Наталья Нусинова - Курячий бог
— Расскажи мне про своего папу, — попросил Тёма.
Кира замолчала, а потом вдруг забормотала быстро-быстро:
— Ну что тебе мой папа? Я же тебе уже говорила. Мой папа! Мой папа, типа, работает королем. Мой папа живет в Боливии. Он там очень занят. Я давно его не видела. Вот съезжу к нему, тогда все узнаю.
— Ладно, — сказал Тёма.
— Теперь ты что-нибудь расскажи, — предложила Кира.
— Я устал, — сказал Тёма. — Давай отдохнем немножко. Нам еще в Москву ехать.
Они замолчали. Но только Тёма прикрыл глаза, как Кира тронула его за локоть.
— Тём! — прошептала она. — Ты слышишь?
Тёма прислушался.
Под диваном кто-то тихо, но отчетливо хрюкнул.
«Поросенок? — подумал Тёма. — Наверное, убежал от сторожей. Вот молодец! Правильно сделал! Но как он тут оказался?»
К хрюканью прибавилось сопенье, пыхтенье и цокот копыт.
Под диваном явно кто-то был. И судя по цокоту, этот КТО-ТО уже вылез из-под дивана.
— Это не поросенок, — прошептала Кира, будто прочитав Тёмины мысли.
— Слишком громко топает!
— А кто же? — у Тёмы замерло сердце.
— Наверное, это ОН! — выдохнула Акира. — За нами пришел!
— Кто?
— Нечистый! — с ужасом прошептала Кира. — Стучит копытами! Или домовой! А может, Анчутка беспятый!
Тёма в ужасе посмотрел на нее. В темноте Кириного лица почти не было видно, только слегка вырисовывались очертания светловолосой головы.
Тёма тоже зашептал, пытаясь успокоить подружку.
— А чем же он там цокает, если у него пяток нет? Протез, что ли? Вроде вставной челюсти?
— Не надо, Тёма. Я боюсь, — пролепетала Кира.
Почему-то ее страх придал смелости Тёме. Он схватил фонарик, включил его и решительно направил луч на пол.
Пыхтя, фырча и переваливаясь с боку на бок, посередине комнаты бежал еж. Вид у него был озабоченный и деловитый. Еж явно нацелился подобрать крошки.
— За сушками вылез! Проснулся, соня! — с облегчением засмеялась Кира.
— Эх ты, трусиха! — ответил ей Тёма.
Но Кира не обиделась, наоборот, посмотрела на него с БЛАГОДАРНОСТЬЮ.
Оказавшись в свете луча, еж испуганно блеснул черными глазками, тихо и недовольно хрюкнул и свернулся в клубочек.
— Испугался, маленький! — Кира встала и попыталась взять в руки колючий шар.
— Хорош «маленький»! — фыркнул Тёма. — Жирнейший ежище! Вместо того чтобы спать — и ИСТОЩАТЬСЯ, он себе нагло проснулся, чтобы поесть! Потому что — обжора! Отпусти его, Кира! Не трожь! Иначе его ежиха не признает!
Тёма погасил фонарик и немного смягчился.
— Ладно! Пускай еще немножко поест и идет к себе под диван! До лета далеко! В марте порядочным ежам положено спать и не рыпаться! А этот — жулик! Всех обманул. Ну ладно. Пусть с ним ежи разбираются! Нам, между прочим, пора идти. Или, может быть, ты опять боишься?
Тёма ни за что на свете не признался бы, что и сам боится. За окном было уже совсем темно. Но что же делать? Надо возвращаться. Дома, наверное, все извелись от волнения.
— Знаешь, Глазик, — сказала Кира, — давай подождем еще немножко. Пускай еж успокоится. А то, если мы сейчас вскочим, он никогда-никогда не вернется в свое гнездо.
Кирин довод показался Тёме убедительным. Пусть этот еж вороватый и прожорливый, но ведь он был действительно взбудоражен. И кроме того, можно было еще ненадолго отложить выход на улицу.
И Тёма согласился подождать. Ради ежа.
В комнате становилось довольно прохладно. Они получше укрылись одеялом, сложив его в два слоя. Но это не помогло. Тёма вынул из папиного кресла подушку и положил ее поверх одеяла. И вздрогнул, потому что Кира к нему прислонилась. Это было неожиданно и, вообще-то, скорее приятно — но как будто щекотно.
«Это она для тепла, — подумал смущенный Тёма. — Так, наверное, делают эскимосы на льдине».
Ему показалось, что Кира задремала.
Тёма сидел прямо, не шевелясь, — он оберегал сон подруги, прильнувшей к его плечу.
Ежик ежиком, а мало ли что еще может случиться! Сторож далеко, дачи пустые, вокруг лес, ночь и ни души!
