показать ему, как он умеет кататься. Он уже всё себе представил: и как он это расскажет папе и маме, и что они ответят ему, и как обрадуются.
Но как только он раскрыл рот, чтобы рассказать об этом, он почему-то не мог выговорить ни слова. Губы сомкнулись сами собой, и он был нем как рыба.
Такие вот странные вещи случаются с ним, когда он хочет что-то сказать. Эльвис сам не понимает отчего. Стоп, ни с места. Слова не выговоришь.
Но на этот раз даже хорошо получилось, что он смолчал.
Дело в том, что мама проговорилась.
Вообще-то он не должен был об этом знать. Ему хотели сделать неожиданный подарок. Папа очень расстроился, что мама проговорилась.
Она сказала:
— До чего же это глупо, что дедушка уже сейчас собрался подарить Эльвису велосипед! Как будто нельзя было подождать с этим годик-другой. Хоть бы он в школу сперва поступил.
Эльвис слушал, удивлённо раскрыв глаза.
Велосипед! Какой ещё велосипед?
Он, конечно, спросил, какой, и так долго приставал к родителям, что они ему всё рассказали.
У Юхана был велосипед.
Его подарили ему в то самое последнее лето его жизни. Но Юхан так и не научился кататься: он был слишком хилый.
Так что велосипед совсем как новенький, никто ведь на нём никогда не ездил. И теперь он стоит там в деревне — в сарае — и дожидается Эльвиса. И на нём висит замочек.
Дедушка хочет подарить его Эльвису уже сейчас — пусть ездит в школу на велосипеде. И папа считает, что это очень хорошо. А мама — что это глупо.
А что считает Эльвис? Он и сам не знает.
— Зачем спрашивать малыша? — говорит мама папе. — Вот уж глупее не придумаешь! Разве не ясно, чего он захочет? Он же не понимает, что я за него волнуюсь.
Эльвис молчит. Не может он ответить. Сейчас он и сам не знает, чего хочет. Слишком много разговоров вокруг этого дела.
Потом Эльвис остался один. И ему сразу стало ясно, чего он хочет!
Он позвонил дедушке по телефону и спросил:
— Говорят, у Юхана был велосипед?
— Ах, вот как! — сказал дедушка. — Вообще-то мы хотели сделать тебе неожиданный подарок… впрочем, неважно! Можно и так. Решай сам, когда ты возьмёшь велосипед, раз уж столько мнений на этот счёт! Бабушка тоже считает, что рановато дарить тебе велосипед. Она согласна с мамой.
Юхану потому подарили велосипед, что он мечтал о нём. И в деревне ведь нет такого движения, как в городе. Вообще-то Юхан не успел дорасти до велосипеда, но он был больной, и надо было хоть чем-то его порадовать. Конечно, он был слишком слаб, чтобы кататься. Он даже попробовать не мог. Но он так радовался велосипеду. То звонил в звоночек, то играл с замком. А велосипед всё так же стоит в сарае, как при Юхане. Никто с тех пор не прикасался к нему.
— Я думал, раз ты скоро пойдёшь в школу, велосипед тебе пригодится, — сказал дедушка.
Тут Эльвис всё ему рассказал.
И что он уже умеет кататься на велосипеде, и что он выучился этому вчера. Хотя дома никто про это не знает. И никто не должен узнать. Сначала Эльвис хочет ещё раз убедиться, что он умеет. Вчера катался… но вдруг он уже разучился?
— Не может быть! — сказал дедушка. Но Эльвис сказал:
— Никогда нельзя знать наверняка. Сегодня — одно, завтра — другое. Один раз, к примеру, я выучился ходить по планке. Помнишь, дедушка, низенькую такую белую планку на шоссе у тебя в деревне?
