Жаклин Уилсон - Девчонки в погоне за модой
Но одно преимущество у этой доисторической сантехники все-таки имеется. Когда я добираюсь до нее, продравшись через заросли сорняков, от нестерпимой вони меня тут же выворачивает наизнанку, не надо даже совать палец в горло.
Процесс ужасен. Ужас, ужас, ужас. Сердце стучит, как отбойный молоток, слезы льются рекой. Вот уже все кончилось, но мне не полегчало. На подгибающихся ногах выбираюсь на свежий воздух, плещу себе в лицо сомнительной водой из старой ржавой дождевой бочки. Сейчас дождя нет, но можно надеяться, что от резкого ветра щеки у меня снова порозовеют.
Возвращаюсь в дом, но от запаха оберток от рыбы с картошкой, которые Анна сворачивает в комок, тошнота снова подступает к горлу.
— Элли? Тебе нехорошо?
— А? Да нет. Все в порядке.
— Куда ты ходила?
— В ту жуткую уборную во дворе. В нормальном туалете засел Моголь, а мне было срочно нужно, — говорю я. — Так что, папа запустил новый телик?
Я бочком продвигаюсь мимо нее в гостиную, но Анна удерживает меня за локоть.
— Элли, ты ужасно выглядишь.
— Вот спасибо!
— Ты белая как полотно. Тебя тошнило?
— Нет.
— Ты уверена? От тебя пахнет кислым.
— Сколько комплиментов! Сначала ты говоришь, что у меня ужасный вид, потом — что от меня воняет. Потрясающе! — Я пытаюсь шутить, но на глаза наворачиваются нелепые слезы, а губы сами собой начинают лепетать: — Я знаю, что выгляжу ужасно, не обязательно все это размазывать. Я — просто жирная уродина, я знаю. Неудивительно, что Дэн меня разлюбил, ему лень даже прийти повидать меня, когда между нами всего-навсего эта дурацкая гора, считалось, что он с ума по мне сходит, но этого чувства и на пять минут не хватило, правда же, а теперь…
— А теперь? — с нажимом повторяет Анна.
Из гостиной доносится мультяшная музыка и победный вопль Моголя:
— Уоллес и Громит!
— Эй, девчонки, идите смотреть телевизор!
— Пойдем, — говорю я, шмыгая носом. — Папа так старался, ездил за ним.
— Нет. Через минуту. Давай выясним все, не откладывая. — Анна по-прежнему не пускает меня. — Элли. — Она делает глубокий вдох.
— Ну что?
— У тебя будет ребенок?
— ЧЕГО???
Я выпучиваю на нее глаза в полнейшем обалдении.
— Я давно уже собираюсь с духом, чтобы задать тебе этот вопрос. Я говорила себе, что слишком тороплюсь с выводами. Я ничего не сказала папе. Обещаю, что не скажу, пока ты мне не разрешишь. Имей в виду, в этом ничего такого нет. То есть, конечно, никто подобного не планировал и нужно рассмотреть все варианты, но все-таки это не конец света. Мы как-нибудь справимся, что бы ты ни решила. А решать тебе — только тебе, Элли, ведь это твой ребенок.
— Анна. Послушай меня. Не будет у меня никакого ребенка.
— Ну, что ж, если ты так решила…
— Да я не беременна! Анна, у тебя крыша, случайно, не поехала? Ребенок? У меня? — И вдруг у меня перехватывает горло. — Господи, это из-за того, что я такая толстая?
— Нет! В последнее время ты сильно похудела, но я думала, это потому, что ты нервничаешь, ты несчастна оттого, что Дэн не проявляется.
— Дэн? Ой, Анна, ты же не думала, что Дэн — отец ребенка! — Это настолько дико, что я начинаю хохотать.
Анна, не удержавшись, тоже хихикает.
— Слушай, у нас с Дэном вообще ничего такого не было. Ну, целовались там, и больше ничего. Как ты могла подумать?..
— Я понимаю, это кажется невероятным. Но ты должна признать, в последнее время ты замкнулась в себе, грустишь, ничего не ешь, тебя тошнит, ты вдруг стала бояться, не пополнела ли ты… А потом, я не могла не заметить, что ты в этом месяце не прикасалась к своей коробке с «Тампаксами». Я знаю, это у тебя пока нерегулярно, но когда все сложилось вместе… Ах, Элли, ты даже не представляешь, как я рада, что неверно подвела итог!
Она стискивает меня в объятиях и вдруг настораживается:
— Все-таки от тебя пахнет кислым!
— Прекрати! Не заводи все сначала!
Анна отстраняет меня на длину руки, смотрит прямо в глаза.
— В чем дело, Элли?
— Ни в чем.
— Перестань. Ты уже с каких пор сама не своя.
— Ну, ладно. Я себе не нравлюсь. Я хочу стать новым человеком.
— А мне нравилась прежняя Элли, — говорит Анна. — Ты как будто погасла. Такая бледная, измученная. Я, наверное, с ума сошла, что поддержала тебя с той глупой диетой. Ты очень похудела.
— Нет, неправда, даже и не начала. Я все еще жутко толстая, посмотри! — Я с отвращением дергаю свою одежду.
