Ольга Матюшина - Жизнь побеждает
Глава вторая
Перед войной дети-инвалиды жили в Петергофе в прекрасном двухэтажном особняке. Ребята называли его «дворцом». Своими башнями, многочисленными балконами, террасой и вьющимся диким виноградом он действительно напоминал дворец. В ненастную погоду дети играли на террасе. Оттуда видно было море. Ребята любили наблюдать за проходящими кораблями. Им нравилась ширь моря, такого безбрежного, необъятного.
Парк, окружавший дачу, дети привели в полный порядок. Срезали сухие ветви, расчистили дорожки, засыпали их песком. Аллеи обложили кирпичом и побелили его. Везде разбили газоны, посадили цветы. Устраивались надолго: знали, что и зиму проведут в Петергофе. Им так нравилось тут! Вниманием и заботой окружали их воспитатели, а доктора старались вылечить своих маленьких пациентов. Хорошее питание, свежий морской воздух — всё помогало восстановить силы больных детей.
В праздничные дни ребят увозили к фонтанам. Струи воды поднимались высоко. Они радугой переливались в небе и журчащие, сверкающие падали книзу.
Утром двадцать второго июня дети ждали автобус: они знали, что в этот день их повезут к фонтанам. Но что-то случилось. Ребята поняли это по встревоженным, взволнованным лицам воспитателей. Чувствовали, что нельзя приставать с расспросами. Затихшие, сидели на ступеньках крыльца.
Скоро весть о войне донеслась и до них. Как изменилось всё в прекрасном, сказочном Петергофе! Исчезла из парков нарядная, праздничная толпа. По улицам в сторону вокзала шли нагруженные чемоданами, узлами дачники. С каждым днем всё больше и больше изменялось лицо города. Не было музыки. Не били фонтаны. С вокзала двигались войска. На улицах, в парках — везде видны были только военные. Местное население рыло окопы. В парке снимали статуи и глубоко закапывали их в землю. Вечерами не стало видно освещенных окон. Дома стояли безмолвные, затемненные.
Создалась угроза Ленинграду. Немцы, перейдя границу, двигались и в его сторону. Детский дом инвалидов ждал эвакуации. Несколько воспитателей уехало в Ленинград, чтобы всё приготовить для переезда. Обратно они не вернулись, — немцы отрезали Петергоф.
Начался обстрел. Он усиливался с каждым днем. Горели и рушились дома. Пожар угрожал и детдому. Укрыться было негде. На помощь больным детям пришли военные. Они перевезли ребят в Старый Петергоф и временно поместили их в подвале большого каменного дома. В нем можно было спрятаться от снарядов и бомб.
После чудесного особняка дети очутились в темном, сыром подвале. Со страхом прислушивались они к вою сирен. В то же время мальчикам хотелось вылезти, посмотреть на воздушный бой. Они знали, что навстречу вражеским самолетам вылетают наши, и бой идет здесь, над их головами, над Кронштадтом. Но выглянуть нельзя было. Тамара Сергеевна и все воспитатели зорко следили за ними. Дисциплина в подвале была крепкая.
Иван Иванович научил ребят по звуку моторов отличать вражеские самолеты от наших. Иногда совсем близко они слышали свист пролетающей бомбы, грохот обрушившихся зданий. Едкий дым пожаров врывался и в подвал. Разрывы снарядов потрясали стены. Зажженные свечи гасли. Малыши начинали хныкать, но старшие ребята старались рассказать им что-нибудь интересное, рассмешить их.
Воспитатели так разместили ребят, что около слабых всегда находились более сильные, предприимчивые. На их обязанности было помогать товарищам, следить за ними. И дети прекрасно это делали.
Одна маленькая, глухонемая от рождения девочка была совершенно беспомощна. Одиннадцатилетняя безногая Таня взяла ее под защиту. Неизвестно, как научилась она понимать глухонемую, угадывать каждое ее желание. Не всегда мать так понимает своего ребенка! Девочки крепко подружились.
Почти неделю детдомовцы находились в подвале. Военные обещали вывезти их при первой возможности. Но, видимо, этой возможности не было.
Ночью в дальнем углу Тамара Сергеевна собрала педагогов и воспитателей. Она сидела на узле, укачивая маленькую дочку. Дети других воспитателей были значительно старше ее Светланы. Они давно уже спали. Ее дочка заболела. Она кашляла всю ночь.
Молодая, жизнерадостная Тамара Сергеевна сильно изменилась за эти дни. Она делала всё, чтобы спасти больных детей. Но постоянные обстрелы и близость врага мешали выйти из подвала. Тамара Сергеевна старалась держаться спокойно, как обычно, но окружающие заметили, что в ее темных волосах появилась седая прядь.
