Денис Мартынов - Смотри, что принесли наши сети

— Ничего, ты справишь, — она выпрыгнула из автобуса и побежала к остальным. Черная, уложенная в несколько слоев юбка развевалась на ветру.

Репетировали до самого вечера. Читали свои роли (все наизусть — Макс из книжки), бегали туда и сюда, прятались за декорациями. Вольдемар Нилович командовал, Граф включал музыку и время от времени бил в большой желто-красный барабан.

Машины приезжали и уезжали. Уехали грузовики, что стояли рядом с автобусом. Солнце светило сверху, потом сбоку, пряталось за редкими тучками, и в конце концов скрылось за кафешкой. Тени от людей и машин медленно росли, перемещаясь по земле, словно черные стрелки бесчисленных часов, потерявших корпуса и циферблаты. Водители приходили, водители уходили. Кто-то останавливался посмотреть, кто-то смеялся, кто-то хлопал. Один раз подъехал экипаж ГАИ, полицейские смотрели на происходящее из машины. Потом один пошел в магазин, а второй спросил, можно ли постучать в барабан.

Когда народу в кафешке набралось достаточно, Вольдемар Нилович отправился с Жюли и Ольгердом внутрь. Жонглировать и показывать пантомиму. Остальные могли отдыхать. Гелиана кивнула Максу, и они отошли к автобусу. Сели у открытых дверей, болтая в воздухе ногами.

— Как ощущения? — Гелиана разрезала яблоко маленьким складным ножом и протянула Максу половинку.

— Пока непонятно.

— Но не сложно, правда? — она хлопнула его по колену.

— Но это ж только начало. Наверное? — Макс осторожно придвинулся ближе.

— А, здесь все одно и то же, — Гелиана с хрустом откусила кусок яблока. Дни рождения, детские сады, дни рождения, детские сады. Завтра два дня рождения. Скукота, — она обернулась, раскидала лишние вещи и легла на спину, свесив ноги через порог.

Макс посмотрел, получится ли у него сделать то же самое.

— Это поначалу кажется интересным. А потом превращается в зеленую тоску. Играем дурацкие «поучительные» сказки. Носим дурацкие костюмы, — она подняла вверх руку с огрызком и качала его туда и сюда, будто это была модель самолета.

— У тебя вроде нормальный костюм. Красивый.

— А что с того? — она снова села. — Все равно ничего нового.

— Слушай, — Макс повертел в пальцах оставшийся кусочек яблока. — А что у вас за имена такие? Псевдонимы?

— Ага, типа того. Вилыч считает, что это создает «артистическую атмосфэру». Но меня можешь звать просто Лина, — она прицелилась и кинула огрызок в мятое ведро, стоявшее на другом конце площадки. Огрызок, как ни странно, залетел внутрь.

— Браво, браво, — из-за двери показался Граф. — Если б мог, аплодировал бы до упаду, — он постучал правой ладонью по двери.

— Обращайся, еще покажу, — Лина соскочила на асфальт и потянулась, разминая спину.

— Пошли, с собаками погуляем, — Граф обхватил ее за талию.

— Но, но, парниша, — она шутливо застучала кулачками по куртке Графа.

— Пошли, пошли, — Граф свистнул, подзывая Аки и Паки.

— Я с вами, — Макс соскочил на асфальт.

— А ты здесь посиди, — Граф легко оттолкнул его и пошел через площадку в сторону зеленого поля.

Лина обернулась Максу. Скорчив сочувственную рожицу, пожала плечами и вместе с собаками побежала за Графом. Макс со злости пнул колесо машины.

Когда похолодало, а солнце почти скрылось за горизонтом, Вилыч приказал собираться. Надо было еще обустроиться в новом городе. Завтра у них там два дня рождения и библионочь. То есть такая же сказка с королевским охотником, только сыграть ее нужно будет в библиотеке.

Для ночевки сняли квартиру из тех, что сдаются посуточно. Квартира была на пятом этаже панельного девятиэтажного дома. Внутри две комнаты, обе выходят в коридор. Большая для мальчиков, маленькая для девочек. Собаки спят в коридоре.

Стоя в дверях большой комнаты, Макс осмотрелся. Желтоватый свет прилепившейся к потолку люстры, блестящий линолеум, похожий на перекачанного штангиста диван и напротив него — телевизор на стеклянной тумбе. Собственно, вот и вся мебель. На диване уже расселся Граф, щелкая пультом телевизора. Картинки на экране беззвучно сменяли одна другую.

— И где здесь спать? — поставив рюкзак у входа, Макс еще раз огляделся.

— Хочешь, к нам приходи — хихикнула Лина из коридора. — Вилыч тебе все равно спать не даст. Он храпит, как трактор.

— Ладно, — Макс забросил рюкзак на плечо.

