Меджид Гаджиев - Друзья Мамеда
— Ну что ты стоишь? Давай руку!
Этого еще не хватало, чтобы Леня помогал мне влезать в шлюпку, будто я девчонка. Я подумал об этом, но Леня протянул мне руку, и я ухватился за нее. Леня втащил меня наверх в шлюпку. Первое, что я увидел, — это похожее на сушеную дыню лицо Исы. Так сердито он хмурился и кривился, глядя на меня. А еще я увидел Валю. Она сидела рядом с Зиной и подвинулась, давая мне место рядом с собой. Я опустился на скамейку между нею и Зиной. Отыскалась-таки Зина. Это, наверное, вчера, когда я заснул, Коля с Гамидом, как и собирались, пошли ее искать. Они решили устроить такой рейд — «операция Зина», как шутя говорил Гамид. Обойти по порядку весь пароход. Мне, по правде говоря, тоже хотелось, чтобы Зина ехала с нами, но я, конечно, никому об этом не сказал.
— Нашли тебя, значит? — спросил я Зину.
— Почему это меня нашли? Это мы вас нашли, — возразила Зина. — Леня нашел. Он и место здесь для Вали занял, но они с Салимат уже там с вами устроились и не захотели перебираться. Ничего, будем друг к другу в гости ходить. Еще лучше.
На чемодане посреди шлюпки была расстелена газета. На ней лежал нарезанный кусками хлеб, селедка, стояла большая банка вишневого компота.
— Сейчас завтракать будем, — сказала Валя. — Салимат и Коля пошли получать продукты, а Гамид — за кипятком. Они тоже сюда придут.
Это они хорошо придумали — собраться всем вместе. Конечно же, вместе веселее. Зина и Валя разрывали газету на ровные листки — каждому вместо тарелки. Леня, как радушный хозяин, раскладывал всем хлеб и селедку и считал:
— Одна, две, три… Гамиду, Коле, Салимат, Лене… Зина, еще одной тарелки не хватает.
— Сейчас оторву, будет тебе тарелка, — смеялась Зина.
Она смеялась и тараторила не умолкая. Зато Валя сидела смущенная и притихшая. Исподтишка поглядывала то на Леню, то на меня. Наверное, ей было неприятно, что я тогда видел их ссору с Леней. Но Леня, казалось, не замечал этого. Он деловито разложил еду, а потом поднял банку компота, встряхнул ее и посмотрел сквозь нее на солнце. Даже мне было видно, как переливались густым цветом в банке ягоды.
— Красота! — сказал Леня довольным голосом.
— Видишь, какая у меня сестра заботливая, — вставила Зина. — Это она сварила. Сахару, жаль, мало было у нас, а то бы мы еще больше наварили и компота и варенья. Ягоды в этом году дешевые… Ну, а ты, Мамед, любишь компот? — повернулась Зина ко мне.
Я видел, что она посмеивается надо мной, и не знал, что ответить. Сказать «нет» — невежливо. Сказать «люблю» — тоже не очень хорошо. Подумают, что я напрашиваюсь на угощение. Я помолчал, а потом ответил:
— Смотря какой компот.
— Ах ты, привереда! — накинулась на меня Зина. — Смотри, а то ничего не получишь!
— Не слушай ее, Мамед, — сказала Валя. — Она у нас болтушка.
Валя не смеялась надо мной, а заступалась. И голос у нее был ласковый. «Наверное, она теперь не считает, что я злой, — подумал я, — а раньше считала. Потому что думала, что я нарочно задираюсь с Леней. А может, ей Иса про меня наговаривал, как наговаривал Лене».
Я поднял голову и увидел хмурое лицо Исы. Наверное, ему было неприятно, что я пришел и все меня так хорошо встретили. Может быть, он все еще боялся, что я нажалуюсь на него? Ведь до него, наверное, дошли разговоры наших ребят и Рогатина. И он понимал, что, если все станет известно, ему не поздоровится. Он не знал, что я скрыл все от ребят.
Но тут Леня повернулся, посмотрел на меня и на Ису и сказал:
— Вы, кажется, незнакомы? Смотрите друг на друга как чужие. Прошу знакомиться. Это — Мамед, капитан соседнего корабля, а это — наш боцман Иса.
Не знаю, почему Леня назвал меня капитаном соседнего корабля, наверное, потому, что мое место находилось на другой шлюпке. Но все равно мне было приятно. Зато Исе это не понравилось. Он проворчал:
— Обойдется и без знакомства, — и отвернулся.
— Ну, ну! — прикрикнул на него Леня. — Мамед — наш гость и друг, а с гостями надо быть вежливым. Нечего крутить носом. Протяни Мамеду руку.
Иса, не поднимая глаз, протянул мне руку. Я пожал ее, хотя мне тоже, по правде говоря, не очень хотелось этого. Не успели мы с Исой пожать друг другу руки, как снизу послышался веселый голос Гамида:
— Эй, там, на катере, спустить трап!
— Чего тебе, — перевесился вниз Леня. — Чаю принес?
