Александр Чуманов - ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были
К счастью, в подземном жилище довольно много чего оставалось еще. Не съеденного и не выпитого Лизаветой, Царствие ей небесное, со святыми упокой…
И герои наши, не откладывая, стали строить что-то вроде ковчега из деревянных обломков, которых немало уже прибило назад, к берегу, и продолжало прибивать, гвозди — только вытаскивай да выправляй. И железки, в том числе наподобие молотка да топора, самые большие деревянные конструкции сохранили в достаточном количестве и ассортименте.
Построили наконец остатки пресной воды и провианта погрузили, поставили фанерный парус и — курсом строго на норд…
Долго их по океану носило. Все припасы закончились. Однако доплыли-таки до Австралии. Вернее, до того, что от нее осталось. Но все же там — форпост выжившего после катаклизма человечества. И какой-никакой порядок. И власть. И связь с прочим миром.
Узнали, что Иванушка с дедом умудрились в самой Антарктиде не пропасть — пошли навстречу и, взяв в качестве сувениров несколько антарктических долларов, помогли сесть на парусник до Катманду, ставшего неожиданно для себя крупным морским портом. В Катманду, выслушав захватывающую одиссею Иванушки и деда, тоже в содействии не отказали. Как не отказались и от сувениров.
Забегая вперед, скажем, что потом нашим отважным мореплавателям и землепроходцам пришлось пожалеть об этой расточительности, потому что, когда жизнь наладилась, коллекционеры за диковинные артефакты диковинной цивилизации очень неплохие деньги предлагали…
Потом Иванушка с дедом сделали пересадку в Кабуле, затем — в Душанбе, и наконец увидели в тумане берег родной федерации. Даже — родного поселка, который тоже стал морским портом и, разумеется, изменился неузнаваемо. Но тем не менее домишко их уцелел! И в нем жили родители Иванушки с маленькой Дашей — сестрой Иванушки и внучкой деда, которую наши робинзоны еще не видели! И то-то радости было, а слез счастливых пролито еще больше!
А потом, успокоившись, Иванушкина мама ввела деда в курс дела. Мол, мир, хотя сделалась пригодной для жизни Антарктида, стал тесен, городу, где они обитали, тоже — кирдыкшэн, только с десяток ничтожных островков «точечной застройки» над водой торчит — ну, чисто рифы коралловые. Однако и человечество изрядно сократилось, так что проблемы жизненного пространства особой нет. Но, поскольку совершается, в сущности, очередное переселение народов, то хотя прежние большие политические разногласия враз исчезли, зато постоянно тут и там возникают малые очаги напряженности, которые того и гляди перерастут в большие. И языки смешались покруче, чем во времена библейского Вавилона, только — наоборот. Так что — жизнь продолжается.
Но самое главное на данный момент: земля, которую занимают избушка дедова да огород, стоит теперь немыслимые деньги, на которые запросто можно где-нибудь в глубине оставшейся части материка прекрасное жилье приобрести, и еще на безбедное существование останется. И эти деньги можно хоть завтра получить. И дед согласился. Родная кровь — куда их денешь. Да и жить на берегу океана — только «Discovery» насмотревшись, заманчиво. Что со всей определенностью показала катастрофа.
И они, как пионеры Америки когда-то, погрузились на крытую, запряженную парой мулов повозку, дед «Ёшкиного коня» да кой-какую живность «своим ходом» решил гнать, и двинули вглубь. Где в одном городе Иванушкины родители купили себе квартиру, на работу устроились, Дашку — в ясли, Иванушку, возмужавшего и посуровевшего еще больше, — в школу, деду подыскали избушку на два окошка в небольшом поселке, близ которого и лес имелся, и озеро. И продолжили все они жить-поживать, добра наживать. И посейчас живут. Впрочем, насчет добра — особенно в рассуждении деда — это обратно фигура речи. Хотя, если бы антарктическими долларами не сорили в австралиях-азиях, так, может… Да нет, все равно — навряд…
8. ОПЕРЕДИВШИ, ОПОЗДАВ
Наконец Иванушка с дедом, мало-мальски обжившись на новом месте, собрались-таки возобновить свое излюбленное в предыдущей жизни занятие. Рыбалку. Само собой, в ближнем озере рыбы не оказалось, и, посоветовавшись кое с кем из новых приятелей, которых опять развелось у них несметно, ребята отправились. С ночевой. На одно хорошее и малоизвестное озерко. Аж за сто восемьдесят кэмэ.
