Мигель Делибес - Опальный принц
— Этот бесстыдник ушел и не сказал мне ни слова! Вот уж не ждала! Уйти вот так! Сколько раз он мне говорил: «Сеньора Доми, вы для меня как мать». Вот тебе и мать! — Она наклонилась к Хуану. — А Вито что делает, сынок?
— Плачет.
— Ну чего же ты еще хочешь.
— Да я ничего и не хочу, Доми, — внес ясность Хуан.
Доми передала ему Кристину.
— Посмотри немножко за девочкой, — сказала она. И вышла, предварительно включив свет.
Заметив, что стол образует угол с креслом, обтянутым цветастым винилом, Хуан подхватил два плетеных стульчика и положил их сверху.
— Смотри, Кико, — сказал он, — тюрьма «Ла Кабанья».
— Ага, — радостно подхватил Кико.
Хуан завел девочку внутрь.
— Мы будем стража, а Крис сидит в тюрьме.
Кико опрокинул большой стул и загородил им вход. Потом пролез в «тюрьму» между ножками. И сказал:
— Сюда входят другие разбойники, Хуан.
— Нет, — отозвался Хуан, — не показывай ей, как можно вылезти, не то она убежит.
Сидя в заключении, Крис улыбалась брату и все время повторяла: «А-та-та, а-та-та».
Хуан опустился на колени возле «тюрьмы», а Кико все ползал и ползал вокруг. Он задел стул.
— Ай! — сказала Крис.
— Видишь, ты ее прищемил.
Кико наклонился и посмотрел на девочку сквозь решетку сиденья.
— Крис! — окликнул он. — Я тебя вижу.
— А-та-та.
— Сидишь в тюрьме, Крис?
— А-та-та.
Девочка вертела в руках пластмассовую птичку, которую нашла на полу «тюрьмы». Кико сказал:
— Это моя птичка. Мне подарили ее на рождество, правда, Хуан?
Хуан стянул скатерть со стола и набросил ее на «тюрьму».
— Дом с крышей, — сказал он.
— Правда, дом с крышей!
— Только не двигай стул, а то крыша упадет.
Крис поползла на четвереньках между стулом и креслом. Кико завизжал:
— Разбойник убегает!
— Она уже не разбойник, — ответил Хуан.
Кико растерянно посмотрел на него, потом присел на корточки и залез внутрь. Он уселся на пол рядом с Крис и облокотился о лежащий стул.
— Смотри, Крис, это окошко.
— А-та-та.
— Я буду папа, а ты — мама.
— А-та-та.
— Что за красота снаружи, что за вкуснота внутри, — промурлыкал Кико, просовывая голову между ножек стула. — Гляди, Хуан, а я убежал!
Хуан уже уселся на кресло и положил на колени «Покорение Дальнего Запада».
— Я больше не играю, — объявил он, не поднимая глаз.
Кико отодвинул стул и вылез. Он протянул руку Кристине. Когда девочка выбралась наружу, он сказал ей:
— Захочешь пи-пи, скажешь, хорошо?
Крис смотрела на него, не понимая.
— Описаешься — нашлепаю. — Он наклонился, потрогал штанишки Крис и добавил: — Ну какая же хорошая у нас девочка! Хуан, Крис сухая.
— Ладно, отстань.
Кико обвел взглядом комнату и, не найдя ничего интересного, подошел к двери и вышел в коридор. Кристина неуклюже ковыляла за ним. Сквозь стеклянную фрамугу над дверью кабинета в коридор сочился сероватый свет. В доме стояла тишина, из кухни едва доносились приглушенные голоса Доми и Вито. Кико сказал страшным голосом:
— Там бука, Крис.
— А-та-та, — испуганно отозвалась девочка.
Кико зажег свет в розовой ванной и открыл дверцу лакированного шкафчика.
— Я тебя побрею, — сказал он. — Хочешь, я тебя побрею, Крис?
Он присел на корточки и порылся в шкафчике. Лицо его сияло от удовольствия. Первым делом он вытащил тюбик с зубной пастой.
— Еще одна пушка, — сказал он себе. — Только она заряжена.
В шкафчике были ножницы с загнутыми концами, щипчики, три губные помады, две пудреницы, дезинфицирующее полоскание для рта, пакет ваты, бутылочка со спиртом, шесть зубных щеток — белая, бесцветно-прозрачная, желтая, синяя, красная и светло-кофейная, — картоночка с заколками, клизма, пипетка, коробочка с болеутоляющими свечками, пилка для ногтей, пузырек с каплями от насморка, пульверизатор, две резиновые груши, мыло, два бинта, дюжина белых пластмассовых бигуди, щеточка для ногтей, щетка для волос, круглое зеркальце; тюбики с косметикой, бесцветный лак для ногтей, крем очищающий и крем питательный; одеколон, флакончики с фукорцином и фруктовыми солями; тушь для ресниц, две гребенки — черная и белая, лак, три карандаша для глаз — черный, зеленый и синий, термометр в металлическом футляре, блестящая коробочка с булавками и голубой тюбик с антигеморроидальной мазью.
