Радий Погодин - Земля имеет форму репы (сборник)
Но! Самым несчастным был гений Астигматюк. Он не выносил детского плача. Особенно страдал, когда детям мыли головы.
«Как так?! — думал он в восклицательной форме. — Мытье головы должно сопровождаться улыбкой, как пробуждение солнечным утром, как нюханье роз, как думанье о щенке и мороженом». Решил Астигматюк изобрести абсолютное детское мыло — нещипучее, сладкое, исключительно ароматное, с такими большими мыльными пузырями, на которых, если захочешь, можно полететь или в деревню к бабушке, или на остров Мадагаскар.
Горожане показывали его туристам. Туристы над ним смеялись. Прозвали гидрогением. Подсылали к нему за конфеты маленьких ребятишек — реветь. Астигматюк угощал малышей сладким мылом, дарил гривенники. Ему было и детей жаль, и горожан, и туристов.
— Туристами не рождаются! — говаривал он своему другу, кузнецу Давыду, когда тот приходил к нему в гости. — Попробуй свеженького — «Жемчужина гор». Еще денек — и полетим к бабушке.
Но бабушки у него не было. Бабушки гениев умирают рано. Поэтому они пили чай и мечтали полететь на мыльных пузырях на юг, где природа и люди сливаются в единое целое под названием — море.
Вал туристов все нарастал. Они становились все злее, все прожорливее. Они бы уничтожили город Форс. Но!..
Город спас кузнец Давыд. Именно ему пришла в голову гениальная мысль — туристов в город не пускать. А чтобы не прослыть грубыми, вывесить ключи от города на воротах. И кружку. Чтобы туристы брали сувениры не бесплатно.
Туристы бросали в кружку пуговицы и пробки от пепси-колы, орали песни в овраге, жгли костры и гитары и ворошили угли ключами от городских ворот города Форса.
А девочка, которая на Яшкиных глазах ела хлеб с вареньем, да еще и пальцы облизывала, приходилась кузнецу Давыду дочкой. Звали ее Даруня. Кузнец ее баловал. И зря. Известно, если кузнец кует не мечи, а ключи, то его балованная дочка в разговоре открывает рот первой и закрывает последней.
Даруня рассказала всем, что пришел балаганный лев с мальчишкой, что после изрыгания горящего керосина будет показан супертрюк «Откусывание головы».
Конечно, мальчишкиной!..
Когда лев и Яшка проснулись, над ними, вежливо наклонившись, стояли два гражданина — толстый и тощий.
Толстого звали маэстро Грохот, тощего — маэстро Зуб. Они приподняли шляпы и улыбнулись:
— Рады приветствовать коллег артистов. Наша профессия — узлы, замки, сундуки, тяжести… Ждем, когда проснетесь.
Лев вскочил. Вскричал:
— Ура! Теперь мы труппа! — Снял с повозки тюк и предложил каждому выбрать одежду и музыкальный инструмент по вкусу. Себе взял шляпу и валторну. — Мы войдем в город так, как входит только цирк.
— Цирк идет! — Мальчишки прыгали вокруг как бесы.
— Цирк идет! — Девочки тоже прыгали, даже крутили колеса.
— !!! — Маленькие дети пытались встать на голову. Или пускали лужу.
Впереди шел лев в широкополой шляпе. Чуть поотстав, шел Яшка в белом костюме с блестками. Маэстро Зуб в трико, раскрашенном ромбами. Маэстро Грохот с чемпионской лентой через плечо. Инструменты сверкали на солнце красной и желтой медью. От этого музыка цирка казалась разноцветной.
На пустыре, где торговали лошадями и овсом, они поставили балаган. В кассу сел маэстро Зуб. Маэстро Грохот проверял билеты. Лев и Яшка зазывали публику:
— Бросайте все дела! Единственное представление!..
Когда приехал цирк, кузнец сказал:
— Вот случай наказать тебя — в цирк не пойдешь. — И, повязав на шею красный платок, пошел к гидрогению в гости.
— Иди, иди! — крикнула Даруня ему вслед. — Может быть, сегодня вы наконец улетите на ваших мыльных пузырях!
В каморке гидрогения на городской водокачке друзья уселись дегустировать сладкое мыло «Греза», только что сваренное и еще теплое. Мыло в воде не тонуло. Глаз не щипало. Благоухало. Вызывало улыбку. Пузыри получались тугие и радужные. Друзья решили, что «Греза» готова. Они обнялись и запели.
А Даруня и не заметила, как очутилась у цирка.
В кассе сидел маэстро Зуб, курил. В проходе стоял маэстро Грохот, ковырял в ухе. Они говорили тихо и невнятно. Даруня поняла только одну фразу: «Все тут. Пора».
