Марк Твен - Похождения Тома Соуэра
— Однако, Томъ, — сказалъ Гекъ, — бродячая собака выла въ полночь у дома Джонни Миллера, недѣли двѣ тому назадъ уже будетъ, и въ тотъ же самый вечеръ на перила къ нему сѣлъ блудящій огонекъ и жужжалъ, а до сихъ поръ никто у нихъ не умеръ!
— Знаю это. А что еще будетъ? Притомъ развѣ Грэси Миллеръ не споткнулась объ очагъ и не обгорѣла страшно въ слѣдующую же субботу?
— Да, а все же не умерла. Теперь она выздоравливаетъ.
— Такъ-то оно такъ, но подожди еще, посмотри, что будетъ. Повѣрь, это уже покойница, какъ и Меффъ Поттеръ покойникъ. Такъ говорятъ негры, а они все знаютъ на счетъ этихъ вещей, Гекъ!
Они разстались въ раздумьи.
Когда Томъ взобрался снова въ свою спальню, ночь была уже почти на исходѣ. Онъ раздѣлся очень осторожно и заснулъ, радуясь тому, что никто не замѣтилъ его отсутствія. Онъ не зналъ, что слегка похрапывавшій Сидъ не спалъ и лежалъ такъ, проснувшись, уже около часа.
Когда Томъ проснулся, то Сидъ успѣлъ уже одѣться и уйти. Судя по свѣту, по всей атмосферѣ, было уже поздненько. Томъ изумился. Почему его не разбудили, не тормошили, по обыкновенію, чтобы онъ всталъ? Это не предвѣщало хорошаго. Онъ одѣлся въ какія-нибудь пять минутъ и сошелъ внизъ, чувствуя себя изломаннымъ, соннымъ. Вся семья сидѣла еще за столомъ, но уже отзавтракавъ. Никто не возвысилъ голоса для упрека, но всѣ глаза отворачивались отъ Тома, господствовало молчаніе и на всемъ лежала печать торжественности, наполнявшая страхомъ душу виновнаго. Онъ сѣлъ и старался весело болтать. Но это былъ тщетный трудъ; никто не промолвилъ ничего, не улыбнулся ему въ отвѣтъ, такъ что онъ самъ умолкъ, и сердце у него совсѣмъ замерло.
Послѣ завтрака тетка увела его къ себѣ, и онъ почти обрадовался при мысли, что его высѣкутъ. Но вышло иное. Тетка стала плакать надъ нимъ и спрашивать, какъ могъ онъ поступать такъ и не щадить ея бѣднаго стараго сердца; она сказала въ заключеніе, что пусть же онъ такъ и продолжаетъ, губитъ себя и ея сѣдую голову вгоняетъ въ могилу; уговаривать его болѣе не стоитъ. Это было хуже тысячи розогъ, и душа у Тома заныла сильнѣе его тѣла. Онъ плакалъ, просилъ прощенія, обѣщалъ исправиться, повторялъ эту клятву, и былъ, наконецъ, отпущенъ, чувствуя, что простили его лишь на половину и что ему удалось внушить лишь небольшое довѣріе.
Онъ вышелъ въ такомъ угнетенномъ состояніи духа, что не думалъ даже объ отмщеніи Сиду, поэтому тотъ совершенно напрасно поспѣшилъ улизнуть черезъ заднюю калитку. Грустно и угрюмо побрелъ онъ въ школу и позволилъ высѣчь себя, совмѣстно съ Джо Гарперомъ (за то, что играли въ карты еще наканунѣ), съ равнодушіемъ человѣка, душа котораго обременена слишкомъ большими горестями для того, чтобы обращать вниманіе на бездѣлицы. Потомъ онъ сѣлъ на свое мѣсто, поставилъ локти на столъ и уперся подбородкомъ въ ладони, устремивъ на стѣну неподвижный взглядъ мученика, страданія котораго достигли предѣла и стали невыносимыми. Локоть его упирался во что-то твердое. Просидѣвъ долго въ томъ же положеніи, онъ сдвинулся, наконецъ, медленно, неохотно, и взялъ, вздыхая, этотъ предметъ. Это было что-то, завернутое въ бумажку. Онъ развернулъ, и у него вырвался протяжный, исполинскій вздохъ. Сердце его надорвалось: въ бумажкѣ была мѣдная кнопка отъ каминной рѣшетки!.. Это было тѣмъ послѣднимъ перышкомъ, которое надломило спину верблюда.