У Кико разбежались глаза.
— Сколько тут всего, да, Крис?
Девочка перебралась к нему поближе. Она схватила валик бигуди и бросила его в унитаз.
— А-та-та, — сказала она.
Кико засмеялся. Ему было так хорошо в этом раю.
— Нет, Крис, — наставительно сказал он, — туда делают ка-ка.
— Ка-ка, — повторила Крис.
— Хочешь ка-ка? — рассеянно переспросил Кико.
Он раскрыл футляр термометра.
— Поди сюда, я тебе его поставлю, — сказал он.
Посадив Крис на пол, он сунул ей термометр между ножек. Тут же вынул и посмотрел на свет.
— Ты больна, — сказал он.
— А-та-та.
— Поставить тебе свечку?
Он спустил с девочки штанишки, взял болеутоляющую свечку и, усевшись на белую скамеечку, сунул свечку в попку Крис, но свечка выскакивала назад, как живая. Кико говорил:
— Нет, Крис, нет, не выталкивай ее.
Сидя на коленях брата, Крис махала коробочкой с булавками. Наконец Кико удалось вставить свечку.
— Ну вот, хорошая девочка, — сказал Кико, поднимая ей штанишки.
Он снова присел перед волшебным шкафчиком и едва услышал, как блестящая коробочка звякнула в унитазе. Он грустно покачал головой.
— Для бритья тут ничего нет, — сказал он.
Кристина тоже отрицательно качала головкой, и Кико добавил:
— Папа все это спрятал, правда?
Девочка серьезно следила за всеми его движениями. Кико взял карандаш для глаз и спросил:
— Покрасить тебя, как маму?
Девочка не говорила ни да, ни нет.
— Закрой глаза.
Кристина закрыла, и Кико начертил несколько закорючек на ее веках так неловко, что полоски протянулись через переносицу и до висков.
— А теперь рот, — сказал Кико.
Он взял губную помаду, подышал на нее и с силой провел по влажным и пухлым губкам девочки. Кристина высовывала язык и, причмокивая, слизывала помаду. Кико смеялся от души.
— Нет, Крис, нет, это не едят.
Красные полосы доходили девочке до ушей, и Кико сказал, окинув взглядом свою работу:
— Ты похожа на индейца из телика.
Вдруг вдали раздался звонкий стук маминых каблуков по паркету, и Кико испугался, захотел разом сунуть все в шкаф, но ударился локтем об пол. Мама повторяла: «Доми, Доми, почему это у детей так тихо?» Доми шла из кухни ей навстречу и говорила: «Они в комнате, сеньора, заигрались». И Мама: «А почему в ванной свет, Доми?» И Доми: «Не знаю, сеньора», но шаги неумолимо приближались, и Кико взял Кристину за руку и громко сказал:
— Так делать нельзя, Крис, мама нашлепает девочку.
Размалеванная Крис невозмутимо смотрела на него, и, нагнувшись к уху сестры, Кико шепотом добавил:
— Тебя бить не будут, Крис.
Но не успел он закончить, как Мама уже испуганно вскрикнула, а Кико смотрел на нее невинными глазами, говоря:
— Она сама.
Мама подхватила девочку на руки и повернулась к Доми:
— Ну скажите, как после этого оставлять на вас детей?
На пороге детской появился Хуан.
— Ничего себе, — сказал он. — Точно краснокожий.
А Доми говорила:
— Ну ведь на минутку отлучилась на кухню.
Тут Мама потеряла голову и закричала, что ей нечего делать на кухне, и что она ведет себя как нарочно, и что в один прекрасный день дети чем-нибудь отравятся, и как после этого оставлять на нее детей, и что ей нечего делать на кухне, и что она ведет себя как нарочно, и наконец Доми, устав ее слушать, сказала:
— В общем, сеньора, если вы мной недовольны, то смотрите.
Мама остановилась.
— Да, Доми, — сказала она. — Я вами недовольна. Так что решайте сами.
Держа Крис на руках, Мама застучала каблуками по коридору. Кико бежал за ней и спрашивал:
— Ты не будешь шлепать Крис?
И Мама ответила ему тем же тоном, каким только что говорила с Доми:
— Нет, она еще маленькая. Она не виновата. Если кого и шлепать, так других, тех, кто в этом виноват. А она еще маленькая и не понимает, что делает.
7 часов вечера
Глаза Доми распухли, она держала в руке белый платочек и казалась намного старше. Витора включила транзистор, чтобы развеять тяжелое молчание. У нее тоже были красные глаза, и она двигалась по кухне медленно и нехотя. Доми сказала:
— Да тут еще Фемио. Думаешь, я заслужила такое обращение? Сколько раз он говорил: «Сеньора Доми, вы для меня как мать». Сама видишь, какая мать! И ведь уехал-то не на день, не на два.
Витора остановилась перед ней:
