Юлия Кузнецова - Дом П
– Наш прибор компактный, но мощный, – с достоинством сказал молодой человек, – настоящий вепрь!
– Беру, – решила бабушка Лида.
– Отлично! – обрадовался молодой человек. – Тогда подпишите вот тут!
– Женя, дай ручку, пожалуйста, – попросила бабушка Лида, – и глаза мои.
Бабушка Женя взяла со стола ручку и очки бабушки Лиды, подошла к ней, глянула на документ и вдруг спросила:
– Погодите! Минутку! А что это тут написано внизу: семь тысяч рублей? Это кто должен уплатить?
– Лидия Александровна! – сказал молодой человек.
– Вы же сказали, прибор бесплатный!
– Бесплатный, конечно. Для тех, кто пришёл за ним вовремя. А Лидия Александровна не пришла. Из-за неё социальный центр терпит убытки. Семь тысяч – это такой штраф.
– За что штраф-то? – удивилась бабушка Лида.
– За то, что вы прибор вовремя не забрали, и его украли какие-то аферисты.
– Да у меня и нет таких денег, – растерялась бабушка Лида.
– А вы у подруги возьмите, – сказал молодой человек, показывая на бабушку Женю, – вы мне деньги сейчас дайте, а прибор я вам завтра принесу. Точно такой же. Завтра в одиннадцать утра.
– Завтра в одиннадцать утра? – переспросила бабушка Женя и вдруг отошла к окну.
– Да, – кивнул он.
– А деньги сегодня?
– Д-да, – неуверенно сказал он.
– И взять их у меня? – спросила бабушка Женя и зачем-то мухобойку взяла.
– Ну да, – сказал молодой человек и покосился на мухобойку.
– Взять у меня и заплатить за бесплатный прибор? – переспросила бабушка Женя и похлопала мухобойкой по ладони.
– Ну да! Да! – нервно сказал молодой человек. – Зачем вам мухобойка? Мух-то нету!
– А я одну вижу, – сказала бабушка Женя и подошла к молодому человеку довольно близко.
Он заёрзал на стуле и огляделся.
– Где?
– А вот сидит. И говорит, что она – из социального центра.
– Я правда из социального центра! – крикнул молодой человек, но зачем-то захлопнул чемоданчик, схватил его, выдернул документы из рук у бабушки Лиды и вскочил со стула.
– Да? – прогремела бабушка Женя. – А я думаю, что вы самый обычный аферист! Который обманывает старушек! Забирает у них деньги! И не приносит никаких приборов!
И она замахнулась мухобойкой. Молодой человек еле успел отскочить. Мухобойка шлёпнула по стулу: плюмс!
– Потому что таких приборов, которые лечат от всех болезней, не бывает! – продолжила бабушка Женя и по кровати – плюмс!
– Не бейте! – закричал молодой человек, прижимая к груди чемодан с «Вепрем». – Не надо! Вы же красивая! Молодая! Добрая! Вы похожи на мою девушку!
– Как это – она похожа? – удивилась бабушка Лида. – Вы ж сказали, что я!
– Вы тоже! – сквозь зубы сказал молодой человек, отступая к двери. – Обе такие же вредные, как она!
Плюмс! Мухобойка щёлкнула по чемоданчику.
– Дайте выйти, бандитки! – завопил молодой человек. – Откройте дверь!
– А она открыта! – сказала бабушка Женя. – Бегите, гражданин, бегите, и «Вепрь» свой забирайте! И больше никогда не обманывайте старушек! А не то я вас найду! И…
Дверь за молодым человеком захлопнулась, и мухобойка шлёпнула по ней в последний раз. А потом бабушки переглянулись и стали хохотать.
– Женька, – сказала бабушка Лида, – а я ведь правда… чуть было ему не поверила! Как же я тебя люблю!
– И я тебя, Лид, – сказала бабушка Женя и снова засмеялась, вспомнив, как молодой человек улепётывал от мухобойки, прижимая к груди мощный и компактный «Вепрь».
История девятнадцатая, страшная и ужасная
Прошло некоторое время. Потихоньку в окна санатория заглядывала весна: то щекотала лицо бабушке Лиде солнечным лучиком, то будила обеих бабушек птичьими трелями. Бабушка Женя уже совсем перестала хромать и каждую неделю спрашивала доктора Сашу: когда она сможет вернуться домой? Доктор Саша отменил курс массажа и другие процедуры, но в ответ на вопрос бабушки Жени только качал головой.
– Вопрос о выписке у нас решает директор, – говорил он.
А директор Миша подпрыгивал, как только бабушка Женя входила в его кабинет, бросался ей навстречу, обнимал и приговаривал:
– Ну зачем вам возвращаться домой так рано, Евгения Петровна! Дома вас ждут нагрузки, а у вас нога только-только прошла. Нагрузки вашей ноге совсем ни к чему! Отдохните у нас хотя бы до конца весны, а потом – сразу на дачу.