ГЛАВА XI
Около полудня роковая вѣсть взбудоражила внезапно весь поселокъ. Не было никакой надобности въ телеграфѣ, - о которомъ и теперь тамъ еще не мечтаютъ, — новость перелетала изъ устъ въ уста, отъ одной кучки людей къ другой, изъ дома въ домъ, почти съ быстротой телеграммы. Понятно, что и учитель освободилъ всю школу отъ послѣобѣденныхъ занятій; обыватели нашли бы очень страннымъ, если бы онъ того не сдѣлалъ. Возлѣ убитаго подняли окровавленный ножъ и кто-то призналъ его за принадлежащій Меффу Поттеру, — такъ разсказывали. Говорили тоже, что одинъ запоздалый мѣстный житель засталъ Поттера мывшимся у ручья въ часъ или около двухъ часовъ ночи, и что Поттеръ поспѣшилъ скрыться отъ него;- это было очень подозрительно, особенно самое мытье, не входившее въ привычки Поттера. Толковали тоже, что обыскали весь поселокъ, чтобы найти этого «убійцу» (публика быстро находитъ улики и постановляетъ приговоры), но его нигдѣ не оказывалось. Повсюду были разосланы конные сыщики, и шерифъ былъ увѣренъ, что его поймаютъ еще до вечера.
Всѣ такъ и валили къ кладбищу. Томъ забылъ свои огорченія и присоединился къ шествію, не потому, чтобы ему не желалось въ тысячу разъ лучше идти во всякое другое мѣсто, но потому, что его влекло туда какое-то неизъяснимое, страшное очарованіе. Добравшись до роковой могилы, онъ протиснулся своимъ маленькимъ тѣломъ сквозь толпу и увидѣлъ ужасную картину. Ему казалось, что онъ былъ здѣсь когда-то давно… Кто-то ущипнулъ его за руку. Онъ повернулся и встрѣтилъ на себѣ взглядъ Гекльберри. Оба мальчика разомъ осмотрѣлись кругомъ, наблюдая, не подмѣтилъ-ли кто чего-нибудь въ этимъ взаимномъ взглядѣ, но всѣ разговаривали и были слишкомъ заняты страшнымъ зрѣлищемъ.
— Бѣдный малый! Бѣдный малый!.. А все же урокъ тѣмъ, которые грабятъ могилы!.. Не миновать Поттеру висѣлицы, если только изловятъ его!..
Таково было содержаніе толковъ, а пасторъ произнесъ: Судъ Божій. Господняя рука здѣсь!
Томъ содрогнулся съ головы до ногъ, потому что увидѣлъ нечаянно угрюмое лицо Инджэна Джо. Въ эту самую минуту толпа заколебалась, стала тѣсниться, и раздались голоса:
— Вотъ и онъ!.. Онъ!.. Самъ идетъ!..
— Кто?.. Кто?.. — спрашивало десятка два другихъ голосовъ.
— Меффъ Поттеръ!
— Смотрите, остановился!.. Смотрите же, поворачиваетъ!.. Не выпускайте его!
Сидѣвшіе на деревьяхъ, надъ головами Тома, говорили, что Поттеръ и не думаетъ уходить; онъ только какъ будто въ нерѣшительности и смутился.
