Марк Твен - Похождения Тома Соуэра
— Томъ, что приключилось такое съ котомъ?
— Не знаю, тетя, — едва могъ выговорить мальчикъ.
— Помилуй, я его никогда такимъ не видала. Съ чего это онъ?
— Право, не понимаю, тетя. Кажется, что коты всегда поступаютъ такъ, если они довольны…
— Да?.. Именно такъ? — Въ голосѣ ея было что-то неутѣшительное для Тома.
— Да, тетя… По крайней мѣрѣ, я такъ думаю.
— Ты думаешь?
— Д… да.
Старушка нагнулась; Томъ слѣдилъ за ея движеніями съ любопытствомъ, подстрекаемымъ страхомъ. Онъ догадался слишкомъ поздно о томъ, что она «пронюхала». Обличительная ручка чайной ложки торчала изъ подъ подзора у кровати. Тетя Полли взяла ложку, подняла ее кверху. Томъ смутился и потупилъ глаза. Тетя Полли заставила его встать своимъ обычнымъ способомъ, — взявъ за ухо, — и сильно застучала по его головѣ наперсткомъ.
— Отвѣчай теперь, за что ты поступилъ такъ съ бѣднымъ безсловеснымъ животнымъ?
— Да мнѣ жаль его было… У него тетки нѣтъ.
— Тетки у него нѣтъ! Дурацкая твоя голова! Какое тутъ отношеніе?
— Очень большое. Будь у него тетка, она сама выжгла бы ему всѣ внутренности… не чувствуя къ нему никакого состраданія, какъ не чувствуютъ его къ человѣку!
Тетя Полли ощутила внезапно угрызенія совѣсти. Дѣло получало новое освѣщеніе: то, что было жестокостью въ отношеніи кота, могло быть жестокимъ и въ отношеніи къ мальчику. Она стала смягчаться; ей было жаль его, на глазахъ ея мелькнули даже слезы, она погладила Тома по головѣ и сказала мягко:
— Томъ, я старалась къ лучшему… И вѣдь лекарство приносило тебѣ пользу.
Томъ взглянулъ ей въ лицо съ самымъ серьезнымъ видомъ, сквозь который едва свѣтилась насмѣшка.
— Я знаю, что вы желали мнѣ добра, тетя, какъ и я Питеру. И оно принесло ему пользу. Я не видывалъ его еще никогда въ такомъ миломъ…
— О, Томъ, перестань, не огорчай меня снова! Попытайся лучше стать, однажды и навсегда, добрымъ мальчикомъ, и тебѣ не придется болѣе принимать никакого лекарства!
Томъ пришелъ въ школу еще задолго до времени. Всѣ замѣчали за нимъ эту странность за послѣдніе дни. И тоже, какъ это стало у него привычнымъ теперь, онъ торчалъ у калитки, которая вела на школьный дворикъ, вмѣсто того, чтобы играть съ товарищами. Онъ отговаривался тѣмъ, что ему нездоровится, да оно и было похоже на то. Онъ притворялся, что смотритъ въ разныя стороны, кромѣ той, въ которую онъ дѣйствительно смотрѣлъ: вдоль улицы. Наконецъ, онъ завидѣлъ Джэффа Татшера, и лицо у него просвѣтлѣло. Когда тотъ подошелъ, Томъ заговорилъ съ нимъ, искусно «наводя» его на возможность сказать что-нибудь о Бекки, но безтолковый мальчишка пропускалъ все мимо ушей. Томъ продолжалъ поджидать, воспрядывая духомъ каждый разъ, когда вдали начинало мелькать какое-нибудь платьице, и чувствуя ненависть къ каждой, наряженной въ него, если она была не тою, которую онъ ожидалъ. Наконецъ, платьица перестали показываться, и онъ снова погрузился въ безнадежныя думы, вошелъ въ пустую классную комнату и опустился на свое мѣсто, страдая. Вдругъ еще одно платьице промелькнуло черезъ калитку, и