Миша был таким вежливым, что бабушка Женя не могла ему отказать. Хотя она очень-очень соскучилась по домашним делам, по своим подругам, а главное – по своим детям и внучкам.
Бабушку Женю навещали часто: Таня то одна приезжала, то девочек привозила. Но расставаться с каждым разом было всё труднее. И после того как машина скрывалась из виду, бабушка Женя медлила, не спешила возвращаться в санаторий. Она прислушивалась к птичьим перезвонам, вдыхала запах таявшего снега и мысленно поторапливала весну: «Давай скорее! Заканчивайся! Я хочу домой. Я очень хочу домой!»
Один раз бабушке Жене было особенно тяжело отпускать Тину. В выходные девочке исполнялось шесть лет. Был заказан пир на весь мир в очень хорошем ресторане, аниматоры, фокусники и даже настоящие бабочки, которые должны были после праздника вылететь из коробки. Эти секреты бабушке Жене поведала Вика. И хотя бабушка Женя радовалась за Тиночку, что ту ждёт такой замечательный праздник, она не могла не огорчаться: врачи не отпустили её в этот день к семье, потому что считали, что лишние потрясения старушке ни к чему. А бабушке Жене так хотелось увидеть глаза Тины в тот момент, когда из коробки вылетят бабочки!
Так что, когда машина с Тиночкой в очередной раз исчезла за поворотом, бабушка Женя вдруг заплакала. Конечно, она не рыдала и не вопила, просто у неё полились слёзы, и она утирала их тыльной стороной ладони и слизывала с губ.
Вообще, это было удивительно, потому что бабушка Женя никогда не плакала. Ничто не могло довести её до слёз. Наоборот, она всегда была готова со всеми бороться: хоть с Валерьичем, хоть с кем. Но раньше у неё было больше сил на борьбу – ведь она надеялась, что как только перестанет хромать, её сразу и выпишут. А теперь, хотя врачи обещали в конце весны отправить её на дачу, бабушке Жене стало казаться, что её никогда не выпустят из санатория и она никогда не будет жить со своими девочками, заботиться о них. В такие минуты в животе у бабушки Жени шевелился страх, скользкий и холодный, как лягушка. И бабушка Женя начинала думать, что врачи правы: ей действительно стоит избегать потрясений и больше не бить кулаками по подушке, воображая, что это боксёрская груша, а лучше лечь и пореже вставать с кровати.
Слёзы всё текли и текли. Бабушка Женя закрыла глаза и подняла голову, чтобы они всё-таки закатились обратно. Когда она открыла глаза, то увидела, что в каждом окошке санатория виднеется чья-то голова: то старичка, то старушки. Все они смотрели на неё и как будто чего-то ждали. Санаторий стал похож на детский сад, из которого выглядывают дети, пока ждут, что родители их заберут. Но бабушка Женя не была ничьей мамой, как она могла кого-то забрать?
Бабушка Женя опустила глаза и увидела большой фанерный щит, прислонённый к стене. На нём было написано: «С Днём Победы, дорогие ветераны!». Бабушка Женя вспомнила, как рассказывала Тиночке, что День Победы – это такой большой праздник, когда поздравляют старичков и старушек, особенно тех, кто воевал, то есть сражался и защитил нашу страну от врагов. В этот день город украшают шариками, флагами, плакатами, на площади проводят парады, а по телевизору показывают фильмы о войне. Ну и все старушки и старички радуются, потому что им в этот день – слава, почёт и внимание.
Бабушка Женя всё смотрела-смотрела на плакат, а потом подошла к нему и… нырнула под него в ту пещерку, которая образовалась между плакатом и стеной. Там было темно и прохладно. Бабушка Женя развернулась, потрогала плакат изнутри и пробормотала:
– Ага… хорошо… Может быть, и получится.
Вынырнула из-под плаката и заторопилась к себе, уже не поднимая глаз на ждущих у окон старушек и старичков, но при этом слегка улыбаясь, как улыбаются родители, которые знают, что до встречи с детьми остались считаные секунды.
Бабушка Женя вернулась в свою комнату и первым делом полезла под кровать. Достала коробочку с красками и…
– Ой, – сказала бабушка Женя растерянно, – а где краски?
– Так мы с тобой ещё на той неделе все их израсходовали, – отозвалась бабушка Лида, откладывая блокнот и карандаш, которым рисовала у окна берёзу. – Я же тебе говорила, что мне так рисовать с тобой понравилось, что без рисования уже и не смогла, на карандаши перешла. Красиво?
И она показала бабушке Жене картинку с чёрно-белым наброском.
– Очень, – сказала бабушка Женя, а сама в руках коробку вертит с пустыми баночками, о чём-то думает.
