Тамара Воронцова - С тобой товарищи
Кошечка беззаботно резвилась в траве. Но Женю уже это не умиляло. «Всем хорошо, — наливаясь тяжелым чувством, подумал он. — Только не мне». И вдруг вскочил на ноги.
— Брысь! — закричал он, багровея от вспыхнувшего в нем с неизведанной силой алого, мстительного чувства. — Брысь!
На калитке звякнуло кольцо. Вошла Кристина, строгая, бледная. Взглянув на сына, спросила без всякого интереса:
— Чего разоряешься?
Под взглядом ее огромных глаз Женя сник. И скова накатила тоска, пустая, мертвая.
— Вечером пойдем к брату Афанасию на большое моление. Сестре Александре виденье было. — Кристина обхватила Женю рукой, придвинулась к нему белым горячим лицом. — Брат Афанасий сказал: выстоять тебе перед этим молитву на коленях, чтоб злой дух вышел. Сыночек мой, утешь мать! Пойдем! Ой, горе, горе будет!
Сильной рукой она потянула Женю за собой. Он подчинился ей безвольно. В темной комнате она опустилась на колени. Взглядом страстным, молящим обожгла Женю. У того что-то задрожало внутри. Жалость, нестерпимая мучительная жалость к себе нежданно-негаданно вошла в него. И захотелось не молиться, а зарыдать громко, во весь голос, запричитать, как причитала над телом утонувшей единственной дочери, — единственного своего утешения и надежды, немолодая и многое вытерпевшая на своем веку, жившая в доме напротив тетка Наталья.
Глава XII. На помощь приходит Катька
Иринка вот уже целый час ждала Катьку, но та не шла. Отсюда, от обелиска, видна была вся улица. Там проезжали редкие грузовики, тарахтели по булыжной мостовой неповоротливые тяжелые телеги, торопливо проходили прохожие. Вон из-за угла вышел мальчишка. Чтобы как-то скоротать время, Иринка начала гадать: кто это? Мальчишка приближается. Иринка уже ясно видела, что у него светлые волосы, но так и не могла понять, кто это. И только когда мальчишка стал подниматься сюда, на возвышение, прямо к Иринке, она узнала, это был Дон-Кихот.
Он шел медленно, часто оглядываясь. Или ждал кого-то, или оберегался, что его увидят. Иринку он не заметил. Да она, как только он появился между деревьями, юркнула за обелиск. Почему так сделала, Иринка и сама не знала, но следила за каждым Жениным шагом. Женя оглядел сквер. Он был пуст, тих. От высоких, плотно росших друг к другу деревьев лежала на всем скверике спасительная узорчатая тень. Женя глубоко вздохнул и опустился на ближнюю скамейку. Он сидел недвижно, положив ладони тонких рук на сиденье, и глядел вдаль, за реку; и взгляд его был таким грустным, что у Иринки исчезло любопытство.
«Бедный Дон-Кихот! — подумала она и выругала себя за то, что спряталась. — Надо было сразу подойти. Сами хотели встретить… А теперь как? Он подумает, что я за ним нарочно подглядываю».
Иринка торопливо соображала, что бы такое сделать сейчас, чтобы Дон-Кихот не ушел, чтобы остался, поверил, что Иринка ничего плохого сделать ему не хочет. Но ничего путного в голову не приходило. С досадой Иринка вспомнила Катьку. «Вот опоздала. Как назло…» А Женя сидел неподвижно, так похожий на изваяние, что к нему чуть ли не на колени сели два трусливых воробья.
Справа от Иринки раздалась песня. Голос, несомненно, мальчишеский, с тонким ломающимся звуком на высоких нотах, пел:
Там, где обезьяныКушают бананы,Там, где в диких дебряхБродят дикий слон,Появился пареньСтройный и красивый,Парень из Чикаго —Чарли Уинстон.
Женин тоскующий взгляд медленно обратился в сторону песни. Иринка тоже повернула голову, и первое, что она увидела, был яркий галстук со знакомыми и такими неприятными черными кривляющимися обезьянами.
Жорка шел вразвалку, притопывая ногами. Из-под ног с вытоптанной тропинки легким облачком взвивалась поземка высохшей земли.
Из-за гор высоких.Из-за пальм широкихВылезали негрыПосмотреть на «стиль».Там под баобабомНа тройной подошвеЧарли делал «буги»,Выбивая пыль.
Песня была так нелепа и забавна, так нелеп и забавен и без того нелепый Жорка, что в первую минуту Иринка даже не почувствовала обычной боязни, которая всегда охватывала ее при встрече с этим нахальным, задиристым парнем.
Женя весь сжался, движением загнанного зверька неловко поднялся со скамейки.
— А-а… — увидел его Жорка и, засунув руки в карманы, пошел прямо на Женю.
Женя побледнел. Бежать ему было некуда. Единственный выход из скверика загораживал он, Жорка.
