Казис Сая - Гадание на яблочных семечках
Ныло сердце, что дядя Тант не в состоянии сам навестить их. Может, забыл, где они живут и не помнит уже ни Аудрюса, ни Кастуте? А вот Аудрюс — наоборот: помнит каждое слово Танта, каждые день и час, проведенные с ним. И как же он так позорно обмишурился! Позволил, чтобы эти жулики и обманщики присвоили себе человека, словно раба какого!
Что теперь делать? Что же делать? Хоть пробей головой стену — дяди Танта не вернуть… Ни весточки, ни следа. Досада из-за собственной оплошности прямо поедом ела. А за ужином кусок в горло не лез. Чуткая Кастуте качала головой, хотела даже приложить руку ему ко лбу, но он забурчал, выкрутился — не хватало еще, чтоб она нащупала эту несчастную шишку…
Жалко Кастуте, жалко дядю Танта, жалко себя. Такая тоска, даже жить тошно. Да и что это за жизнь, раз ничего не можешь поделать…
Кастуте, наверное, услышала, как он ворочается в постели, а может, с вечера почувствовала, что ему не заснуть — неожиданно вошла с букетиком душистой ночной фиалки, которая раскрывается только ночью.
— Мне всегда так жалко ее рвать, — посетовала она, — зато я приказала — успокой ты моего Аудрюса… Когда нападает тоска, ты, детка, сразу вспомни… что на этой земле еще цветут цветы…
— На что мне они? — вздохнул он.
— Не говори так… Лучше погляди, понюхай, порадуйся хоть немного, когда уйду. Заметь, среди цветов и деревьев всегда легче. Ой, как же они успокаивают сердце! Вот и мне столько добра сделали!
— Лучше посоветуй, тетя, что делать. Как дядю Танта выручить?
— Достаточно ты уже искал-переискал, намучился… Усни, отдохни, успокойся. Теперь поступай по-другому… Ты меня послушай, я тебя научу.
Аудрюс глубоко вздохнул, втянул в себя нежный аромат ночных цветов, и горечь в душе вроде улеглась.
— Давай свет погасим, — предложила Кастуте, — чтобы они не закрылись и не потеряли запах… Когда нет того человека, которому хочешь помочь, — приговаривала она, — делай добро всем вокруг. Пожелал кому-нибудь доброго утра, показал человеку дорогу, огород полил для Кастуте — не думай, что время понапрасну потратил. Ты остаешься здесь, где нужен, а сердцем ищешь… Вот увидишь, детка, сердце, оно найдет! Поверь, успокойся и засыпай помаленьку.
Аудрюсу припомнилось, что и отец на прощание говорил приблизительно то же самое. Хотя внутри еще кипела досада, хотелось сердито возразить Кастуте, но он преодолел раздражение и ласково погладил белеющую в сумерках ее руку.
— Спасибо, Кастуте… — тихо произнес. — Я хоть и не верю, но все-таки попробую.
Наутро он уже пробудился с твердым намерением делать так, как учила Кастуте. Позавтракал и попытался спокойно, не горячась, разобрать поломанный велосипед. Раньше этот тормозной механизм на заднем колесе казался ему страшно сложным, теперь он довольно легко в нем разобрался, нашел разболтавшуюся гайку, почистил подшипники, все крепко пригнал, смазал маслом, и велосипед готов! Аудрюс снова мог ездить по садам, искать Танта, однако Кастуте ему посоветовала побыть дома день или два, поработать в огороде и спокойно все обдумать — может, он что-то делает не совсем так…
Аудрюс заново восстановил в памяти тот вечер, когда Чичирки явились, чтобы увести с собой дядю Танта. Как они там говорили — что сами увидели дядю на крыше или соседи подсказали, что он здесь? Следовательно, соседи должны их знать! Надо бы их порасспросить. Раньше это почему-то и в голову не пришло.
Потом он припомнил еще одну важную вещь! Когда эти так называемые родственники распивали здесь шампанское, Чичиркене, смеясь, прикрывала рот рукой и говорила, что как раз вставляет сейчас зубы. Свои вытащила, а к протезисту все не соберется никак. Значит, в стоматологической поликлинике должны знать ее адрес!
Кастуте нарвала букет самых крупных ромашек и подсказала, как найти поликлинику. Аудрюс вручил цветы регистраторше и сказал, что приехал из другого города и хочет встретиться здесь с дядей, который проживает у Чичирки… Их адреса он не знает, только ему говорили, дескать, Чичиркене протезирует в здешней поликлинике зубы… Через пару минут Аудрюс уже держал в руках адрес Инессы Чичиркене!
Дома никого не оказалось. Соседка сказала, что Чичирки теперь живут в коллективном саду. В том самом, где несколько дней назад Аудрюса закидали комьями. Он хотел было помчаться туда, но, поразмыслив, решил вернуться к Кастуте и спросить у нее совета. Может, лучше им отправиться вместе?
