Елена Нестерина - Лучшая парочка сезона
– Я о ней переживаю, а она тут с кавалерами любезничает! Мала ещё! Как на огород идти, бабке старой помогать, – так нет её! А как под кустами сидеть – так запросто! Вот я тебя хворостиной, Варька! Выхожу из дома, слышу: бу-бу-бу, бу-бу-бу! Кто, думаю, там такой? Вроде не дачники. А это ты им тут спать мешаешь! Хочешь, чтобы все дачники съехали, да? Съехали они чтобы все, ты хочешь? А где мы новых будем искать, ты подумала? Нет, ты подумала? Чего молчишь?
Вариантов не было. Мы с Володькой переглянулись, одновременно изо всех сил дёрнулись, вырвались у бабки из рук – и побежали.
Мы перепрыгнули через забор Парасоловых – показывать Володьке свою неприметную лазейку мне было некогда. Промчались наискосок по их территории – причём я с удовольствием растоптала грядку с каким-то экзотическим бамбуком. Чёрт его знает, что они там такое посеяли, в утренней розовой дымке всё казалось чем-то необыкновенным. Страшный с таким же удовольствием наступил на крупный блестящий огурец, который выкатился на дорожку между гряд, – наверное, Парасоловы растили его на семена и каждый день этим огурцом любовались.
В общем, проскакали мы по вражеской территории, перемахнули на следующий участок, оттуда быстренько на улицу – и поминай, бабуля, как нас звали!
По улице мы брели уже медленно. И смеялись.
– А ты говоришь – Железный Феликс! – притворялась обиженной я. – А на самом деле – пожизненно угнетаемая Каштанка!
– Но бабуля твоя – натуральный Малюта Скуратов! – вспоминая стремительное бегство, смеялся Володька.
– Да, вот такая у нас семья, – соглашалась я.
– Серьёзные люди.
– Ты ещё мою маму не видел.
– А она кто?
– А она просто мама.
– Так чего ж её тогда бояться?
– А меня чего? – Мне было приятно Володьку подлавливать.
– Ну… Да я тебя и не боюсь. Вот ещё…
– Ладно, не бубни.
– Пойдём купаться? А то мне уже скоро, сама понимаешь… Хозяйство – не фиг собачий…
Мы отправились на речку. Кто не знает: купаться утром – это самый большой кайф. Вода гораздо теплее воздуха. Он и сам-то уже не холодный, а вода кажется необыкновенно тёплой. И такой спокойной, что просто на какую-то другую реальность всё это вместе похоже.
Но сейчас я купаться не стала. Володька полез один. Плескался он недолго – прыгнул пару раз с «тарзанки» и выбрался ко мне на бережок.
– Красота! – потянулся он. – Эх, хорошо быть просто дачником!
– Хорошо, Володька, – согласилась я.
– А ты куда сейчас? – спросил он.
– Не знаю.
– Слушай, а давай я тебе свою футболку оставлю…
– Зачем? – Я испугалась, что он сейчас начнёт дарить мне самое лучшее, что у него есть, – вещи любимого брата. И что я с ними буду делать?
Но всё оказалось проще.
– Понимаешь, так видно, как над тобой бабуля потрудилась… – С этими словами он осторожно ткнул пальцем мне в спину.
Я оглянулась, насколько смогла, и тоже посмотрела себе на спину. Места бабкиных изуверств превратились в багровые синяки. Было понятно – сейчас они багровые, а скоро станут конкретно синими. Как раз то, что надо девушке для абсолютной красоты. Так вот зачем футболка…
Мне снова стало неудобно перед Володькой. Надо же – мысль уже не поднималась назвать его Страшным. Он ко мне по-человечески, а я всё капризничаю…
– А ты?
– А я домой же сейчас, – ответил Володька, поднимая с земли свою здоровенную футболищу и протягивая её мне. – Там переоденусь.
– Спасибо. Я верну, – просто, без выпендрёжа сказала я.
И нарядилась в ставшую уже почти привычной футболку.
Володька нацепил свои тоже не по росту широкие штанища, затянул их как следует на поясе.
– Так что ты делать-то сегодня будешь? – спросил он.
– Придётся бастовать, – улыбнулась я. – Бабка нарушает мои права. Угнетает. Причём совершенно ни за что. Вторгается в мою личную жизнь. Так что я буду с этим бороться.
– И на огород не пойдёшь?
– Придётся не ходить, – ответила я.
А сама подумала: «Тогда надо будет на участке убираться. А там Русланчик. И его маман. И все эти проблемы…»
Утро наступило совсем. Володька щёлкнул браслетом своих тяжелых часов, – очевидно, тоже наследство братиково, – посмотрел на циферблат, качнул головой:
– Ох, мать уже, наверное, сама коров выгнала… У нас же две коровы. А ещё свиньи – собаки такие… Так что побежал я, ладно?
И взял меня за руку.