«Главное — не заснуть, — подумал Тёма, вглядываясь во тьму. — Бодигарды не спят!.. Вдруг на нас нападут разбойники?.. Ну и пусть! Берегитесь! Дежурный по даче — силач Артем Глазов! Ой, скорей бы уж у Гоши Поддубного закончился карантин по свинке… вот бы его сюда, на подмогу! Насколько же проще быть МОЗГОВЫМ ЦЕНТРОМ… дежурили бы мы сейчас с Гошей вдвоем, он бы стоял в карауле, а я учил бы его играть в шахматы, чтоб ему не было скучно». Перед глазами у Тёмы возникла шахматная доска, на ней перемещались фигуры: солдатики-пешки делали шаг вперед и отдавали честь старшим по званию, галантные слоны-офицеры легко пересекали по диагонали паркет балетного зала, по-заячьи скакали разгоряченные кони, медленно выдвигалась тяжелая бронированная ладья, королева металась по доске, то включаясь в кадриль, то отвешивая придворным шлепки и пощечины, а дрожащий от страха король до поры до времени отсиживался в укрытии. «Что это они? — подумал Тёма. — То ли у них бал, то ли парад. А может, сражение?» Фигуры на доске окончательно спутались, перемещаясь как попало. «Какое вы имеете право? Вам нельзя так ходить! С ума вы сошли, что ли?» — хотел закричать Тёма, но вдруг почувствовал, что не может произнести ни слова, а только беззвучно открывает рот. А отбившиеся от рук шахматные фигуры скрылись в темноте. Тёме тоже показалось, что он проваливается в какой-то темный колодец. Стало тепло и тихо.
И вдруг — НАЧАЛОСЬ. На участке засветились огни, послышался шум, вой, вопли, кто-то стучал, шипел, скребся и ломился в дверь.
Тёма вздрогнул. Кира уже не спала и смотрела на него испуганными глазами.
— Что это? — прошептала она.
— Не знаю.
Тёма осторожно выглянул в окно. В темноте метались тени, мерцали желто-зеленые светляки. Во мраке, среди деревьев, носились какие-то звери.
— Волки, — сказал Тёма. — Из лесу пришли.
Кира задрожала.
Надо было срочно что-то предпринимать.
Тёма принял решение.
— Вставай тихонько. Поднимемся на второй этаж и закроем дверь на засов. Сверху легче отбивать атаку.
Тёма сжал Кирины похолодевшие пальцы и повел ее на второй этаж, освещая путь фонариком.
Они стали быстро подниматься по лестнице. Вдруг луч фонарика начал тускнеть и погас совсем.
— Батарейка сдохла, — сказал Тёма. — Вот некстати. Ну, ничего. Ты не бойся, Кира. Я с тобой!
Кира молчала. Наверное, она кивнула головой, только в темноте этого не было видно. Но все равно Тёма знал, что она на него надеется. И он должен ее СПАСТИ. Потому что они у него на даче и потому что она поехала с ним, чтобы помочь ему решить его СЕМЕЙНУЮ ПРОБЛЕМУ, а главное — потому что она девочка. И его подруга. Он должен спасти ее любой ценой!
«Даже ЦЕНОЙ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ!» — подумал Тёма, и у него вдруг защипало глаза и захотелось домой. Зачем только они приехали!
Но теперь уже поздно было об этом думать. Теперь оставалось одно — бороться!
9
Штурм
В полной темноте они поднимались по лестнице, ощупывая ногами ступеньки.
«Только бы не упасть!» — подумал Тёма, подхватив споткнувшуюся Киру.
— Все хорошо, Кирочка! — прошептал он. — Еще немножко. Ну, давай!
В этот момент вся лестница вдруг озарилась светом, и откуда-то сверху раздался громоподобный голос.
— Веди ее, Тёма!
Тёма поднял голову и вздрогнул.
«Как это? — пронеслось в голове. — Значит, они не умерли? Но где же тогда они были ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ?»
Наверху лестницы, раскинув огромные руки, выпятив грудь и выставив вперед увесистый живот, стоял Тёмин дедушка. На нем была мохнатая меховая шуба. Дедушка улыбался во весь рот, обнажив два ряда крепких зубов с дыркой посередине. У дедушки не хватало переднего зуба.
Рядом с дедушкой стояла юная дева с факелом в руке.
«Какой яркий факел! Вот почему так светло!» — подумал Тёма.
Он сразу же узнал бабушку, хотя в жизни никогда ее не видел. Бабушка была такая же молодая, как на фотографиях, тонконогая, кудрявая, в коротком белом спортивном платьице, небрежно собранном в складки и сколотом брошкой у плеча.
— Быстрей, Михаил! Забери их! — сказала бабушка, и Тёма с Кирой сейчас же потонули в меховых дедушкиных объятиях.
Дедушка схватил детей в охапку, поднял их, легко, как две пушинки, и, перешагивая через ступеньки, потащил наверх. И все покачивал их, приговаривая и странно мотая головой: «Как ты вырос, Артем, ну как же ты вырос!» Тёма вдруг вспомнил, как дедушка укачивал его, когда он был еще совсем маленький, — ему об этом РАССКАЗЫВАЛИ, но теперь он ВСПОМНИЛ. И ему сразу стало очень хорошо, но только на минутку — он испугался, что Кира все поймет. И Тёма заворочался, высвобождаясь из дедушкиных объятий.
Бабушка стояла у открытого окна, боком прижавшись к стенке и вглядывалась во тьму. В руках у нее был снятый со стены лук, она тонкими пальцами пощипывала тетиву, как будто пробуя ее, как струну на скрипке.
