Казис Сая - Гадание на яблочных семечках
— Теперь тебе придется выбирать — велосипед или я.
— Разве он не отдаст?
— Навряд ли… Может, мне остаться тут на денек-другой, а ты езжай пока без меня?
— Нет, дядя, нет! Лучше вместе. Пусть уж велосипед здесь останется.
Дядя Тант долго не раздумывал, не рассуждал, не пускался ни в какие разговоры, а пошел переоделся, принес рюкзак, спальный мешок, палатку…
— Мне бы привязать к велосипеду, — обратился он к Чичиркам. — Куда вы его задевали?
— Так что же это получается, Леонидас? — хлопала глазами Инесса. — Совсем или временно с нами прощаешься?
— Там поглядим… — ответил дядя.
— Порядочные люди так не поступают, — выговаривал Чичирка. — Еще неделька, и с основными работами было бы покончено.
— Что поделаешь — закончите без меня, новоселье справите.
— Мы все же надеемся, дядя… А домик обмоем вместе… Обязательно обмоем.
— Так не отдадите парню велосипед?
— А зачем вам такая обуза? — издевался Чичирка. — Вдвоем на одном велосипеде все равно не поместитесь. Вот встретимся, посидим да обсудим все, тогда и заберете.
— Я в милицию обращусь! — пригрозил Аудрюс.
— Обращайся, обращайся!.. Заодно позаботься, чтоб дядю прописали. Город — это тебе не сад-огород. Распустит кто-нибудь язык, и будешь платить штраф.
— Послушайте вы… любезные! — на прощание обратился к ним Тант. — Вы напрасно сердитесь на этого парнишку. Я с самого первого дня знал, что вы меня надули. Вам я такой же дядя, как и ему…
— А откуда ты знаешь? Ты же чокнутый — ничего не помнишь!
— С божьей помощью, может, и вас забуду со временем…
Рюкзак дяди Танта за это время нисколечки не стал тяжелее, поэтому Аудрюс прихватил еще и спальный мешок.
— Быстрей согреюсь, — сказал он.
Тант перекинул через плечо зеленоватый мешок с палаткой, и они двинулись к автобусной остановке. Аудрюсу не терпелось как можно скорее спросить у дяди, почему он позволил себя обмануть, раз знал, что Чичирка никакая ему не родня.
— Видишь ли, — ответил Тант, — мне важно было выяснить, бывают ли негодяи счастливыми. И вообще — счастливее ли они честных людей? Скажем, Кастуте…
— Ну, и как?
— Одним словом не высказать… Негодяи чаще ссорятся, ругаются меж собой, а честные люди, мне кажется, все больше плачут.
— Кастуте, может, и вправду всплакнет иногда, — согласился Аудрюс. — Только она действительно счастливая. Правда-правда!.. Даже не сравнить.
— Самое скверное, что хорошему человеку приходится жить среди всяких прохвостов… Поэтому я опасаюсь, как бы эти Чичирки в отместку не причинили Кастуте вреда.
— Неужели они могут быть такими свиньями?
— Хм… — рассмеялся дядя. — Они теперь голову ломают над тем, как бы подложить нам свинью.
Аудрюс слегка расстроился, примолк, но через минуту опять обернулся к Танту.
— А знаете что, Дядя Тант! Давайте поедем к моему брату, к дяде Пятрасу!
— Надо подумать, — ответил Тант.
Кастуте на этот счет засомневалась: будет ли удобно, если они нагрянут так неожиданно? Аудрюс еще раз перечитал письмо от брата, и они решили, что утро вечера мудренее…
На следующий день после обеда Аудрюс послал Угнюсу телеграмму: «ЗАВТРА ОТПРАВЛЯЕМСЯ К ВАМ. ЖДИТЕ. И НЕ СЕРДИТЕСЬ. АУДРЮС И ТАНТ».
Позже выяснилось, что близнецы отправили телеграммы один другому в тот самый день и почти в тот самый час. Они пришли тогда, когда Угнюс уже уехал к Аудрюсу, а Аудрюс отправился к Угнюсу…
День сплошных неожиданностей
Двоюродные братья ни за что не захотели открыть тете, почему они поссорились. Угнюс даже решил прихватить с собой велосипед, как будто не собирался больше сюда возвращаться. Тетя Виталия едва его отговорила, убедив, что велосипед и собака — неподходящий груз для такой дороги. Она вдруг предложила Рамунасу поехать вместе. Видно, хотела, чтобы двоюродные братья помирились по дороге и чтобы, собравшись вчетвером у Кастуте, поделили наконец вещи: бинокль, часы и музыкальный портсигар. Рамунас обрадовался, а Угнюс огорчился. Он собирался ехать один, сам по себе, прихватив Тутиса, как сообщил в телеграмме.
Задержись они хоть на час дома, получили бы известие, что Аудрюс и Тант отправились к ним… Однако это был особый день, когда ничего не стоило разминуться, день всяких неожиданных встреч и внезапных решений.