— Э, малой, — Граф оторвался от телевизора. — Стопэ, стопэ. Ты куда намылился?

— Тут же все равно нет места, — Макс уже был одной ногой в коридоре.

— Как это нет?! — Граф в два прыжка догнал его и втащил в комнату.

Макс вывернулся, сбрасывая с плеча его руку.

— Ну хватит уже, — Граф предупреждающе замахнулся. — Спокойно. Вот так. Смотри, места навалом. Хоть двадцать человек положить можно.

— Где?

— Прямо здесь, — Граф показал на пол под ногами. Ты же турист у нас? На природе ночуешь? Значит, у тебя все с собой. Ложись и спи сладко. И нечего шататься по всей квартире.

— Прости, дорогой друг, — Лина выглянула из-за двери. — Судьба разлучает нас!

— А ты к себе иди, пока я еще добрый, — Граф снова плюхнулся на диван.

— Что поделаешь, — Лина карикатурно заломила руки. — Граф — мой верный рыцарь. Он, как свирепый, но непобедимый дракон, заботится о моей безопасности, о моей…

Последние ее слова потонули в грохоте телевизионной музыки, которую Граф накрутил на всю.

Вскоре в квартиру поднялись Вилыч и Жюли с Ольгердом. Поскольку в другой комнате был тоже только один диван, стали решать, кто и на чем будет спать. Потом образовалась очередь в душевую. Обнаружилось, что какие-то вещи Жюли остались в машине, Граф уперся и отказался за ними идти, а Максу ключи он давать не хотел, Ольгерду надумал поить чаю, а Лина предложила устроить чаепития на балконе. И так все это продолжалось и продолжалось, пока Вилыч не рявкнул и приказал всем идти спать. Прямо сейчас. Еще немного возни и вздохов, шлепанья босых ног по коридору, хлопков дверью туалета, и свет в квартире погас.

Макс выбрал себе место у входа в большую комнату. Так, ему казалось, будет дальше всего от дивана, на котором спали Вилыч и Граф. У противоположной стены, рядом с батареей расположился Ольгерд. У него был примерно такой же, как у Макса туристический коврик. И он раскатал его, положил сверху спальник, сел на них, опустил голову и закрыл уши руками. И просидел так минут пять или десять. Потом просто опустил руки, залез в спальник и заснул.

А Максу не спалось. Он тупо смотрел в потолок, наблюдал, как блуждают по нему отблески городских огней. Да потолок и сам по себе был не таким простым. Не белый и не серый. Не близкий и не далекий. Белое свечение от какой-то непонятной лампы, может, от уличного фонаря или чьего-то окна по соседству разливалось по нему во всю ширину. И только по углам копилась почти черная тень, да рядом с той стеной, где лежал Макс, свет ослабевал, и видна была четкая (как это на алгебре называется, «параболическая»?) граница между почти белым и серым. На стороне тени по потолку бежала длинная, похожая на змеиный след трещина, самый кончик ее высовывался в освещенную область. А дальше начинались бугры каких-то потолочных гор, потом космическая станция люстры, в стеклянных лепестках которой то появлялись, то исчезали синие и зеленые блики — это далеко внизу под полом квартиры копошился город.

И Макс лежал, и смотрел в потолок, и не мог понять, что он здесь делает. Это не был какой-то мучительный вопрос, не дающий ему спать. Дело совсем в другом. Просто… Почему так происходит? И почему происходит именно так?

Ведь у него же была какая-то конкретная цель. Когда-то, давным-давно, до того, как все это завертелось. Он чего-то хотел. И хотел чего-то определенного. А сейчас? Тени на потолке, жесткий пол, который от коврика ничуть не мягче, в нижней квартире смотрят телевизор, Граф присвистывает во сне, в коридоре возятся собаки, а на кухне тарахтит холодильник. В спальнике немного жарко. И почему-то от всего этого вместе невероятно хорошо. Ну, как будто бы ты приехал на море, и уже вечер, и вода такая теплая-теплая. И ты падаешь в нее, и плывешь. Переворачиваешься на спину, лежишь себе на воде с закрытыми глазами, и ничего тебе не надо. Все хорошо.

Кто-то усердно тряс его за ногу. Макс вынырнул из теплого сна. Снаружи было холодно, замерзли плечи, и щеки, и особенно нос. Макс открыл глаза. Прямо над ним, шумно облизываясь, стоял черный Аки. Морды не видно, только блестят глаза, зубы и язык.

— А ну уйди отсюда, — прошипел в темноте кто-то невидимый и шлепнул собаку.

Аки повернул голову и тихонько заскулил.

— Ну, хороший мальчик, иди сюда, иди, — невидимка прищелкнул языком.

Аки повернулся и, обметая Максов спальник мохнатым хвостом, скрылся в коридоре. Вместо него тут же появилось призрачное лицо Лины: