Макс Бременер - Толя-Трилли
Наверно, уже 3 часа с чем-то: зашло солнце и поэтому солнечные часы не идут. На море появилась волна.
Гера вдруг опустил бинокль и сказал: «Вижу десант на горизонте». Потом он сказал Сахарову: «Беги что есть силы к нашим, объясни, что десант подплывает, — пусть дадут пулемёт. Ты его прикатишь сюда». Сахаров равнодушно спросил: «А зачем?.. Хотя, верно, по условиям игры, пулемёт, конечно…» В этот напряжённый момент голос у Сахарова был такой, будто у нас мирное время.
Гера выхватил у меня карандаш и черкнул несколько слов своему заместителю так быстро, что казалось, будто он только расписаться успел. Потом он сунул бумажку Сахарову. Я видел, что было в записке:
«Пришлите пулемёт для уничтожения большого морского десанта, который будет здесь минут через десять. Если не пришлёте, то есть опасность, что десант прорвётся к ДТС. И победят «жёлтые». Пришлите пулемёт, мы их расстреляем неожиданно на расстоянии 20 метров.
Ивашов».Когда Сахаров убежал, Гера снова приставил к глазам бинокль. Он очень бледный, и, по-моему, у него дрожат руки… Между прочим, на волнах появились «барашки».
3 часа 30 минут. Потом было так. Десант приближался. Я уже и без бинокля его видел. А Сахарова всё нет. Мы с Герой взяли в руки по шесту. Сначала «жёлтые» пытались причалить к пристани. Но лодку очень сильно бросало на волнах. Наши шесты не понадобились. Ялик немного отплыл назад и повернул к пляжу. Но и к пляжу ему не удалось причалить, потому что отбрасывала назад волна. Вообще прибой очень сильный. Гера крикнул десантникам, что подходить к берегу опасно, потому что можно разбить лодку. А волны уже начали заливать вражескую лодку. Тут Гера опять крикнул, чтобы они не подходили к берегу— у берега самая сильная волна, а остановили лодку в нескольких метрах. И чтобы старшие ребята вылезли и держали лодку, а другие десантники быстро выпрыгивали в воду и выбегали на берег. Гера отбросил в сторону свой шест и мгновенно разделся и разулся и велел мне так же сделать. Потом он полез в воду. Я хотел спросить у Геры, очень вода холодная или нет, но не спросил — он до груди зашёл в воду и там держал ялик за борт. Я не мог остаться один и тоже вошёл в воду, чтобы помочь удержать лодку, пока «жёлтые» будут вылезать. Я крепко держал лодку, когда набегала волна, а когда она откатывалась, та ребята быстро выпрыгивали. Самых младших десантников Гера и Коркин перенесли на берег на руках.
Да, забыл написать: когда ещё ни один десантник не сошёл на берег, а мы только ещё вошли в воду, на лестнице, ведущей к пляжу, показался Сахаров, который тащил на себе пулемёт. Гера приказал ему очень громко, чтобы он бросил пулемёт и бежал на помощь. Сначала Сахаров не понял, но потом он понял.
После того как мы сообща вытащили ялик на берег, мы не знали, как нам теперь быть. Конечно, десантники могли нас теперь взять в плен, потому что их было больше, а пулемёт Сахаров бросил метрах в ста отсюда. Но командир десантников Коркин приказал им всем сдаться, и Сахаров удивился, а мы с Герой нет.
Гера велел пленным построиться, и мы «жёлтых» повели в ДТС. Гера шагал впереди, а мы с Витей Сахаровым по бокам — я с правого боку, а Витя с пулемётом слева. Только мы привели пленных в ДТС, горнист сыграл отбой. И за нами, «синими», осталась победа!
После отбоя я почувствовал, что мне холодно, и подумал, что теперь простужусь. Вдруг ко мне подошёл Гера, похлопал меня по плечу и сказал, что я, оказывается, ничего себе парень. Мне стало очень тепло, хотя я был весь мокрый. Сейчас немножко обсох и вот пишу эти слова.
Гера очень доволен, что… Но приходится кончать, потому что зовут на костровую площадку. Там будет линейка, парад войск, которые участвовали в игре, а потом мы пойдём обедать. Между прочим, я проголодался».
На этом дневник Серёжи Машина заканчивается.
9На большой костровой площадке собрались бывшие противники — «синие» и «жёлтые», во главе со своими командирами — Ивашовым и Голубовым, наблюдателями штаба Коркиным и Мариной. Предстоял парад.
К Гере подошёл Коркин.
— Поздравляю тебя! — сказал он. — Ты у нас молодцом! Проявил находчивость. Очень хорошо, Ивашов!
— А я и не сомневалась, — вмешалась Марина, — что Аркашику Голубову с Ивашовым не совладать. Неравные силы! — Она с усмешкой посмотрела на Коркина, и тот, вдруг вспомнив, что не отдал какого-то распоряжения, поспешно удалился.
Тогда, став серьёзной, Марина положила Гере руку на плечо и пожелала, чтоб это первое выигранное сражение осталось единственным в его жизни, чтоб ему не пришлось — уже не в игре — отражать десант…
И, тронутый этими торжественными и тихими словами, такими неожиданными в устах громогласной Марины, Гера захотел ей ответить шуткой, но прозвучала команда: «Строиться!»
…Скомандовав своему отряду «смирно», Гера Ивашов приготовился к сдаче рапорта и замешкался: он что-то увидел. Триста пионеров увидели тоже. И минуту, стоя смирно, все неотрывно глядели вперёд: совсем близко от берега, в военном строю, шли корабли Черноморского флота.