— Сама посмотри. — Анна приподнимает мой толстый джемпер.
— Анна, пусти, — вырываюсь я. — Хватит меня разглядывать.
— Ты очень сильно похудела! Я и не замечала, насколько сильно. Господи, Элли, у тебя не анорексия?
— Конечно, нет. Посмотри, сколько я лопаю. Вот сегодня — целых два обеда.
— Да, наверное… Разве только… Элли, скажи честно, ты не вызвала у себя рвоту?
Сердце гулко стучит, но я заставляю себя смотреть ей прямо в глаза.
— Анна, честно, остановись. То у меня ребенок, то анорексия, теперь булимия!
— Прости, прости. Я совсем запуталась. Насчет Дэна. Ты говоришь, вы больше не дружите?
— Не знаю. Я не знаю, дружим мы или нет, потому что я уже не знаю, сколько времени не видела Дэна.
— Женщины, кончайте вы трепаться в кухне, сколько можно? — Папа просовывает голову в дверь. — Пошли смотреть телевизор, раз уж я его приволок.
— Идем, идем.
— А Дэна ты скоро увидишь, — говорит папа. — Я в пабе встретил его папочку и пригласил все семейство к нам на сегодня, на вечер, выпить по случаю Рождества!
Глава 8
ПРИМЕРНАЯ ДЕВОЧКА
— Что ты сделал?! — спрашиваю я.
— Я думал, ты обрадуешься, — теряется папа. — Тебе ведь до смерти хотелось повидать этого молодого человека или нет?
— Нет! То есть… Дело в том, что мне хотелось, чтобы он сам ко мне пришел. А так он подумает, что это я тебя попросила. Ох, папа, как ты мог?
— Да, как ты мог?! — присоединяется ко мне Анна. — Вот бестолковина! Выпить по случаю Рождества? Что выпить? У нас только вино к завтрашнему обеду и несколько банок пива. А все их детишки! Сколько их там — пять, шесть? А еда? Нужно же их как-то угостить. У меня пакет хрустящей картошки и одна банка зеленого горошка. Они это сметут в один момент!
— Пап, Дэн придет? Мне нравится Дэн! Он играет в интересные игры, с ним весело, — говорит Моголь.
— Да, дружок. Дэн придет. Я рад, что хоть кто-то доволен. — Папа сажает Моголя к себе на плечо, и оба они возвращаются к телевизору.
Я говорю:
— Когда они придут, я уйду.
— Не дури, Элли. Куда тебе идти? Ты же не можешь слоняться в одиночестве по горам в темноте.
— Но ты понимаешь, как все это выглядит? О боже, а я как буду выглядеть? Я совсем не взяла с собой приличной одежды.
— И я тоже. Но родные у Дэна не слишком строги по части одежды.
Мы обе зловредно хихикаем. По части одежды семейка Дэна — полный отстой.
— Так чем же все-таки их кормить? — Анна начинает перебирать коробки на кухне. — Придется поехать в деревню и опустошить магазин. Как будто мне больше нечем заняться, честное слово. Я-то надеялась подготовить овощи и нафаршировать индейку к завтрашнему обеду.
— Я этим займусь, — говорю я.
Я чищу картошку и брюссельскую капусту, набиваю фаршем индейку, пока руки не начинают болеть. Потом ополаскиваю лицо в ледяной ванной и пытаюсь привести в порядок волосы. Натягиваю черные джинсы и черную с серебром блузку. Живот все еще кажется мне раздувшимся, и я очень боюсь, что джинсы не налезут — но они застегиваются с легкостью, и блузка уже не натягивается на груди. Видно, я и правда похудела. Довольно основательно…
Возвращается из магазина Анна. Она по-настоящему благодарна мне, особенно после того, как я пожарила на гриле маленькие сосисочки, запихнула начинку в слоеные пирожки и обернула консервированные побеги аспарагуса тоненькими ломтиками черного хлеба. Я красиво раскладываю все это на тарелке, а для детей сооружаю маленькие рожицы из кусочков сыра, ананасов и оливок, уложенных на крекеры. Сама я ни кусочка не откусила и, хоть от слабости меня слегка качает, ощущаю странное волнение. Я добилась своего. Я худею.
Я ХУДЕЮ!
Но мгновенно начинаю казаться себе все толще и толще, когда слышу подъезжающую машину, хлопанье дверей, звук множества голосов.
Анна, папа и Моголь идут встречать гостей. Я держусь сзади, стараясь выглядеть спокойной.
В комнату вваливаются братья и сестры Дэна, одетые в старые самодельные джемперы и мешковатые штаны. Помнится, их было не так много — некоторые прихватили с собой приятелей. Хорошо, что Анна сгоняла в магазин. Потом входят папа и мама Дэна, они одеты в одинаковые свитера из овечьей шерсти и джинсы, сидящие вкривь и вкось. Они тоже привели с собой друзей — мужчину, тоже в веселеньком джемпере (бредовые вязаные лягушки) и в старых, вонючих вельветовых штанах, и сутулую женщину в лоскутной безрукавке и в индейской юбке с неровным краем.
