Василий Великанов - Разбойник и Мишка

Мы рассмеялись, и кто-то из нас проговорил:

— Наверно, с улицы Бассейной…

На углу, где надо было перейти улицу, собака остановилась и села: шёл трамвай и две машины. Они прошли, и шум их стал затихать. Собака встала и, насторожив уши, как бы прислушиваясь, натянула поводок: путь свободен. Собака повела хозяина через улицу. Она не смотрела по сторонам и, наверно, только по слуху определяла, что путь безопасен.

Перешли улицу и столкнулись с новым препятствием: там белили дом, и тротуар был перегорожен двумя балками. Собака остановилась перед балкой и потянула хозяина левее, в обход по мостовой.

С деревянного помоста спрыгнул молодой штукатур в парусиновом переднике, закраплённом известковыми брызгами, и подошёл к Николаю Ильичу. Он что-то сказал слепому, наверно предложил провести. Но Малинин отрицательно качнул головой и, осторожно шагнув вперёд, прощупал препятствие палкой. Да, собака не ошиблась.

Мы долго наблюдали из окна, как работает умная собака-поводырь, пока Малинин не скрылся за поворотом.

Щенку было всего два месяца, когда Боря Цветков принёс его из клуба служебного собаководства. Длинный и костлявый, щенок казался неуклюжим и некрасивым. К тому же он часто беспричинно лаял, стаскивал со стола скатерть и не слушался окриков.

— Вот дурашливый какой! — заметила Борина мать, Надежда Васильевна. — Пока сделаешь из него толкового пса, намучаешься.

У Бори был уже опыт по воспитанию щенков. на фронт, отец оставил ему боксёра.

— Смотри, Боря, — говорил отец, — если понадобится, отдай Гепарда в армию. Пригодится в караульной службе…

В конце войны получили печальное известие о гибели отца. Тогда Борис отвёл сильного, злого пса в райвоенкомат и сказал.

— Пусть он там задушит хоть одного фашиста!..

А вместо Гепарда принёс из клуба на воспитание щенка, по кличке Норка.

Пятнадцатилетняя сестра Таня подсмеивалась над братом:

— И где ты только нашёл такого дохленького, дураковатого?

— Ты маленькой тоже, наверно, была не очень умной, — сердито сказал Борис. — Ты ещё не знаешь, какая у него родословная: его мать первый приз получила на выставке. Подожди, вот он вырастет — покажет себя?

— Свежо предание, да верится с трудом… — нараспев протянула Таня.

Борис злился: Танька воображает себя уже взрослой, а его считает мальчишкой. Конечно, ему не пятнадцать, а только двенадцать лет, но что ж из этого? Она считает, что он должен её слушаться во всём. Как бы не так! Будет он слушаться девчонку! И волейбольный мяч присвоила, а ведь мама купила для двоих.

И когда Таня уходила из дому, Борис отдавал щенку мяч. Норка катала его по комнатам, мяч убегал от неё, как живой, подпрыгивал, а иногда даже прятался под кровать, закатываясь в тёмный угол. Щенок заливался звонким лаем и однажды так сильно вонзил острые зубы в мяч, что тот вдруг устрашающе зашипел и обмяк. Щенок в испуге отпрыгнул от мяча, потом осторожно подошёл и чуть шевельнул его лапой, схватил зубами, потрепал и вскоре бросил, потеряв к нему всякий интерес.

Вернувшись домой, Таня увидела своего брата, сидящего за починкой мяча.

— Мама, до каких же это пор его паршивый кутёнок будет портить мои вещи? — возмутилась она. — Вчера разорвал платок, сегодня — мяч.

— А ты разве не знаешь, что щенку надо играть? Его надо развивать, — примиряюще сказал Борис.

— Купи себе мяч и развивай своего собачонка, а чужой нечего хватать! У нас сегодня тренировка, а ты мне её сорвал!

— Дети, не ссорьтесь, — успокаивала их мать. — Таня, Боря починит твой мяч, а для Норки я сошью новый.

— Мама, ты вечно Борьке потакаешь во всём!

Таня порывисто повернулась и ушла к себе в комнату.

Надежда Васильевна сшила большой мяч из тряпок, и щенок катал его, рвал и кусал.

— А на дворе Борис воткнул в землю тонкую хворостинку и привязал к её концу мочало. Норка хватала зубами мочало, тянула, потом отпускала его. Гибкая хворостина пружинисто ' качалась, мочальный хвост, трепыхаясь, дразнил разгорячённого щенка. Ежедневно три раза Борис кормил своего воспитанника густым супом, давал ему молоко, протёртую морковь и даже купил в аптеке бутылочку жидких витаминов.

— Ты ему и свой компот отдай, — усмехнулась Таня.

— Ну и отдам, а тебе-то что? Он же маленький.