«Если бы у них была наездница на белой лошади!» — подумала Даруня. Она представила наездницей себя. Она умела вспрыгивать на лошадь на ходу и делать пируэт. Тренировалась в поле. Туристы вылезали из оврага и аплодировали ей…
Даруня обошла балаган, отыскала прорезанную кем-то, наверно таким же одиноким безбилетником, дырочку и прильнула к ней глазом. Лев ходил по проволоке. Жонглировал тарелками. Но вот он спрыгнул и под аплодисменты публики раскланялся. А мальчишка — «воображает-то, воображает» — навалил на круглый стол веревок, цепей, шнуров и объявил:
— Рекордный трюк! Маэстро Зуб освободится от любых узлов! Желающих скрутить маэстро Зуба прошу на арену.
На арену полезли желающие. Принялись проверять цепи.
Звон цепей что-то стронул в памяти Даруни, и она вдруг вскрикнула:
— Ой! Это же… Ой!
Из балагана выскочил Яшка Кошкин:
— Маэстро Зуб, ваш выход. — В темноте Яшка налетел на Даруню. — Маэстро в… Зуб?
— Маэстро в… глаз, — прошипела Даруня. — Говори, у того толстяка кличка — Верзила, а у тощего — Сластена?
— Не знаю. Мы у ворот познакомились.
— Поздравляю, — Даруня засмеялась. — Они всю выручку украли и тю-тю… Это два жулика. Из тюрьмы сбежали. В газете напечатано, с портретами.
— Ври, — сказал Яшка, холодея.
— Соври ты так. — Даруня отступила от Яшки и снова вскрикнула: — Ой! Вы все жулики. Зазвали жителей на представление, чтобы ограбить город! Ой! Как же быть? — Сначала у Даруни возникло желание вбежать в балаган и закричать: «Грабят!», но тут же у нее возникло желание другое, можно сказать, эпическое — спасти родной город самостоятельно. Для начала она засветила Яшке Кошкину в глаз.
Яшка гнался за Даруней как тайфун, как мустанг. Но, лестница!.. Проживала в городе Форсе архитектор Кронида — гений лестничный. Строила лестницы, ведущие в никуда, лестницы-монументы. Утверждала, что подъем по такой лестнице укрепляет твердость духа.
Взбежав по мраморным ступеням, Яшка свалился в клумбу — под каждой лестницей Кронида разбивала клумбу, — выплюнул изо рта рыхлую землю, нераспустившиеся бутоны, червяков и завопил:
— Поймаю-ю!
Лестница выходила прямо на центральную площадь города. Было темно и пусто. Лишь в одном окне слабо светилась лампа. Яшка Кошкин, прихрамывая, подошел к светящемуся окну, заглянул в него и тут же позабыл свою боль от падения и подбитого глаза. Увидел он такую картину: кондитерская — пастила, мармелад, плюшки-пончики. В плетеном кресле сидит маэстро Зуб, кушает ложечкой крем, а у его ноги мешок с пирожными. Но вот маэстро Зуб вытер руки о скатерть, взвалил на плечи мешок.
И когда он вышел на улицу, Яшка Кошкин ударил его по голове палкой, которой подпирали ставень. Сластена выронил мешок, всхлипнул и сел на тротуар.
— Вы нечестный. Вы опозорили звание артиста, — сказал Яшка Кошкин. — Я вам еще раз тресну…
Но! Тут из-за угла появился Верзила Грохот, схватил Яшку за шиворот, и Яшка оказался нос к носу с Даруней — девчонку Верзила держал в другой руке.
— Попалась, — сказал Яшка.
— Попалась, — сказала Даруня и засветила Яшке по тому же глазу.
Тут раздались шум, крики. Было ясно — бегут горожане.
— Сластена, за углом колбасная. Хватаем окорок и в лес. И этих субчиков с собой. Как думаешь — выкуп за них дадут?
Горожане вбежали на площадь с криками:
— Где воры? Где жулье?
Но!.. Почему-то горожане были мокрые. С головы до ног.
А вот почему.
Гидрогений Астигматюк и кузнец Давыд наелись мыла и решили отомстить согражданам.
— Сколько они надо мной издевались. Туристам меня показывали. Опыты мои срывали. Мысли путали.
— Отключи им воду на три дня.
— Это жестоко. А вдруг какой-нибудь малыш сидит в тазу намыленный. Давай окатим их из брандспойта!
— Заледенеют.
— Ты что, Давыд, разве сейчас зима?
Взяли гидрогений Астигматюк и кузнец Давыд шланг-брандспойт и потащили его к цирку. По дороге заметили, что двери ювелирной мастерской стоят нараспашку. А поперек дороги лежит сломанный сейф. Помчались они поднимать народ. Но!.. Подбежав к цирку, услышали громкую музыку и аплодисменты. И решили сначала все же окатить сограждан из брандспойта, а уж потом объявить о грабеже — мокрый гражданин острее чувствует беду.
Когда они втащили в цирк брандспойт, лев стоял на ходулях. Именно в тот момент, когда он спрыгнул с ходуль на трамплин, а с него взлетел под купол цирка, гидрогений и кузнец закричали: «В городе грабеж!» и ударили по гражданам струей.
Публика бросилась на выход — прямо на струю.