Я его тоже схватила за руку. Так не хотелось, чтобы Володька уходил! Очень не хотелось! Но и с ним пойти я не могла. Что я там буду делать – у них дома? Кто я там такая? Или вместе с ним дойти до нашего огорода – и затаиться в собственном бункере? Выспаться бы там как следует… А если с бабулей на огороде столкнусь? Наверняка она уже примчалась, поливает.
Нет, у меня своя жизнь. Где-то в траве у забора растекались мои дрожжи. Которые уже ни на что не годились. Придётся покупать новые. Ладно, куплю, не проблема. И заброшу в очко их раздрыги-сортира. Надо бросать туда мою мину замедленного действия, пока жара стоит! Обязательно сегодня сбегаю за дрожжами. И метну. Вот только ночь настанет…
– Пока, Варька, – улыбнулся Володька.
– Пока, – сказала я и вздохнула. Это само собой получилось, вышло как-то из-под моего контроля.
– Но ты пообещай, что бросишь дрожжи только вместе со мной. – Володька поднял указательный палец к моему носу.
– В смысле – и тебя туда же бросить? – удивилась я. – Не буду я тебя в сортир бросать. В крайнем случае, сам придёшь и прыгнешь.
– Умная очень… – буркнул Володька, но всё равно лишился своего покровительственного пафоса. – Я имею в виду…
– Да поняла! – Я рассмеялась. – Договорились, Володька. Операция назначается на сегодняшнюю ночь. Заходить будем с той стороны – в смысле не с нашей, а со стороны других соседей Парасоловых. Встречаемся в половине первого ночи на…
– Я тебя раньше найду! – заявил Володька.
Ну и ладно. Я же поняла – он специально перебил меня, чтобы за ним, а не за мной осталось последнее слово. Ну, в смысле решающее слово, установочное. Я не стала оспаривать. Всё-таки я сообразительная.
– Хорошо. Тогда счастливо, Володька. И спасибо тебе.
– За что?
– Ну, за футболку, например. То есть за заботу. – Я говорила искренне. Так искренне, что даже заплакать захотелось. И откуда вдруг такая плаксивость привязалась?
– Да ладно тебе…
– Правда, спасибо. Это так приятно. – Я пожала обе его руки и помчалась вон с нашего пляжа.
Глава 9 Полтора центнера с гектара
Бабули не было дома. Ушла трудиться. И я тоже взялась за работу. Вылизала участок так, что можно телевидение вызывать и устраивать съёмки образцово-показательной передачи: «Лучшая дача сезона! Смотрите и учитесь! А лучше – приезжайте к нам, платите деньги! И вам обеспечат такой же прекрасный сервис!»
И только я успела отволочь все пакеты с мусором к далёкой помойке и вернуться, как, конечно же, наткнулась возле нашего с бабкой домишки на Русланчика. Тот сидел на пороге. И ждал. Меня.
Точно.
– Здравствуй, – сказал он, поднимаясь.
– Привет, – нейтрально кивнула я.
– Я тебя жду.
– Понимаю.
Мне было интересно – ну, как именно он от меня «отказался» и как теперь планирует общаться.
– Тут это… Мать с тобой поговорить хочет, – проговорил Руслан.
– А ты?
– Что – «я»?
– Поговорить не желаешь? – Я саркастически усмехнулась. – Хотя, о чём теперь нам с тобой говорить-то? Я теперь только со Страшным разговариваю. С твоей лёгкой руки. И любезного разрешения.
– Ты всё неправильно поняла! – Русланчик аж подпрыгнул.
Ну чего вот я его довожу? Он же мне совершенно не нужен! Или нужен? Но зачем? Опять же – доводить? Дел я с ним иметь больше не желаю. Вот не могу и всё, если кто меня один раз разочаровал, вернуть к нему то отношение, какое было раньше. Хоть ты тресни, не могу! Хоть Руслан ни в чём совершенно и не виноват, а – всё… Вот смотрю на него и понимаю – не вернётся то, как я относилась к нему вчера. Обидно – и никак по-другому…
А-а! Вот же что я хотела от Русланчика – узнать, как именно он от меня, так сказать, «отказался»! Правда… а оно мне надо?
– Варечка, ну это же наши с Володькой дела, понимаешь?! – заволновался Руслан. – Это наш чисто пацанский разговор. Ну, в смысле, ничего интересного!
– Да ладно, ладно…
– Ну, я просто… Вы же давно тут живёте. Давно знакомы. А я… Вот мне и пришлось…
– Всё, Руслан, всё, не волнуйся ты… – заговорила я. – Мы действительно всё забыли. Я только не поняла, чья мать-то со мной поговорить хочет?
На Руслана жалко было смотреть. Он мучался. Ну а нечего со мной было связываться! Связываться – а потом «отказываться». Что это за друг такой? Никогда я этого не пойму, по-пацански об этом будут разговаривать или по-обыкновенному. Значит, не так уж он нашей типа того «дружбой» дорожил. Да и какая там дружба – два дня! Хотя я бы и такой короткой дружбой дорожила. Но кто меня знает… Ведь не такой уж я подарок, чтобы от меня «не отказываться». Так, поехали думать то же самое по третьему кругу… Стоп, машина!