Неожиданности, которые порой посылает сама судьба, испытывая людей, делают жизнь похожей на сказку, на сон. Пусть счастливые концовки случаются не часто, но они могут утешить в печали, обрадовать и молодого, и старого, удивить даже такого пессимиста, который ни во что не верит. Непредвиденные беды, возможно, оттого и воспринимаются не так болезненно, что здесь некого винить. Поэтому люди и говорят — так уж вышло, так уж получилось, такова судьба.
Дядя Пятрас охотно согласился подвезти Угнюса, Рамунаса и Тутиса почти до половины пути. Дальше двоюродные братья надеялись остановить попутную машину.
Проехав без всяких приключений где-то полсотни километров, они увидели на обочине темно-зеленую «Ниву». Диндерисы, отец и сын, уже какое-то время пытались остановить каждую проносящуюся мимо машину, и теперь, завидев водовозку дяди Пятраса, прямо-таки запрыгали от радости.
Диндерисы еще с вечера прикатили сюда порыбачить. Спрятали машину в кустах, забросили сеть… Развели костер и подремали до зари возле него, потом вытащили сеть, в которую набилось с полмешка крупных лещей, и давно были бы уже дома, если б какие-то лиходеи не налили ночью в бак «Нивы» воды или просто-напросто помочились туда… Мотор стал чихать, глохнуть. До шоссе еще кое-как дотащились, а дальше ни с места. Диндерис спустил загрязненный бензин (вот почему стоял такой смрад на дороге!) и теперь искал водителя, который бы прочистил им карбюратор, а также заправил машину горючим.
Пока браконьер излагал свои беды, Дарюс перемахнул через канаву и залег в люпине, чтобы не нужно было общаться с врагом и его секундантом. Угнюс тем временем высадил Тутиса. Собаке, не привыкшей путешествовать на машине, было нелишне побегать на воле. Рамунас остался возле «Нивы», где дядя Пятрас уже снимал карбюратор.
— Дарюс! — через минуту позвал Диндерис. — Где ты там?
— Зде-есь! — отозвался тот, развалившись в голубеющих зарослях люпина.
— Поищи какую-нибудь жестянку бензин перелить.
— А где я ее возьму?
— Сходи к местным. Попроси, чтоб одолжили.
— Пускай вон Рамунас или его братец смотаются…
— Ступай сюда, кому сказано! — разозлившись, прикрикнул отец, — Погляди хоть, как человек чинит!..
Дарюс лениво приподнялся, посасывая сигарету, перепрыгнул через канаву, потом, видно, вспомнил, что курить возле открытого мотора опасно, и щелчком метнул окурок. Метил в Угнюса — тому тоже вздумалось поглядеть, как дядя прочищает карбюратор — однако сигарета упала в траву, где пролилось горючее, и там мгновенно взметнулось пламя. Угнюс едва успел отскочить. Счастье еще, мужчины до этого отбуксировали «Ниву» чуть вперед, чтобы не несло так сильно пролитым бензином. Иначе вряд ли удалось бы спасти машину.
В этой суматохе Диндерис подскочил к сыну и залепил ему затрещину, и тот опять забился поглубже в люпин. (Ах, уж этот родич Рамунаса, чтоб его черти взяли, сплошные несчастья от него, одно за другим…)
Воспламенившийся бензин расплавил асфальт, черный, вонючий дым поднялся выше деревьев. Тут подоспела милицейская машина. Инспектор потребовал открыть багажник и обнаружил там мокрую сеть и полмешка рыбы. Принялся составлять протокол. Пока «Нива» и водовозка разъехались каждая своей дорогой, наступил полдень…
Шоссе, на которое вышли Аудрюс и дядя Тант, было не слишком оживленным. Однако долго «голосовать» не пришлось. Один «Жигуленок», просигналив, вдруг остановился и стал задом подкатывать к ним. Из машины вылез совершенно лысый, но еще не старый, улыбающийся мужчина.
— Иполитас! — воскликнул он, разводя руками. — Так ты все еще странствуешь по свету?
— Совсем как современный мир, — повторил Тант любимую свою присказку, — который многое знает, но ничего не помнит и не ведает, куда несется.
— Раз так, садитесь-ка ко мне в машину. Супруга с детишками обрадуется.
— Да я, как видишь, не один…
— Ничего, оба поместитесь. Полезайте!
Приглядевшись получше, Аудрюс заметил, что у водителя нет ни ресниц, ни бровей. Весь словно из теста слеплен и ни капельки не пропечен. Настоящий Фантомас!.. Правда, сердечная улыбка опровергала такое сравнение. Так или иначе, человек этот вызывал симпатию. Только закралось беспокойство, как бы он не соблазнил Танта поехать к нему в гости. Ведь Угнюс получил телеграмму, ждет — не дождется…
— И как это тебе, Иполитас, не надоест шататься? — удивлялся водитель. — Неужели не встретил людей, у которых мог бы остановиться, пустить корни и жить спокойно?