сердце у Тома такъ и екнуло. Черезъ мгновеніе онъ былъ уже на дворѣ и «расходился», какъ настоящій индѣецъ: визжалъ, хохоталъ, гонялся за другими мальчиками, прыгалъ черезъ заборъ, рискуя искалѣчить себя и лишиться самой жизни, ходилъ колесомъ, стоялъ на головѣ, - словомъ, продѣлывалъ всякіе геройскіе подвиги, наблюдая тоже втайнѣ за тѣмъ, видитъ-ли все это Бекки Татшеръ. Но она казалась совершенно безучастною, не обращала на него никакого вниманія. Возможно-ли было, чтобы она не замѣчала его присутствія?.. Онъ сталъ дѣйствовать въ непосредственномъ сосѣдствѣ отъ нея, сталъ бѣгать кругомъ, испуская боевой кличъ, сорвалъ шапку съ одного школьника и забросилъ ее на крышу школы, вторгся въ кучку мальчиковъ, расшвыривая ихъ во всѣ стороны, и покатился самъ на землю подъ самымъ носомъ у Бекки, чуть не сваливъ ее съ ногъ. Она отвернулась, вздернувъ носикъ, и онъ разслышалъ, какъ она произнесла: «Ффъ! Иные думаютъ, что очень милы… Все выставляются!»
Щеки у Тома такъ и вспыхнули. Онъ поднялся и ускользнулъ прочь, униженный и оскорбленный.
ГЛАВА XIII
Томъ рѣшился теперь. Онъ былъ доведенъ до унынія и отчаянія. Бѣдный онъ, оставленный всѣми мальчикъ, котораго никто не любилъ! Впослѣдствіи, когда они узнаютъ, до чего они его довели, они пожалѣютъ, быть можетъ; онъ хотѣлъ идти правильно, выбиться въ люди, но его не допустили; если имъ хочется только отвязаться отъ него, пусть такъ и будетъ, и пусть они его же винятъ за все… Отчего не винить? Какое право на жалобу у отверженца?.. Да, они принуждаютъ его вступить на этотъ путь: онъ станетъ преступникомъ. Выбора больше не было… Во время этихъ размышленій онъ находился далеко, въ «Лугахъ», и школьный колокольчикъ, призывавшій «къ сбору», доносился до него слабымъ отзвукомъ. Томъ заплакалъ, подумавъ о томъ, что уже никогда, никогда болѣе не услышитъ этого знакомаго звона… Грустно было это, но его вынуждали къ тому; если его гнали въ суровый міръ, надо было покориться… Но онъ прощалъ имъ… И онъ зарыдалъ пуще прежняго.
Въ эту самую минуту ему попался навстрѣчу его закадычный другъ, Джо Гарперъ. Взглядъ у Джо былъ свирѣпый, выдававшій какую-то великую и отчаянную рѣшимость. Въ сущности, были тутъ «двѣ души, но питавшія одну мысль». Томъ, утирая себѣ слезы рукавомъ, началъ мямлить что-то о своемъ намѣреніи бѣжать отъ гоненій и недостатка сочувствія, пойти бродить по бѣлому свѣту и никогда уже не возвращаться назадъ. Онъ закончилъ рѣчь выраженіемъ надежды на то, что Джо его не забудетъ.
Но оказалось, что Джо хотѣлъ просить Тома объ этомъ самомъ и отправился искать его именно съ этою цѣлью. Мать только что выдрала его за то, что онъ будто бы выпилъ сливки, до которыхъ онъ вовсе и не дотрогивался, даже не зналъ, гдѣ они. Было ясно, что онъ ей надоѣлъ и она хотѣла избавиться отъ него. Если же она пришла къ этому, то ему не оставалось болѣе ничего, какъ исполнить такое желаніе. Онъ надѣялся, что она проживетъ счастливо и не раскается никогда въ томъ, что выгнала бѣднаго мальчика въ безчувственный міръ, на страданія и смерть!
