Чучело. Игра мотыльков. Последний парад - Владимир Карпович Железников
Это открытие, так неожиданно посетившее Николая Николаевича, обрадовало его несказанно. Он встал и весело прошелся по комнате, напевая себе под нос, что случалось с ним крайне редко.
— Что с тобой? — не поняла Ленка.
— Со мной? — Николай Николаевич вполне радостно улыбнулся. — Со мной положительно ни-че-го!.. Продолжай, пожалуйста! Я внимательно слушаю тебя.
— Когда я первый раз произнесла, ну, про то, что это сделала я, то многие не поверили своим ушам: что это, мол, она мелет. А я посмотрела на Димку, улыбнулась и повторила громко:
«Это сделала я! Понятно?.. Я!»
До чего же у них стали смешные лица! Рыжий открыл «варежку» и забыл ее закрыть.
«Ты?» — Шмакова выпучила на меня глаза.
И следом за нею Попов тоже выпучил.
Лохматый стукнул меня по спине:
«Вот тебе для начала!»
А Васильев почему-то перепугался.
«Не может этого быть», — говорит.
«Может, может! — закричала я. — Это я!» — И зырк на Димку: мне было интересно, когда же он сознается.
Васильев наклонился ко мне и тихо прошептал:
«Я догадался… Ты их разыгрываешь?..»
Я в ответ рассмеялась, и Васильев, вполне довольный, тоже рассмеялся.
А Железная Кнопка сразу поверила. Она с жадностью посмотрела на меня, потом лицо ее ожесточилось, она не из тех, которые прощают.
«Как же тебя угораздило, несчастное ты чучело?» — спросила она.
«А так, угораздило, — весело ответила я. — Побежала в медпункт, чтобы перевязать ногу, встретила Маргариту… и все ей рассказала». — А сама снова — зырк на Димку.
Он, кажется, уже успокоился, а меня это обрадовало — значит, я снова помогла ему.
Лохматый второй раз стукнул меня ребром ладони между лопаток, а я даже не вздрогнула.
Васильев подмигнул мне и радостно завопил:
«Во смелая!.. Лохматый, она тебя не боится!»
А я правда не испугалась. Что-то случилось со мной новое. Сама себя не узнавала, ну точно это была не я.
Так вот, когда я «созналась», то Железная Кнопка сразу взяла власть в свои руки, и все стали ей подчиняться. Она приказала закрыть двери.
Валька схватил учительский стул, всунул в кольцо дверной ручки, хихикнул и радостно потер руки:
«Ну, будет веселое дельце!»
Мы сидели взаперти — вроде бы одни во всем мире. Там везде шла какая-то жизнь, во дворе счастливчики собирались в Москву, а мы здесь сидели одни в четырех стенах.
Видно было, что никто толком не знал, что делать со мной дальше.
Первым нашелся Валька — он понял, что меня надо бить. И швырнул в меня резинку — она ударилась в стенку и вмазалась Попову в лицо.
«А меня-то за что?» — завопил Попов.
Все, конечно, засмеялись, весело получилось: целили в меня, а попали в бедного Попова. Ну и я тоже рассмеялась и Димке подмигнула: мол, а ты, дурачок, чего же не веселишься?
Но Димка сидел мрачнее мрачного.
И еще Железная Кнопка не пожелала веселиться. Она вскочила на парту:
«Ребята, произошла страшная история. Среди нас появился предатель!.. — Она обвела всех взглядом, щеки у нее покрылись румянцем возмущения. — Что мы будем с нею делать? Надо решать».
А Васильев как завопит:
«Сжечь ее на костре! Да свершится гражданская казнь!»
«Точно! — обрадовался Рыжий. — Сжечь ее на костре!»
Все снова рассмеялись, потому что Рыжий когда кричал: «Сжечь ее на костре!» — то корчил смешные рожи.
И я тоже рассмеялась и оглянулась на Димку и показала ему, что мне совсем не страшно.
Но Железная Кнопка опять не поддалась общему веселью.
«Лохматый, — приказала она, — выруби Рыжего, чтоб не кривлялся».
Рыжий сам сразу сдался, он закричал:
«Я как все!.. Я ей ничего не прощаю!.. — Подлетел ко мне: — У-у-у, трепло-о-о!»
«Ладно, Рыжий, потом будешь орать, а сейчас помолчи. И забудь про свои дурацкие шутки, — сказала Железная Кнопка. — У нас серьезный разговор и серьезное дело».
— Знаешь, дедушка, — сказала Ленка, — у Мироновой очень сильная воля. Я тогда снова подумала: не зря ее прозвали Железной Кнопкой, не зря.
«Так простим мы ее или не простим?» — Глаза ее прямо испепеляли всех.
И тут все заорали кто что:
«Не простим!..»
«Простим!..»
А я еще ничего не понимала и закричала:
«Не прощайте!.. Не прощайте!..»
«Тихо!» — остановила всех Железная Кнопка.
Миронова знала, что все ждут, что же она скажет, и поэтому снова тянула по своей привычке, а потом с восторгом объявила:
«Бессольцевой — бойкот!»
И все дружно подхватили:
«Бойкот! Бой-кот!»
В это время кто-то дернул дверь из коридора, а потом застучал и закричал, чтобы мы немедленно открыли. Мы узнали голос Маргариты.
Я испугалась, что она ворвется и выдаст Димку. А он еще сильнее меня испугался. На цыпочках подбежал к двери, приложил палец к губам: мол, все молчите!
Тут, конечно, мы притихли. И я, дурочка, тоже, как он, приложила палец к губам и вертела головой во все стороны, чтобы никто не издал ни шороха, ни звука.
Маргарита стучала и стучала:
«Немедленно откройте!»
А Димка, бледный-бледный, ни кровинки в лице, стоял около дверей. Смотреть на него было невозможно — так он дрожал. А Маргарита не отставала:
«Откройте, откройте!»
Железная Кнопка подошла к Димке, оттолкнула его, открыла дверь, и перед нами появилась Маргарита. Она подозрительно спросила:
«Какой еще бойкот?.. Что тут происходит?»
Мы молчали.
Но тут, на наше счастье, кто-то из коридора позвал:
«Маргарита Ивановна!.. Вас Москва вызывает!»
Ну а когда Маргариту вызывает Москва, она обо всем забывает.
Она рассеянно посмотрела на нас, словно забыла, чего она так стучала и что ей надо, улыбнулась, махнула рукой и убежала.
Железная Кнопка невозмутимо закрыла дверь и спросила, обращаясь к классу:
«Значит, Бессольцевой…»
И ей дружно ответили:
«Бой-кот!»
«Бойкот!» — крикнул Васильев, задыхаясь от смеха.
«Никто, слышите, ни один человек не должен с нею разговаривать, — требовала Железная Кнопка. — Пусть она почувствует наше всеобщее презрение!.. А тому, кто нарушит клятву, мы тоже объявим самый жестокий бойкот! Наш пароль: „Бойкот предателю!“»
«Даешь бойкот! — неслось с разных сторон. — Да здравствует справедливость!»
«Ух, повеселимся! А, Сомов?! — затрещал Валька. — Погоняем твою подружку!.. Давай, давай крикнем вместе: „Бой-кот Чу-че-лу!“ — приставал он к Димке. — Чего же ты не кричишь?»
Димка криво усмехнулся и промолчал.
А все кругом заволновались, засуетились:
«Как же? Сомов против бойкота?»
«Сомов отделился от