— Товарищи, — сказала она. — Провизия, взятая нами, кончается. И самое тяжелое, — у нас иссякли запасы воды. Пополнять их очень трудно. Иван Иванович несколько раз делал вылазки. Ближайший колодец засыпан: около него упала бомба. Пруд — далеко, да и приносить оттуда можно ведро, два, а нас здесь много. Я собрала вас, чтобы решить вопрос: как нам быть, если придется еще несколько дней оставаться здесь?
Все молчали. Повар подсчитал оставшиеся продукты.
— Надо еще сократить паек детям и вдвое уменьшить взрослым.
— А воды несколько ведер мы как-нибудь достанем, — сказал Иван Иванович. — Завтра же ночью пойдем. Мне помогут старшие воспитанники.
Решение было принято, но не спалось в эту ночь воспитателям. Одна мысль мучила всех: как сохранить жизнь доверенных им детей?
Тамара Сергеевна подошла к выходу из подвала. Приоткрыла тяжелую дверь. Ее поразила тишина. Они так привыкли к постоянному шуму и грохоту, что эта внезапная тишина тревожила.
Тамара Сергеевна стояла с ребенком на руках, вглядываясь в темноту ночи. Ей показалось: кто-то стоит за кустом, — и не один. Кто-то подбирается, ползет.
«Неужели это враги? Может, десант высадили?..»
Она хотела захлопнуть дверь, но мужской голос тихо сказал по-русски:
— Мы за вами приехали. Пока затишье — скорей собирайте ребят. Сажайте их в грузовики. Машины за деревьями.
Бережно, на руках, вынесли спящих малышей. Старшие ребята сразу проснулись; кто, мог, деятельно помогал взрослым. Наконец разместили всех. Проверили, не осталось ли что в подвале. Грузовики медленно выехали из сада.
Едва спустились под гору — обстрел возобновился. Но автомобили уже мчались по шоссе. Снаряды туда не долетали.
Детей поместили в школу недалеко от Ораниенбаума. После подвала жизнь там показалась раем. Кроватей и многих необходимых вещей не было, зато воздуху — сколько хочешь, и воды тоже. Хлеб и провизию получали в Ораниенбауме.
Дети жили дружной семьей. Да иначе и нельзя было: слишком близко находился враг.
Осажденный Ленинград помнил об оставшемся на «пятачке» детском доме. Неожиданно на пароходе вернулись из Ленинграда два воспитателя, ранее отправленные туда. Они сообщили, что ночью предстоит эвакуация детей морем.
— Путь опасный. Залив обстреливается. Но другого выхода нет. Оставаться здесь вам еще опаснее.
Тамара Сергеевна следила за сборами. В любое время могли сообщить, что пароход подошел.
— Многое зависит от погоды, — говорили вернувшиеся. — Самое главное, чтобы ночь была темная.
Ночь выдалась темная-претемная. Детдомовцев на машинах подвезли к военной пристани. В абсолютном мраке, безмолвно, происходила посадка.
Пароход отошел совсем неслышно. Он двигался вдоль берега. Тамара Сергеевна, разместив в трюме детей и уложив свою трехлетнюю дочку, вышла на палубу.
Петергоф горел. И чем ближе подвигались к нему, тем светлее становилось на пароходе. Почти не смолкали орудийные выстрелы.
«Нас будут обстреливать!» — подумала она.
Пароход подходил к самому опасному месту. Миновали Мартышкино. Детство Тамара Сергеевна провела неподалеку от этого берега. Знает здесь каждый поворот, любую тропинку найдет. У самого моря раскинулся рыбачий поселок Бобыльск. На горе — Старый Петергоф. Как он пылает! Отсвет пожара лег на море. Словно не вода, а кровь разлилась. Вот красная полоса уже близко. Пароход вошел в нее. Выстрел!.. второй!..
— В нас!
— Задний ход!.. Полный вперед!.. — слышны команды капитана.
Опять выстрел. Еще ближе… Залило всю палубу.
— Вперед!..
Несколько выстрелов один за другим. Пароходик бросает из стороны в сторону. Наши пушки отвечают из Кронштадта. В небе зарокотали наши самолеты. Обстрел прекратился.
Освещенный заревом пожара, пароход плывет вблизи Нового Петергофа. Капитан настороженно следит за берегом. Он весь как натянутая струна. Кажется, чувствует, куда упадет снаряд…
«Совсем молодой, а какая у него воля и сила духа!» — думает Тамара Сергеевна. И сама она как-то подтянулась. Они должны вырваться из этого ада!
Опять посыпались снаряды. Опять закачало маленький пароходик. Снова ударили пушки Кронштадта.
— Полный вперед! — раздалась команда капитана.
Пароход рванулся и словно полетел по воде. За короткое время удалось миновать опасное место. Немцы обстреливали, но снаряды теперь ложились за кормой, и пароход шел спокойнее.