Они стали ходить, повѣдывая другъ другу свои печали и заключая новый договоръ стоять другъ за друга, быть братьями и не разлучаться до тѣхъ поръ, пока смерть не положитъ конецъ всѣмъ ихъ мукамъ. Потомъ они принялись излагать свои планы. Джо полагалъ сдѣлаться отшельникомъ, питаться кореньями въ какой-нибудь глухой пещерѣ, умирая, пожалуй, отъ холода, нужды и горя; но, выслушавъ Тома, онъ нашелъ, что вести преступную жизнь несравненно выгоднѣе, и согласился быть морскимъ разбойникомъ.
Въ трехъ миляхъ ниже Сентъ-Питерсборга, тамъ, гдѣ Миссиссипи не многимъ шире одной мили, находятся длинный и узкій лѣсистый островъ съ песчаною отмелью у своего верховья. Это было отличное мѣсто для притона: островъ былъ необитаемъ, тянулся далеко къ противоположному берегу, лежалъ рядомъ съ густымъ, почти дѣвственнымъ лѣсомъ. По всему этому выборъ остановился на островѣ Джэксонѣ. Кто долженъ былъ подвергаться нападеніямъ морскихъ разбойниковъ, объ этомъ мальчики не думали; они только завербовали къ себѣ Гекльберри Финн, который изъявилъ полную готовность къ новому роду жизни: всѣ карьеры были для него безразличны. Послѣ этого они разстались, условившись встрѣтиться въ пустынномъ мѣстѣ на берегу рѣки, въ двухъ миляхъ отъ поселка и въ излюбленный часъ: полночь. Они подмѣтили уже небольшой брусчатый плотъ, которымъ намѣревались овладѣть. Каждый соучастникъ долженъ былъ принести удочекъ и крючковъ, и столько продовольственныхъ припасовъ, сколько съумѣетъ добыть самымъ злодѣйскимъ и таинственнымъ способомъ, — какъ подобало разбойникамъ. И прежде чѣмъ истекъ вечеръ, всѣ они насладились удовольствіемъ распространить вѣсть о томъ, что вскорѣ жители услышатъ «кое-что». При этомъ всѣ тѣ, которымъ былъ заброшенъ этотъ намекъ, приглашались «молчать и ждать».
Около полуночи Томъ явился съ вареною ветчиной и еще нѣкоторою мелочью и залѣзъ въ глухую заросль на небольшимъ косогорѣ, возвышавшемся надъ условленнымъ мѣстомъ. Была звѣздная, тихая ночь. Широкая рѣка разстилалась, какъ дремлющій океанъ. Томъ прислушался съ минуту, но тишина не нарушалась никакимъ звукомъ. Тогда онъ свистнулъ протяжно и громко. Ему отвѣтили тѣмъ же изъ подъ косогора. Онъ свистнулъ еще два раза, и на эти сигналы послѣдовалъ подобный же отвѣтъ. Потомъ тихій голосъ окликнулъ:
— Кто идетъ?
— Томъ Соуеръ, Черный мститель за испанскую рать. Ваши имена!
— Гекъ Финнъ «Красная рука» и Джо Гарперъ «Гроза морей». — Названія были почерпнуты Томомъ изъ его любимой литературы.
— Хорошо. Теперь пароль!
Два хриплые голоса произнесли разомъ среди осѣнявшей ихъ ночи одно страшное слово:
— Кровь!
Послѣ этого Томъ швырнулъ свою ветчину внизъ съ косогора и скатился съ него самъ, причемъ пострадали и его платье, и кожа на окорокѣ. Можно было сойти съ пригорка очень удобной тропинкой, но такой путь не представлялъ трудностей и опасностей, столь дорогихъ всякому пирату.