— Принес, принес, только у меня там кое-что получше, чем чай. — Он поднял вверх котелок и осторожно передал его Лене.
Леня повел носом и понюхал воздух.
— Да тут и в самом деле не чай. Ай да Гамид! И где только ты раздобыл? Вот это я понимаю. А ты ходил, даже кипятка не достал, — упрекнул Леня Ису.
— Не было кипятка. Где же я его возьму? — огрызнулся Иса.
Но его не слушали. И Зина и Валя наклонились над котелком.
— Сок виноградный, — удивленно проговорила Валя.
— Я знаю, где его взял Гамид, — сказала Зина. — Там, в конце парохода, на корме, ребята из совхоза едут. У них с собой целая бочка виноградного сока. Они всех соседей угощали.
Вскоре пришли Коля и Салимат. Принесли хлеба — паек на сегодняшний день — и колбасы. У запасливой Вали оказались с собой помидоры. В шлюпке стало тесно, но все наконец разместились. Леня разлил по кружкам сок.
— У нас дома тоже делают виноградный сок, — вздохнула Салимат. — Дома… — повторила она грустно.
— Ну ладно, ребята, — бодрым голосом сказал Леня, — чего носы повесили! Скоро приедем, снова будем работать. Не маленькие. А то заладили: «Дома, дома»…
— Да, тебе хорошо говорить, а у меня дома мама осталась, — перебил Леню Иса. Он хотел сказать что-то еще, но голос его задрожал, а на глазах были слезы. Иса — он, казалось мне, никогда никого не любил, а только думал, как бы подстроить человеку какую-нибудь каверзу. И вдруг на глазах слезы… Как он сказал: «…а у меня дома мама!» Значит, он думает о ней, переживает!
Я посмотрел на Ису, будто видел его впервые. Большая голова на тонкой шее, бледное лицо, торчащие уши, словно Иса все время к чему-нибудь прислушивается. Таким я его всегда видел. А вот глаза Исы разглядел впервые. У него были большие печальные глаза.
Наверное, не только меня удивил Иса. Валя и Зина хоть и ничего не сказали, но видно было, что их тоже это затронуло. Валя положила свою руку на плечо Зины, обняла ее. Я знал, что отец у них на фронте, а мама умерла. Мне захотелось сказать Исе что-нибудь хорошее. Кто-кто, а я понимал его. У меня дома тоже осталась мама. Как ей тяжело сейчас! Отец на фронте, я уезжаю в дальние края, а Али погиб… Али… Он стоял перед моими глазами. Я не мог представить себе его мертвым. А вспоминал таким, каким видел его, когда он с другими ребятами уходил из аула в армию. Он старался держаться веселей. Шутил со мной и с братишкой Ахмедом. Спокойно разговаривал с отцом, обсуждая какие-то дела. С мамой он почти не говорил. Наверное, ему трудно было с ней быть веселым. Только перед тем, как идти на площадь, он крепко обнял маму. И я вдруг заметил, какой он большой и высокий рядом с мамой. А теперь мама одна с Ахмедом. Наверное, она уже давно встала, подоила корову, приготовила еду для Ахмеда и ушла на ферму. Идет по узенькой крутой тропинке и думает, думает об отце — как он там, на фронте, обо мне… А еще я представляю себе моего младшего братишку Ахмеда. Наскоро позавтракав, он выбегает из дому со старой школьной сумкой в руках, которая когда-то принадлежала мне. Идет по аулу, окликая своих приятелей. Над горами поднялось солнце. Там, у нас в ауле, оно вовсе не похоже на здешнее, раскаленное и слепящее глаза. Со снежных вершин тянет прохладой. Даже летним днем дышится легко и вольно. Зеленеют яркие горные луга, и голубоватый туман ползет по лощинам.
Большой, до отказа набитый людьми пароход везет нас все дальше и дальше от родных мест, но я верю: мы еще вернемся, непременно вернемся. Я приеду в наш аул. Это будет рано утром, так мне это представляется, тихо пройдем мы по еще спящим улицам. Я говорю «пройдем», потому что приеду я не один — я непременно позову к нам в гости и Колю, и Гамида, и Зину с Валей, и Салимат, и Леню, и даже Ису, большеголового Ису с круглыми печальными глазами. Мы приедем в наш аул, подойдем к дому, я тихонько постучу, и мама, решив, что это спозаранку забежала зачем-нибудь соседка, закричит: «Кто там? Это вы, тетушка Аминат? Заходите, я уже не сплю». Она откроет двери и увидит нас. Как она обрадуется и закричит на весь дом: «Ахмед! Ахмед! Вставай поскорей! У нас гости, самые дорогие гости!» А потом будут приходить соседи, и мама будет знакомить их с гостями. А потом соседи будут рассказывать другим соседям на улице: «У Мамедовых радость. Сын приехал с друзьями».
«Неужели этот большой, высокий юноша в красивой форме и есть их Мамед?»
«Конечно, Мамед. Был маленький, а стал большой».
«Да он стал очень похож на Али! Скоро и отец вернется. Он писал, что фашистам приходит конец и воины скоро возвратятся домой».