— Адская наглость! — проговорилъ одинъ изъ присутствовавшихъ. — Пришелъ полюбоваться на свое дѣло… только не ждалъ встрѣтить здѣсь столько народа!
Толпа разступилась: шелъ шерифъ очень важно и ведя Поттера за руку. Лицо бѣдняги было искажено, въ глазахъ выражался испугъ. Дойдя до убитаго, онъ пошатнулся, какъ пораженный ударомъ, закрылъ лицо руками и зарыдалъ.
— Не я это сдѣлалъ, други мои! — проговорилъ онъ сквозь слезы. — Честное слово, не я!
— Развѣ тебя уже обвиняютъ? — крикнулъ кто-то.
Эти слова попали въ цѣль. Поттеръ открылъ лицо и безпомощно оглянулъ всѣхъ. Увидя Джо, онъ воскликнулъ:
— О, Инджэнъ Джо, ты обѣщалъ мнѣ, что никогда…
— Это твой ножъ? — сказалъ шерифъ, бросая ножъ передъ нимъ.
Поттеръ готовъ былъ упасть, если бы его не подхватили и не посадили на землю. Онъ бормоталъ:
— Что-то мнѣ говорило, что не надо возвращаться и…
Онъ остановился, дрожа, потомъ помахалъ ослабѣвшей рукою съ видомъ побѣжденнаго человѣка и сказалъ:- Говори, Джо… разсказывай все… нечего уже тутъ болѣе…
Гекльберри и Томъ стояли, молча и оцѣпенѣвъ, и слушали, какъ закоренѣлый лжецъ излагалъ по своему, спокойно, событія, и ждали, что ясное небо разверзнется и изъ него вылетятъ молніи на голову Джо; они дивились только тому, что кара такъ медлитъ. А когда онъ закончилъ разсказъ и все же остался цѣлъ и невредимъ, ихъ нерѣшительное желаніе нарушить свою клятву и спасти жизнь бѣдному, обманутому арестанту ослабѣло и исчезло окончательно, потому что имъ было ясно, что этотъ разбойникъ продалъ душу свою дьяволу, а бороться съ тѣмъ, кто принадлежитъ нечистой силѣ, было бы просто гибельно.
— Отчего ты не бѣжалъ?.. Что тебя принудило идти сюда? — спросилъ кто-то.
— Меня тянуло… такъ и тянуло, — простоналъ Поттеръ. — Я хотѣлъ убѣжать… но меня повело только сюда… И онъ зарыдалъ снова.
Инджэнъ Джо повторилъ черезъ нѣсколько минутъ передъ слѣдователемъ и подъ присягою также спокойно свое показаніе, и мальчики, видя, что громы небесные все же не разражаются, утвердились вполнѣ въ той мысли, что Джо продалъ себя сатанѣ. Онъ сдѣлался для нихъ съ этого времени самымъ любопытнымъ изъ видѣнныхъ ими когда-либо зловредныхъ предметовъ, и они не могли свести съ него своихъ зачарованныхъ глазъ. Они втайнѣ рѣшились наблюдать за нимъ по ночамъ, если случай представится, въ надеждѣ лицезрѣть и его страшнаго владыку.
Инджэнъ Джо помогъ другимъ поднять мертвое тѣло и уложить его на повозку, причемъ иные въ трепетной толпѣ прошептали, будто изъ раны кровь посочилась немного!.. Мальчики понадѣялись, что это обстоятельство обратитъ подозрѣнія на должную дорогу, но ошиблись въ своемъ ожиданіи, потому что многіе тотчасъ замѣтили:
— Еще бы, трупъ былъ тогда въ трехъ шагахъ отъ Поттера.
Страшная тайна и угрызенія совѣсти тревожили Тома съ недѣлю, и Сидъ сказалъ однажды за завтракомъ:
— Томъ, ты такъ ворочаешься и говоришь во снѣ, что я половину ночи не сплю.
Томъ поблѣднѣлъ и потупился.