— Ты что здесь делаешь, а? — спросил Жорка, останавливаясь перед Женей, и смерил его пренебрежительным взглядом. Женя молчал, бледнея.
— Молчишь? — угрожающе придвинулся к нему Жорка и схватил его за ворот рубашки. Женя дернулся.
— Не дергайся, рожа. Сейчас я тебе морду бить буду.
— Что я вам сделал, что сделал? — тщетно стараясь вывернуться из цепкой Жоркиной руки, чуть слышно прошептал обессилевший от неожиданного нападения Женя.
— А ничего… — злорадно усмехнулся Жорка и хладнокровно ударил Женю в лицо. Тот слабо охнул.
У Иринки от страха что-то оборвалось внутри. Она зажмурилась. Опять охнул Женя. Иринка раскрыла глаза и увидела — белая Женина рубаха впереди становилась розовой: из носа у Жени текла густая вишневая кровь. Иринка вскрикнула и вскочила на ноги. Страха уже не было. Была только злость и а Жорку, который придирался к ней, щипался, раз даже ударил в бок кулаком, а сейчас бьет, так безжалостно бьет беззащитного, несчастного Дон-Кихота.
Молча она выскочила из-за обелиска и сзади вцепилась во взбитую на какой-то иностранный манер, а по всей вероятности, просто нечесаную Жоркину шевелюру. Жорка мотнул головой. Отбрасывая от себя Женю, пнул назад ботинком на толстой подошве. Удар пришелся по воздуху, Не удержавшись на одной ноге. Жорка повалился на спину, увлекая за собой Иринку. Ловко вывернувшись, Иринка вскочила первой и также молча, стиснув зубы, продолжала бить кулачками по Жоркиной кудлатой голове.
Увидев перед собой девчонку. Жорка несколько минут лежал, не сопротивляясь, изумленный. А потом схватил Иринкины руки, больно завернул их назад и, поднимаясь, прошипел:
— Ах, защитница?! Ну подожди… Я тебе сейчас покажу, как защищать.
— А ты что к нему лезешь, что? — трясясь от злости, выкрикнула Иринка. — Он что тебе сделал? Думаешь, надел свой дурацкий галстук, так все тебя боятся?!
— Р-раз! — Жорка треснул Иринку кулаком. Отлетев назад, Иринка больно ударилась головой о дерево. Жорка, усмехаясь, стоял расставив ноги. Иринка потрясла разлохмаченными косами и бросилась на Жорку.
— Два!
Кулак пришелся куда-то в грудь. У Иринки перед глазами в стремительной пляске закружились деревья. Глотая воздух раскрытым ртом и толком ничего уже не соображая, она снова кинулась вперед.
— Три! — победно выкрикнул Жорка, но удара не последовало. Наоборот, сам Жорка отчего-то оказался на земле.
— Может, добавить четвертый? — раздался звонкий голос. — Или хватит и этого? — Над Жоркой стояла Катька, тоненькая, в светлом платье, рыжие ее волосы в тени казались бронзовыми. — Он за что тебя? — повернулась Катька к Иринке.
Одной рукой отряхивая платье, другой поправляя растрепавшиеся волосы, Иринка ответила:
— Он Дон-Кихота бил.
Катька оглянулась. Женя стоял у скамейки. Из носа на бело-розовую рубашку все еще падали бусинки ярко-красной крови, а на глаза наплывали слезы, горькие и сладкие одновременно.
— Что ж ты… тебя защищают, а ты не идешь на помощь! — буркнула Катька, подавляя в себе неприязненное чувство. «Стоит, как икона, — подумала она. — Вот тряпка». И снова повернулась к Жорке.
— Отлежался? Вставай!
Жорка поднялся. Глаза его горели злым, нехорошим огнем. Но только страх перед Катькиными смелыми необоримыми приемами заставил его сдерживаться. Он трусливо уперся взглядом в землю.
— Что набычился? — спросила Катька. — Думаешь, не знаю, как ты меня сейчас здорово побить хочешь. А ну попробуй! — Она шагнула к Жорке. Тот так испуганно отшатнулся, что Катька, несмотря на драматичность обстоятельства, звонко расхохоталась.
— Не бойся, не трону! Такого два раза не бьют…
Иринка повернулась к Жене и протянула ему пыльную от земли ладошку.
— Я очень хочу с тобой познакомиться. Ты тогда убежал… Давай сейчас!
Женя посмотрел на грязную руку, на всклокоченную Иринкину голову: в волосах у нее запутались комочки высохшей земли, и, вытирая все еще капавшую кровь, улыбнулся слабой и грустной улыбкой.
Катька схватила Иринку под руку и повелительно сказала Жене:
— Что молчишь? Или язык от страха откусил?
— Не разговаривай ты с ним так! — сердито оборвала подружку Иринка.