— Нет… — ответила она. — Езжай один. Только сгоряча ничего не предпринимай. Расскажи все, что знаешь, ему самому. Если хочет, пусть возвращается к нам, а если ему там нравится, пусть живет себе. Не расстраивай его, думай не только о себе.
Когда садоводы показали ему на торчащую среди деревьев красную, крытую шифером крышу, Аудрюс нарочно побрел медленно-медленно, придерживая велосипед и стараясь унять волнение, чтобы не напортить чего-нибудь. Возле дома Чичирки громоздились кучи кирпича, песка, досок. Пахло свежей штукатуркой и толем. Чичирка поливал шлангом огород, Чичиркене чистила во дворе картошку.
— Добрый вечер! — поздоровался Аудрюс.
— Добрый, коли не врешь, — откликнулся Чичирка. — Что скажешь?
— Приехал навестить вашего дядю…
— Кого?
— Дядю Леонардаса.
— Нет здесь никакого Леонардаса!
— Так, может, Леонидаса? Он у нас жил, но вы его забрали от нас пару недель назад.
Чичирка повернулся к жене, перешагнул грядки, чтобы не кричать издалека, и злобно гаркнул:
— Нет здесь никакого дяди. Марш отсюда!
Он направил на Аудрюса сильную струю воды.
— Дядя Тант! — позвал Аудрюс, поглядывая на растворенные окна. — Дядя Тант!
Чичирка, подскочив, огрел его шлангом по спине и пустил водяную струю прямо в лицо. Но тут, услышав крик, из дома вышел дядя Тант со шпателем в руке.
— Зигмас! — попытался угомонить он Чичирку. — Ты чего на него набросился?
— А чего он тут? Шляются всякие, краску воруют…
— А вы людей воруете! — не выдержал Аудрюс.
— Что?! — Чичирка закрыл кран с водой и решил как следует проучить наглеца. — Ты что несешь вздор?
У Аудрюса от холодной воды и напряжения стучали зубы.
— Боитесь, чтобы я не сказал дяде Танту… — выдавил он.
— Что ты можешь ему сказать, что? Сопляк несчастный!..
— Ну-ну-ну! — заступился за паренька Тант. — Андрюс — мой гость. Позвольте уж сначала мне…
— Я не Андрюс, я Аудрюс, дядя Тант.
— И я, чего доброго, не Леонидас… Не важно. Тебе бы переодеться… Совсем ведь мокрый…
— Ты что, с ума спятил, — упрекнула Чичиркене мужа. — Вода ледяная, ребенка простудишь! Нужно его напоить горячим чаем с малиной.
Аудрюс заметил, как она заговорщицки подмигнула мужу, Чичирка сразу же спохватился и передал инициативу в руки Инессы.
— Да ты не бойся, — сказала она Аудрюсу. — Он совершенно не умеет шутить. Нарочно ссорится с людьми, ищет повод потом помириться, за столом посидеть.
— Ладно, ладно, не оговаривай тут, — бурчал Чичирка. — Ставь чайник скорее. И ты, Леонидас, ступай умойся. У меня такой обычай, всех, кто приходит в первый раз — крещу…
Теперь он из кожи вон лез, чтобы не дать Танту и Аудрюсу переброситься словом, прежде чем все усядутся за стол. Чичирка почти силой заставил дядю умыться, а Аудрюсу приволок халат, пусть накинет, пока высохнет одежда. Но тот ушел за угол дома, где еще пригревало солнышко, снял брюки, рубашку, отжал, попрыгал, поприседал — согрелся и опять натянул все на себя.
— Не понял я, что это ты там плел? — спросил Чичирка с халатом в руках, который так и не удалось всучить. — Так что я украл, по-твоему?
— Это я о дяде, — спокойно ответил мальчик. — Тогда в вагоне вы не захотели его присвоить. Даже не поздоровались с родным дядей.
— А-а-а!.. Так и ты там был!.. А я не хотел при людях объясняться. Он ведь больной. С ним, как с малым ребенком.
— Вы как хотите, а я должен ему сказать, — Аудрюс направился прямо к Танту.
— Погоди… Эй!.. Послушай…
Мальчик приостановился.
— Зачем дурить ему голову? Если вам нужен работник — пожалуйста… Пришлю его к вам на недельку. Выпей чаю, посиди с нами. И помолчи. Помолчи на этот раз… Эй! Слышь, что говорю?.. Прикуси язык пока. Смотри, сколько здесь смородины, крыжовника… Угощайся.
— Спасибо. У нас тоже есть.
Чичирка вдруг подбежал, схватил велосипед Аудрюса.
— Закрою вот под замок и не отдам, пока не сядем и не поговорим как люди.
Дядя Тант как раз закончил умываться. Аудрюс подошел к нему и выложил все, как есть.
— Зря ты все выболтал Чичирке, — рассудил дядя. — Надо было обождать, пока все усядемся за стол.
— А какая разница? Не хочу я ихнего чаю!..
— Теперь тебе придется выбирать — велосипед или я.
— Разве он не отдаст?
— Навряд ли… Может, мне остаться тут на денек-другой, а ты езжай пока без меня?