Но крупная размолвка между братом и сестрой произошла потом, когда щенок подрос и окреп. Щенок был подвижным, задиристым, но не злобным. А Борису хотелось, чтобы он был злобным и страшным. Борис хорошо помнил, каким был их Гепард, и ему хотелось из Норки воспитать такого же грозного пса.

Однажды к Тане пришла подруга Аня Колесова. Щенок незлобно залаял на неё, а Борис натравил:

— Возьми, возьми, Норка!

Норка громко залаяла и бросилась на девушку. Аня испуганно взвизгнула и, открыв дверь, выскочила в коридор. Из своей комнаты выбежала Таня, лицо её стало пунцовым:

— Борис, ты дошёл прямо до наглости! Натравливаешь на моих подруг собаку! Так ко мне никто ходить не будет.

— Ты ничего не понимаешь, — спокойно сказал Борис. — Это же воспитание. Норка должна недоверчиво относиться к чужим.

— Ну и трави своих товарищей, а моих подруг не трогай! Я маме скажу…

— Ну и говори! Мама меня лучше понимает, чем ты. А ещё в восьмом классе учишься…

Таня вышла в коридор и увидела подругу, прижавшуюся к стене.

— Аня, иди.

— Нет, надо выждать немного.

— Чего выждать?

— Да чтобы Норка считала, что она «победила» меня. Мы ведь так с Борисом заранее договорились.

— Спектакль, значит, устроили. И меня не предупредили… А чего же кричала как резаная?

— Да ведь знаешь, как страшно-то мне показалось…

Наступила весна, и пришлось Норку выселить на жительство во двор, в деревянный сарай. В сарае Борис смастерил ей будку, а на пол постелил старый детский матрасик, на котором когда-то спал сам. Он ежедневно чистил щенка щёткой, а как потеплело — стал его купать. Щенок охотно плескался, а плавать не хотел — боялся. Но ведь всякая служебная собака должна хорошо плавать. Борис брал потяжелевшего щенка на руки, заносил его поглубже и, бросив в воду, плыл сам впереди. Норка испуганно вытаращивала глаза и быстро плыла обратно к берегу. Потом она привыкла и охотно бросалась в воду сама за хозяином и даже переплывала с ним на другой берег.

Ежедневно по вечерам Борис гулял с Норкой по городу. Сначала щенок боялся машин и шарахался от них под ноги хозяину. Тогда Борис подвёл Норку к машине знакомого шофёра и вместе с ней облазил всю машину, а потом они проехались на ней по городу, и щенок перестал бояться машин.

Иногда Борис садился на велосипед, выезжал за город и так быстро нёсся по асфальтированному шоссе, что в ушах ветер свистел. Норка, высунув язык, еле успевала за ним.

Один раз какой-то старик даже остановил Борю:

— Эй, малый, чего ты кутёнка-то гоняешь? Запалить можешь.

— Это я его развиваю, выносливости учу.

— Оно, конечно, собака должна бегать, да ведь во всяком деле мера нужна…

— А я всё делаю, как в книжке написано, и у инструктора в клубе бываю.

— Ну, если по книжке, то правильно, — успокоился старик.

Но вот Норке исполнилось десять месяцев, и костлявый озорной щенок превратился в рослую собаку, похожую на волка. Даже Таня как-то сказала:

— Мама, а какая наша Норка красивая стала, правда?

Мать улыбнулась:

— Правда, дочка, правда. К чему приложишь руки с любовью, из того и толк выходит.

Кончилось наконец для Норки домашнее воспитание, и надо было приниматься за настоящую учёбу. Повёл Борис Норку в клуб, и там ему выдали «родословную», в которой были указаны не только отец и мать Норки, но дедушка с бабушкой и даже прабабушка. Получив «паспорт», Норка стала вполне взрослой, и теперь её уже можно было по-настоящему дрессировать.

Всю зиму три раза в неделю ходил с ней Борис в клуб и занимался на учебной площадке под руководством опытного инструктора Вадима Ивановича Третьякова.

Норка оказалась очень способной и быстро усвоила общий курс.

В первомайские праздники, когда к Надежде Васильевне пришли в гости её сослуживцы, Борис показал успехи своей воспитанницы. По его команде Норка садилась, ложилась, прыгала через палку, ползала, а когда он говорил «голос» — звонко, отрывисто лаяла.

Борис торжествовал. И даже Таня не скрыла на этот раз своего восхищения.

— Знаете, девочки, это её Борис сам воспитал, — сказала она подругам. — Борис у нас ужасно упрямый — он чего хотите добьётся. Зимой на лыжах она его возила буксиром так быстро, что от машины не отставали. Я говорю правду, девочки, спросите у Бориса…

— Говори — не заикайся, ври — не завирайся! — отрезал Борис.

— Бо-ря, — умоляюще протянула Таня, — ты же сам говорил, что от машины с ней не отставал…