Юрий Томин - Восемь дней в неделю

— Анна Ивановна, мы очень просим не говорить ничего директору про поход.

Возле Анны Ивановны, переминаясь с ноги на ногу, стояли трое: Кузнецов, Кукин и Вика.

— Почему? — спросила Анна Ивановна. — Что же изменилось в вашем классе?

— Все изменилось, — сказал Олег.

— А все-таки?

— Мы стали очень дружные.

— Но вы же всегда и были такими, разве нет?

Олег мотнул головой. Это можно было понять как «да», но можно было понять и как «нет».

— Так что же?

— Не были.

— Как же так получилось, что вы сразу стали дружными?

— Просто мы поняли, что лучше дружить, чем ссориться.

— А еще вы поняли, что поход не трудно и отменить?

— Ага! — радостно сказал Саня и тут же получил незаметный пинок от своего лучшего друга.

— Вовсе не из-за этого, — заявил Олег.

— А если честно?

— Немножко из-за этого, Анна Ивановна, — вмешалась Вика.

— А если честно, — сказал Олег, — то, конечно, из-за этого. Но ведь это неважно, Анна Ивановна, из-за чего. Важно, что мы теперь дружные.

— Допустим даже, что так, — сказала Анна Ивановна. — В чем же проявляется ваша дружба?

— Мы теперь совсем не ссоримся между собой.

— Еще?

— Не грубим друг другу.

— Не смеемся над Мельниковой и Климовым.

— Еще?

Кузнецов пожал плечами: неужели мало? Что же еще надо?

— Не шумим на уроках.

— Еще? — неумолимо продолжала Анна Ивановна.

Как последнюю надежду Олег вытолкнул вперед Саню.

— Кукин у нас теперь не списывает.

— Это правда. Саша?

Кукин замялся. Он смущенно посмотрел на Олега и немедленно получил второй пинок, на этот раз замеченный Анной Ивановной.

— Ну ладно, — сказала Анна Ивановна, — пускай даже все так и есть. Но ведь вы перечислили пока только то, что вы не делаете. А какими делами подтверждается ваша дружба?

Ребята с недоумением переглянулись — какие еще дела?

— Непонятно? — спросила Анна Ивановна. — А мне так очень понятно. Давайте рассуждать так: человек за всю свою жизнь никого не убил, не ограбил, ничего не украл — вообще не сделал никому зла. Можно сказать, что он хороший человек?

— А разве плохой?

— Но при этом он никому не помог, ни с кем не поделился, никого ни разу не выручил — не сделал никакого добра.

— Таких не бывает, — возразил Олег, — что-нибудь он все равно сделал.

— Я с тобой согласна. И тогда его будут судить по тому, что он сделал. Так кто же окажется хорошим?

— Тот, кто не делал ничего плохого, а делал только хорошее.

— Таких тоже не бывает, — улыбнулась Анна Ивановна. — В каждом из нас есть и плохое и хорошее. Важно — что перетягивает. А насчет вашей дружбы — надо посмотреть, что дальше выйдет. Вы, кажется, уже целых два дня как стали такими дружными?

— Почему? Мы не считаем. Сколько надо, столько и будем, — сказал Олег. — А вы директору будете говорить про поход?

— Ну что ж, — задумчиво проговорила Анна Ивановна, — мне не к спеху. Пока могу обождать. Но только — пока…

Когда шестой «в» узнал, что Анна Ивановна не оценила перемен, произошедших в классе, то все немного приуныли. Старались, старались и — на тебе. Выходит — зря дружили. Особенно всем не понравилось слово «пока». Что значит «пока»? Пока не скажет, а потом, может быть, и скажет директору про поход. И как понимать, что дружбу надо подтверждать делами? Какими делами? Хорошими? Пожалуйста, можно и подтвердить. Только где их возьмешь? Хорошие дела тоже под ногами не валяются. Когда нужно, так и днем с огнем не найдешь.

В общем, плохо пришлось бы шестому «в», если не выручил бы его тот же Олег Кузнецов. Два дня он напряженно думал, а на третий день заявил, что не обязательно начинать с больших дел, можно начинать и с малого.

Вот почему утром четвертого дня после разговора с Анной Ивановной, или, если хотите, утром шестого дня начала великой дружбы, возле школы замаячили две унылые фигуры с лопатами в руках.

Было немного больше восьми. Еще горели фонари. По-утреннему торопливые и сосредоточенные пешеходы штурмовали автобусы. Требовательно, по-деловому звенели трамваи. Они заглатывали пассажиров и растворялись в морозной утренней дымке.

Все куда-то спешили, и только две фигуры перед школой неторопливо сходились и расходились, постукивая нога об ногу. Это были Олег Кузнецов и Саня Кукин.