Выехали еще до полудня, а добрались уж к вечеру. Так и прежде всегда выходило, если ехали куда-то в первый раз, опираясь лишь на не очень, как обычно, вразумительные да противоречивые объяснения. Но, главное, нашли именно то озерко, которое искали, и даже хваленое укромное место для ночевки нашли. Хотя, возможно, это было и не совсем то место, но, главное, укромное и удобное.
Хорошо, что дни стояли долгие, поэтому рыболовы наши успели все, что полагается в первый день успеть. Обустроились, выплыли, попробовали там, попробовали сям, кое-что поймали, определились, куда поплывут назавтра чуть свет, да уж и смеркаться стало, комары серьезно докучать начали, так что — к берегу подались. Рыбешка в этом озерке была не ахти — обыкновенная сорная рыбешка, которую никаким браконьерам не удается извести подчистую, а только если — химией.
Ну, так им никто тут ни карпов пудовых, ни даже подлещиков более-менее и не обещал, а потому удочки Иванушка с дедом еще дома настроили соответственно, и в целом их предварительное ознакомление удовлетворило. На уху поймали — замечательно. Значит, поутру не скучно будет. А что рыба мелкая, так и в этом — своя прелесть. Некому лески рвать да удилища ломать, не будут руки трястись после всякого неудачного поединка с крупной рыбиной, и досада душу острыми своими когтями после каждого такого эпизода рвать не будет, как это всегда происходит, будь ты хоть какой бывалый да прошлыми успехами избалованный. Кроме того, нельзя ж начинать резко да вызывающе.
И запалили Иванушка с дедом веселый уютный костерок, и сварили ушицу по всем правилам, а после закопченный чайник над огнем повесили, который, едва они с первым блюдом управились, как раз и закипел.
Между тем окончательно стемнелось. И ветер совсем стих, и озеро постепенно о берег биться перестало, а лишь легонько шебаршило мелким песочком, будто дышало всем своим огромным колышущимся организмом. И, как ни странно, поуспокоились комары — либо сами по себе, либо отпугнутые костром да соответствующим аэрозолем. И звезд на небе высыпало видимо-невидимо.
— Какая ночь! — сказал зачарованно дед, развалившись на своем драном полушубке да смакуя густой приторный чаек.
— Ага, нормальная ночь, — отозвался обычным будничным голосом Иванушка, развалившись рядом с дедом и тоже смакуя.
— Эх, внук-внук, не чуешь ты романтики так, как я ее чую! Жалко.
— Ну, маленько-то чую. Вырасту, может, пуще — буду.
— Может. А может, и нет.
И они, не сговариваясь, надолго умолкли. Чай допили, но в палатку совсем не тянуло, сна — ни в одном глазу, так что, раскинувшись на дряхлой, сильно траченной молью, но необъятной овчине, стали Иванушка и дед просто в глубины мироздания, неизменно потрясающего грандиозностью конструкции, смотреть. Так что зря, пожалуй, дед сомневался насчет романтики — просто человек такой, не мастер разговорного жанра просто…
Они бы так, ни слова не произнося, пожалуй, до самого утра, попивая чаек, пролежали. Потому что, помимо прочего, по звездному небу в Антарктик-Сити так наскучались, как по Солнцу самому. Только на Солнце глядеть нельзя да и не так интересно, зато звезды…
Но вдруг Иванушка нарушил благоговейную тишину вселенной, и голос его был, пожалуй, взволнован, что само по себе исключительная вещь.
— Дед, глянь-ка туда!
— Куда?
— Туда-туда!
— А-а-а, вижу. Спутник, должно быть. Их там теперь тыщи. Хотя все равно…
— А не НЛО?
— Для нас с тобой все спутники — НЛО.
— А вдруг — все же?
— Теоретически, Иванушка. Сугубо теоретически…
Но, опять замолчав, они тем не менее уже не сводили глаз с движущейся по небесной сфере точки. А точка между тем прошла насквозь созвездие Ориона, хотя, возможно, это был Стрелец — познания в астрономии дед имел более чем скромные — чудом ни на одну звезду не напоролась, зато сделалась явно крупней. Достигла, пожалуй, первой величины, а поначалу едва до третьей дотягивала. Что могло означать одно из трех: либо орбита спутника сильно вытянута, либо спутник сошел с орбиты и вот-вот, загоревшись в плотных слоях атмосферы, превратится в метеор, либо это какой-нибудь «Шаттл» или «Прогресс» идет на посадку.
Вообще-то, дед обычно подобные свои размышления до внука доводил. Чтобы, значит, расширять ребенку кругозор. В меру скромных возможностей. Но тут ему было лень языком шевелить, и он хотел отмолчаться, но внук, зная о космических делах даже меньше деда, сам сообразил, что происходит все же нечто особенное. Которое не каждую ночь происходит.