Саня пришел ровно в восемь. Еще издали он заметил Олега, который, в одиночестве прохаживался чарльстоном по ступеням школьного подъезда. Наверное, Олег пришел намного раньше, потому что успел порядком замерзнуть.

— Ты что так рано пришел? — спросил Саня.

— У нас будильника нет, — ответил Олег. — Я на полчаса раньше проснулся. Давай потолкаемся.

Они потолкались немного, прыгая на одной ноге. Когда Олег согрелся, друзья стали прохаживаться возле подъезда, поглядывая на часы. Каждую минуту большая стрелка прыгала на одно деление, но время и безделье тянулось медленно.

Маленькая стрелка электрических часов, на которые поглядывали Олег и Саня, застыла на восьми, большая перепрыгнула на двенадцать. В этот самый час одни ученики шестого «в» класса торопливо вставали с постелей, другие дожевывали свои завтраки, третьи уже спешили к школе, а двое мерзли у ее подъезда. Но и те, и другие, и третьи не знали, что сейчас время подошло к той черте, когда отсчитывать нужно было уже не днями, не часами, а минутами.

— Холодно, — позевывая и ежась, сказал Саня. — И чего ты придумал в такую рань вставать. Ходим одни, как дурачки. Наверное, никто и не придет больше.

— А что, я плохо придумал? Я плохо не придумываю. Вот ты смотри придет директор, а мы снег убираем. Он спросит: «Вы что делаете?» А мы скажем: «Снег убираем». Он спросит: «А кто вам поручил убирать снег?» А мы скажем: «Никто не поручил, мы сами догадались. Мы решили следить, чтобы возле нашей школы было чисто. Мы решили, чтобы за всю зиму ни одни человек возле нашей школы не поскользнулся». Что он тогда подумает?

— Подумает, что мы ненормальные, — сказал Саня и снова зевнул.

Олег вздохнул и укоризненно посмотрел на верного друга.

— Не знаешь ты, Саня, взрослых, — сказал Олег. — Они только и мечтают, чтобы мы стали сознательными. Директор ведь только в школе директор. А так он самый обыкновенный человек. Вроде моего отца или твоего отца. Твой бы отец тоже мог быть директором…

Саня понимал, что слова Олега только слова, но все же вздрогнул и даже попятился. Только этого ему еще не хватало.

— Иди ты… — сказал Саня. — Ты что, с ума сошел?

Олег засмеялся.

Ну что ты директора так боишься? Ты вообще всех боишься. А тут все просто: увидит он, что мы снег убираем, и подумает, что мы сознательные. Никто ведь не догадался одни мы. Значит, кто в поход должен идти? Мы, конечно. И Анна Ивановна так подумает, когда увидит, как мы работаем.

— Все равно холодно, — сказал Саня.

— Если холодно, тогда погрейся. Начинай снег убирать.

— А чего убирать, если никто не видит? — резонно возразил Саня. — Сам убирай.

— Мне-то не холодно, — приплясывая, заявил Олег.

— И мне не холодно, — растирая уши, сообщил Саня.

Мимо ребят, оставляя за собой хвост черного дыма, с ревом прошла большая машина. Саня скользнул по ней взглядом.

— Дизелек, нежно сказал Саня. — Трехосная. Все три — ведущие. Олежка, ты бы хотел шофером работать?

Школу кончу, там посмотрим.

— А я бы хоть сейчас пошел. Только не возьмут. Там не меньше восьми классов надо. Ты как думаешь — доучусь я до восьмого?

— Так ты ведь и не учишься. Так… — списываешь помаленьку. Это же не трудно.

Саня вздохнул.

— Мне самому списывать надоело. Анна Ивановна со мной дополнительно, знаешь, сколько занималась? Когда она рядом сидит — все понимаю, отойдет опять ничего не понимаю. Наверное, у меня мозги неправильные.

— Брось ты, Саня, мы тебе мозги выправим, утешил Олег. — Мы с тобой заниматься будем. Это только начать трудно, а потом само будет получаться. Ты с меня бери пример. Я вот способный, но разболтанный. И все равно у меня троек нет. А ты и неспособный и разболтанный. Конечно, так ничего не получится. Если ты неспособный, то тебе надо стать трудолюбивым. Ясно?

— А как стать? — уныло спросил Саня.

— Начинай снег убирать.

— Я тебя серьезно, а ты смеешься, — обиделся Саня.

— А ты не обижайся из-за ерунды, — сказал Олег. — У каждого человека свои мозги. У тебя такие, что ты списываешь, у меня такие, что я без смеха не могу.

Тяжело груженная машина с прицепом шла по улице по направлению к школе. Двигалась она медленно и как-то нерешительно. Шофер часто притормаживал и посматривал то вправо, то влево, будто что-то выискивал. Не доезжая до школы, грузовик замигал правыми подфарками, прижался к тротуару и встал.